Кроты-хомяки. Путешествие из Норинска в Говнинск

Крот устал. Постоянное нытье его напарника действовало на нервы. Хотелось убежать, далеко-далеко; например, за пределы вселенной. Но бежать было некуда. Вокруг лежали толстые пьяные бобры и шлепали плоскими хвостами по кучам вонючего дерьма. Крот печально вздохнул.
- Ну что за ****ец, - затянул хомяк и щелкнул пальчиками, - какие эти бобры МЕРЗКИЕ.
Крот ничего не ответил. Хомяк тем временем налил себе стопку перцовки, выпил, закусил огурчиком, несмело тронул лапкой кучу дерьма рядом и продолжил:
- Ну разве это НОРА? Нет, я спрашиваю, разве так нужно рыть НОРЫ? Вот у меня всем нора нора! А эти бобры - быдло, - и выпил еще.
Крот стиснул зубки и сжал в объятьях мышь.
- Я уже не говорю о том что и вы, господа, - тут хомяк указал грязным ногтем на мышь с подземным строителем, - не вызываете у меня, ****ь, никакого доверия. Интересуетесь только червями с орехами, о высоком не думаете, меня не цените, якшаетесь с крысами. Никакого уважения к старой школе. Один только разврат на уме.
Хомяк пьяно посмотрел перед собой и икнул.
- Ненавижу, ****ь, вас всех. Никто меня не любит. Все меня ненавидят.
Кто сказал при мне слово "кот"? Я не кот. Я другой. Не было ничего. И ничего не будет.
А раз все было, что будет, так ничего и не надо. Ничего не надо, я сказал! Отныне только крупа с с жуками и вода с водкой.
Среди бобров грянул взрыв хохота и грызун поморщился, после невнятно пробормотал себе в усы:
- Ненавижу, ****ь, счастье, - и упал мертвым пьяным телом.
Крот молча плакал и проклинал себя за то, что связался с этим уебаном; и только мышь наслаждалась ситуацией: строила глазки своему кавалеру, гладила хвостик и заливисто хохотала.