Интернат для одаренных иногородних Глава 7

Интернат для одарённых иногородних                Юрик Дук


7. Casual в лучах славы

                «У них есть нечто, чем гордятся они.
                Но как называют они то, что делает их гордыми?
                Они называют это культурою,
                она отличает их от козопасов».
                Ф.Ницше Так говорил Заратустра

        И дал бог снова зиму. Телефона с сигнализацией и наружного сопровождения не дали. Ни он, ни власти. И слава им. Мы пребывали в безмятежном спокойствии. Эльвира сживалась с инструментом. На фоне предыдущих «брёвен» французская скрипка была выше всяких похвал. Каких бы то ни было - посягновений окружающей среды на эту, воистину раритетную для нас ценность, не возникало. Среда была глуха и слепа. Ей было не до гордости, она выживала в потугах постперестройки. Из столицы пришло приглашение на предновогодние концерты, специально прилетающих из Испании «Виртуозов Москвы». Естественно с самим Маэстро. Не быть нельзя. Эльвира Юрьевна приобретала статус представительской функции, а и Ольга Владимировна рядом. Как же без неё? Сборы происходили по прежней схеме – папа за билетами на свои кровные марш-марш. Туда и гарантированно обратно во избежание повторения геленджикского синдрома. Да восполнится нам по возможности потом. Концертное платье от «Инкомп LD» так и не свершилось, недосуг, очевидно, было им. Но мы без претензий – Лили сама мастерица, кроила-шила из того, что было. На сценах кремлёвских дворцов нам не блистать, а для областной филармонии и так годится. Проводили – встретили. С расспросами уже не торопились – попривыкли к благожелательности судьбы. За вечерним столом с шампанским выслушивали отчёт о событиях и результатах вояжа. Всё, как всегда прекрасно – приём, посещение концерта, недолгая встреча с Маэстро. Впрочем, Владимир Теодорович рекомендовал прослушаться у профессора Глезаровой. Они оба питомцы и воспитанники великого Янкелевича. Кроме того Майя Самойловна была ассистентом Юрия Исевича. Сквознячки мировой культуры недоумённо заблуждали по нашей скромной квартирке. Имена, какие имена! Что они искали у нас? А о них вот так запросто, да ещё с практическим прицелом?! Нам становилось слегка неуютно и тревожно. Что, если, и вправду, понравимся? Хотя понравиться ой, как хочется. Но что тогда? Как жить, где и на что?! Смятенье воцарялось в душах. Мы гнали его и с надеждой вопрошали дочь: «В Москву поедешь, да?». С неподдельным равнодушием, безо всякого кокетства двенадцатилетний ребёнок повторял сакраментальную формулу: «Нет, я в училище к Магерамовой пойду, а потом в школе преподавать буду». Ситуация не укладывалась в сознании. Её отпустили разбираться с самой собой. Тем более что рядышком засветилось новогодней ёлкой не менее интересное, но более доступное событие – в Самаре произойдёт небывалое никогда ранее: МЕЖДУНАРОДНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ ИСКУССТВ «ЮНЫЕ ДАРОВАНИЯ РОССИИ И США»! Спешите-спешите видеть! От Тольятти Россию представляет Сабанова Эльвира – скрипка. Нужно срочно написать и отправить в оргкомитет фестиваля творческую биографию с фотографией участника. Ну, это пусть папа – он же писатель. Да, сейчас и сразу, только тапочки сниму. А можно сначала Ольгу Владимировну домой провожу, в старый город с пересадкой на троллейбус номер 19…
        Красив вечерний зимний Тольятти из узорного окна промёрзшего троллейбуса. Каждым лучиком озябших фонарей, каждой безвестной снежинкой, пролетающей в пустоту ещё не застроенных полей между старым и новым городом. Куда ты нас везёшь, троллейбус рогатый? Нет ответа. Он что тебе – птица-тройка? И та до сих пор не знает, куда мчится…
        А дома тепло и сладко. Вот только Лилик слегка хмурится. В чём дело, дорогуша? В чём-чём… опять рецидивы биз-ат-вет-свин-насти! Маленький зуав «раскололся» о мелких подробностях московского бытия. Жили они жили в Кузьминках, в гостинице ВАЗа (отдел культуры так пристроил). Оно и бесплатно вроде, но у чёрта на куличках, честно говоря. От метро в закоулки сворачивай. Поздним-поздним вечером после очередного культурного мероприятия Олюшке сподобилось ещё куда-то по делу, но предпочтительней в одиночку. С лёгким пустым сердцем, ничтоже сумняшеся, отправила она Эльвирку также в одиночку обратно в Кузьминки: «Ты же знаешь дорогу?», … твою дивизию! Что ребёнку было делать, биться в истерике на перроне в метро, за юбку пи-да-га-гини цепляться от страха?!!! И поехала Эльвирочка, цепенея, в ночь. В метро с пересадкой …, но тут хоть люди рядом, пусть чужие, незнакомые, … а далее после … дрожать в пустынных закоулках, в сомненьях мучаясь – туда ли иду по пролетарской окраине хрущёб… мало ли идиотов-вурдалаков?... Спасибо милая Ольга Владимировна! Во веки веков. Только на бога и надеемся.
        Возвращаясь к источникам существования, упомянем очередную проистекшую метаморфозу моей инженерной биографии. Как уже говорилось, в августе я ушёл с ВАЗа на фирму ЗМО. К бригаде «Ух-2». Начало деятельности там было не то, чтобы многообещающим, но достаточно оптимистичным. Да, денег в виде оклада дали побольше – процентов на двадцать. Команда официально значилась как конструкторско-технологический отдел (КТО). Вова Квасов – начальник, я с Виталиком – конструктора. К нам добавили невесть откуда взявшегося, молодого специалиста Эльмана. Он олицетворял собой технологическое звено. Кроме этого была придана рабочая бригада слесарей с мастером Игорем и испытателем Сашей. Их история была похожа на нашу - на заводе, всё в том же УГК ребят объединила исключительно творческая идея соорудить из стандартной переднеприводной «восьмёрки» автомобиль с приводом на все колёса, - джип, короче. Первоначально для спортивных соревнований, а там глядишь, и люди брать начнут. Кадр Иваныч, директор фирмы, сманил посулами не только нас - широко разбрасывал сети на всякий перспективный случай. Звать – не гнать, хотя и последнее не в лом. Непосредственно отрабатывать принесённые на крыльях желаний темы (пикап, джип или даже патрульную машину) обстановка не располагала. Ну, не было ещё надлежащей производственной базы, а жить как-то надо. Дармоедство в фирменных условиях считалось смертным грехом. На первое время нас включили в основной технологический поток – восстановление слегка побитых на ВАЗе товарных автомобилей (сразу вспомнилась моя практика на АЗЛК), их недокомплекта и мелкого брака с последующей продажей от юрлица ЗМО. Подобным делом ринулась заниматься армада новоявленных фирм и фирмёшек, прораставших в городе, как грибы после дождя. На завод стояла очередь за «боем». И завод (пока сам) делил – кому сколько. Но на горизонте уже замаячил криминальный беспредел, скоро он заберёт в свои татуированные руки делёжку не только «боя», а ва-а-ще всего производимого. Наше ЗМО было в числе превилегированных команд, и отгребала достаточную квоту «первосырья». Но и при этом дело доходило до куража зажравшихся. Побитые машины забирались самовывозом силами фирм с открытых товарных площадок, где они стояли вперемешку с бездефектными автомобилями, ждущими отгрузки. Лихие фирмачи одним ударом ноги по крылу превращали «товар» в «бой». Минимум переделок, максимум прибыли. Завод ругался, корил, грозил снижением квот… толку-то… «передовые» приёмы работы расходились кругами на воде.
        Инженерные кадры на переборку машин, как и во всём цивилизованном мире, употребляться не могли. Нам велели думать. О чём? О дополнительных оригинальных опциях, повышающих цену автомобиля. И где же эти опции растут? Ау-у-у!!! Максимум, что нашли в среде зарождавшегося кооперативного движения мелких производителей – это накидки на сиденья из деревянных шариков на шнурках, массирующие затёкшие части тела водителя, то бишь поясницы-ягодицы. Коврики самодельные под ноги. Скудновато как-то. Ажиотаж умов привёл к идее кожаных оболочек на рулевое колесо. Но это же где-то надо пошить?! Выручка пришла неожиданно и сама собой. В округе объявился Дима из Прибалтики. Когда-то он работал в УГК испытателем. Раньше других, узревши завитавший в атмосфере дух наживы, ушёл в промысел. И пожал лавры, теперь он торговал оригинальными навесными элементами кузова – бамперами, накладками боковин и даже, страшно сказать, спой-ле-ра-ми! Всё это было сделано из какой-то, отдававшей резиною, безобразной чёрной пластмассы и называлось – комплект «Карлота»! Впрочем, после монтажа на автомобиль и покраски в цвет кузова смотрелось и не совсем отвратно. Тюнинг, блин, в зародыше. Первые образцы ушли влёт. Дима быстро покатил куда-то под Ригу за следующей партией. В месяц отрабатывалось по тридцать комплектов с гарантированным сбытом. Это было существенно. Но на кармане пока не отражалось. Мы вносили большой вклад в прибыль фирмы, и она была благодарна нам. Не более того. Вовка пошёл к Кадру Иванычу. Вернулся вдохновлённым – шеф озвучил умопомрачительный план: нашему КТО объявляется производственно-финансовая автономия с правом продажи продукции. Четверть от прибыли отдаём фирме, на остальное живём, как хотим. Ур-р-р-а! Наступило светлое будущее. Вернее, наступало, но не сразу. Босс Иваныч улетает в Лондон через Москву с заходом там к самому вице-президенту РФ Руцкому по делу. Мы даже видели письмо «Рудскому(!) А.В.». Вот вернётся, и всё оформим: «А пока работать-работать, мужики!».
        Мы работали. Ни шатко, ни валко. Комплекты «Карлот» складировали в своих помещениях. Активно в оборот не пускали, смысл какой? Берегли на потом – вот приедет барин, барин даст права и прибыль будет за нами. Барин не спешил возвращаться, видно, очень сильно погружался в английскую почву, корни пускал. Оставшийся на правление его заместитель и главный инженер к нашей компашке относились, мягко сказать, индифферентно. Главный инженер сам съездил в Москву, в МВД и, вернувшись, объявил, что по патрульной машине работать смысла нет – нерентабельно. Пикап в далёкой перспективе. Джип 2108? «Ну, не знаю, … попробуйте, порисуйте. Только зачем вам на этом этапе слесаря? Слесаря самим позарез – производственную программу гнать надо». С получкой было тоже небезинтересно. На ВАЗе ежемесячно проводили индексацию зарплаты вслед за галопирующей инфляцией, она догоняла нашу на ЗМО через пару месяцев. ЗМО накидывал нам пару тысяч, и по такому алгоритму далее. К зиме шандарахнуло. Инженерному составу отдела было официально предложено в свете реструктуризации персонала написать заявления о переводе в уборщики территории, Вовке – в помощники Главного инженера. Слесарей приватизировали по основному профилю. Негодованию не было предела! Но что делать? Пошёл слушок, что нас отодвигают от выгодной темки, а её просто сливают сыночку заводского покровителя нашего Кадра, самого которого так всё и не было – кому нести печаль свою? Наконец объявился. Было решено идти к нему на приём всем составом. Вовка договорился о времени. Собрались, пошли. Парились в приёмной часа четыре до позднего вечера: «Чичас-чичас, мужики. Видите – некада, работа прёт!». – Так может завтра, с утра? –«И-и-и, завтра ваще ни да таго! Подождите ищё чуток – пагаварим…». Чуток продлился час и кончился совсем. Секретарша, заглянув в кабинет, велела расходиться без ясности в перспективах. Второй раз произошло тоже самое. На третьем сеансе безобразия я не был, работал - рисовал компоновку заливной горловины бензобака джипа на предыдущем месте службы - в заводе. Из уважения пускали и к месту, и к архиву документации. А третий разговор, на который половина народа, плюнув, тоже не пошла, был короткий. От администрации восседали Кадр, его Зам и Главный инженер. Кадр (Заму): «Тебе они нужны?» - Не-а. Кадр (Главному): «А тебе?» - А зачем? Кадр (коллективу): «Ребят, а кому вы тут нужны? Что могли – предложили. Выбирайте сами. Не устраивает – не держим». Точка. И пошли они, гневом палимы. Но строго внутрь себя. Дух времени диктовал безжалостность, сантименты и сопли глотайте слёту – нечего ими окружающую среду засорять. Среда чиста для стрижки денег, только найди свои личные ножницы. Не нашёл – перебивайся, чем босс пошлёт. Такой вот «фирменный» стиль.
        После этого события я ушёл на больничный. Лёг на профилактику перенесённого заболевания к Марьеву в медгородок, торакальное отделение – третий этаж «книжки». Так в просторечье называли больничный корпус, похожий на развёрнутую книгу. У «светила» Марьева не было своей территории, он арендовал несколько палат у «лёгочников». Ноги мои не то, чтобы болели, но ходили трудно. Периодически при движении наливались свинцом, требовали отдыха. Это раздражало и пугало. Деваться только некуда было, спасибо, что хоть такие есть. Не резать же, к чёртовой матери! По выходу из больницы напряжённая ситуация с работой неожиданно благополучно разрешилась. Меня не забыли на ВАЗе старые коллеги-соратники. Водитель-инженер отделовского ФИАТа Юрий Николаевич, Лёха-кондиционерщик и отдельный товарищ Кротов. Теперь они подросли в своих потенциях и должностях. На заводе «заваривался» новый проект – модернизация автомобилей семейства 2108 под соответствующим наименованием «САМАРА-2». Создавалась специальная конструкторская группа во главе с Юрием Николаевичем и Лёх…, извините – Алексеем Викторовичем. Товарищ Кротов значился уже начальником отдела. Они согласны были взять меня обратно ведущим компоновщиком проекта. Согласны-то согласны. Но решение о возврате мог санкционировать только сам Главный конструктор Г.К.Мирзоев. Избежать встречи и объяснения с ним было нельзя. Юрий Николаевич брался эту встречу организовать. Под сердцем заныло – вспомнился уже далёкий 1978 год, поступление на работу с «выдержкой» в приёмной…, как будет теперь?
        Теперь обошлось, хотя не сразу. Собралась тёплая компания – вышеозначенные со мной, Георгий Константинович сам и, естественно, Прусов. Суд вершил Мирзоев. У виновника было строго спрошено, а какого … х-ра … уходил и кто позволил, т.е. заявление подписал, и чего обратно-то прёшься? С защитным словом собрался, было, Юрий Николаевич при поддержке Петра Михайловича, который согласно закивал головой. Попытка жёстко пресеклась: «Пусть сам говорит!». Я сидел против Мирзоева – глаза в глаза, слева Прусов. Ну, он-то действительно был не причём. Хоть и подписал моё заявление под моим же нажимом. А и кривить чего? Зачем я уходил? Да денег перестало хватать вундеркинда содержать. С вояжами на трёх лиц, с предстоящей Москвой (Спиваков ещё настойчиво напомнит о ней), с неисчезнувшей проблемой скрипки – вручённый инструмент «трёхчетвертной», Эльвирочка скоро из него вырастет, да и не наш он, а отдела культуры. На фирме же вроде как обещали помочь… Так прямо всё это и выпалил с нарастающим звуком. Куда мне отступать? Да, на фирме был разговор об этих обстоятельствах. Не сам я, а Вовка ходил к Кадру Иванычу. Вернулся, правда, с понурой головой. Оно и понятно – кидняк по всем статьям (и не последний от Кадра, к слову сказать). Ну, и вот … и жить как дальше – дворником на ЗМО на хромых ногах? Возникла пауза. «Со Спиваковым это всё так?», - спросил Мирзоев через мою голову у Прусова. «Да-да ... это самое…», - скромно ответил Пётр Михайлович. «Ладно, давай заявление, подпишу. Но запомни – деньги надо зарабатывать самому».
        И-и-и, святые слова – ри-аль-на! Этой же наступившей зимой Димка из Прибалтики, который «Карлоты» привозил, был насмерть раздавлен в своей «легковушке» встречным тяжелогруженым «КАМАЗом» на выезде из Тольятти. Случайное ДТП или о цене не договорились? Сам вить старался зарабатывать…
        Да хватит о грустном. Жизнь в лучах славы продолжалась. Юные дарования России и США встретились в Самаре. Наша выступила достойно. Верим, не сомневаясь. Подружилась с американскими коллегами – подарили вручную рисованную карту с отметками на английском, кто из какого штата. Интересно было? А как же! Столько эмоций! Ну, и, слава богу. Следующее путешествие в Нижне-Вартовск, город большой нефти, газа и прочая-прочая. Всероссийская конференция ассоциации музыкальных педагогов. Нужно продемонстрировать каких талантов взращивают на берегах Жигулёвского моря. Опять билеты, сборы, деньги… По прилёту настигло сообщение из Москвы через местные структуры культуры – Владимир Теодорович повторно интересовался, были ли мы на прослушивании у Глезаровой. Да, действительно. Вам и номер её телефончика передавали, а вы что? До сих пор не удосужились связаться?! Ольга Владимировна очень болезненно отреагировала на замечание. Это нужно исполнять! А мы-то что, - нам Эльвира же сказала, что не желает покидать родной город. Так куда тогда спешить? Вдруг из этого что-нибудь выйдет. От таинственного «что-нибудь» веяло холодом и угрозой расставания. Мы только воссоединились и начали дружно жить, а тут на тебе – возвращайся во вселенскую смуту, исходящую от той же Москвы. По стране неразбериха от голода бродит, в заводе – мужики ушлые в малиновых пиджаках. Начальнику центра запчастей по голове трубой дали, еле выжил несчастный. Куда катимся? В уголок бы забиться, отсидеться. Но ситуация может бросить тень на весь, не побоимся сказать,.. ГОРОД… а это уже не только ваше личное дело. Положение обязывает! Так что звоните, милые, звоните. Маршрут прежний - троллейбус, телеграф второго квартала на Революционной, в окошко оплатить, подождать свободной кабинки, зашёл – сел, взял трубку: «Ну, здрасьте! Это я…». А кто вы, собственно? «А мы – родители девочки Эльвиры из Тольятти. Владимир Теодорович вам про нас говорил?». Пауза. И денюжки кап-кап (вот какие мы жадные). - «Да-да, вспомнилось … - и что вы хотели?». - «А Владимир Теодорович говорил, что можно к вам приехать, девочку показать. Это действительно можно?». – «Почему бы и нет. И когда вы сможете?». – «Как скажете. Мы всегда готовы. Как вам удобней будет?». – «Так, … мне сейчас в Екатеринбург ехать, … потом Израиль, … только вторая половина апреля получается. Сможете?». – «Конечно же! Спасибо вам большое. Мы готовиться будем…». – «Да, да … туда ближе ещё перезвоните, напомните. Всего доброго». – «Ой, спасибо, Майя Самойловна!». – «Да не за что пока ещё…». Уф-ф-ф! Договорились. Теперь-то что? Вступили на шаткую тропу неизвестности. Куда эта дорога? К славе или в преисподнюю? Чем платить? А сердце внутри: тук-туК-тУК-ТУК! Ну, его всё, скорей на улицу, отдышаться…
        Отдышались. День, другой. Теперь следует нанести визит администрации в Новом проезде. Принимала Валентина Александровна, заместитель Тамары Владимировны. Она была соответствующая нашему статусу ступень контакта – не сам Олимп, а на подступах. «Ну, и хорошо, хорошо. Удачно вам съездить. Мы на вас надеемся, как всегда – не посрамите город». – Да уж постараемся, … только вот злосчастный материальный вопрос, … на что ехать и где б остановиться, … и тоже … э-э …– на что? Как бы вот с этим бы … э-э-э … поспособствование найти?.. Вздохнула озабоченно Валентина Александровна и пошла в кабинет напротив, к Олимпу. Небожительная Тамара Владимировна снизошла через пару минут, строго взирая из-под очков с порога: «А всё просто, мы же вам спонсора нашли, ещё осенью – фирма ЖМО. Пора бы вам самим с Сергеем Александровичем познакомиться. Обращайтесь». – И где же их искать? – «Ой, по-моему, у них офис где-то в первом комплексном общежитии… - там и спросите... удачи...». Аудиенция окончена. Мне (а кому же ещё) предстояло осваивать новую социальную роль – просителя. Как бы духу набраться или наглости, коей от природы и воспитания не дадено? За неделю осознания неотвратимости необходимости ни первого, ни второго не прибавилось. Только чувство долга вывело из ступора – надо идти! Надо, так надо – хром-хром по сугробам. Что на работе? На работе я, типа, авторитет – рисую важное. Сочувствие к личному делу полное – ведь это так интересно, куда вас выведет? Однажды после обеда в рабочее время я пошёл искать фирму. Адрес однозначный – первое комплексное общежитие. Место настолько знакомое, что – ужас. Вся тольяттинская жизнь именно тут начиналась. От дома номер два, где квартировали на преддипломной практике, напротив. Легко сказать им там, в отделе культуры. Я обошёл первый «комплекс» несколько раз. Нигде не значилось упоминания о фирме ЖМО. Входных дверей, как минимум, три. Основная –непосредственно в общежите, его столовую на второй этаж, и библиотеку. Дальше по корпусу снаружи – АвтоВАЗзапчасть и ещё какя-то шухерма. В обоих последних слова «ЖМО» в упор не знают. Возвращаюсь в основной вход мимо кинозала в мужскую часть, застенчиво спрашиваю на вахте о ЖМО. О, фиг! Да это – тут же. Видишь, - от нас коридорчик влево от тебя? Там они и сидят, иди – пропуска не надо. Сворачиваю. Вижу в тупике слева табличку на стене – директор ЖМО … С- точка А – точка, фамилия. Она и до сих пор громкая. Губерния её не забудет. Снова ступор. В эту дверь надо войти? С чем?  А чё? Деваться-то куда!? Дверная ручка совсем  простая… повернул,… толкнул – Сезам открылся. Тебя уже увидели – не бежать же обратно безмолвно. Что-то сказать надо для приличия. «Вам ЧТО?». Я такой-то имярек, в отделе культуры сказали, что можно к СЕРГЕЮ АЛЕКСАНДРОВИЧУ… А его сейчас нет, телефон наш такой-то, завтра перезвоните – скажем, когда примет. У вас вопрос о чём? – О спонсорстве. – Хорошо, звоните, но завтра… Не убили и не послали.
        Завтра я звоню по указанному телефону, Надежды никакой. В голове глупый, реальный с моей точки зрения пребывания в данном социуме вопрос – а с какого фига этот дядя, насколько бы он добр и состоятелен ни был, должен добровольно давать мне деньги, несмотря на всю благость цели? Кем так положено? И неужели запросто так? Представления об основах жизнеустройства дыбились и корёжились, как взламываемый изнутри асфальт. Тем не менее, бесстрастный голосок секретаря сказал в телефонной трубке, что мне назначено на послезавтра на, … скажем, десять часов утра. И всё… тишина… хмы?.. Вот оно как. И опять – не послали на… Не то, чтобы уверенность прорезалась, но и интересненько стало. Лад-на, дождёмся, и идём-идём. Погода противная – чуть оттепель, ветер. Я в своём китайском типа пуховике цвета хаки с капюшоном и рыжих ба-тинках, но «Саламандер» (осенью на рынке брали – Лилик не поскупилась потратиться для тепла на ветерана хромого движения, а теперь вот - попрошайничать иду) пораньше с запасом, в минут двадцать, явился к парадному крыльцу общаги. Потоптался туда-сюда и без пяти десять толкнул уже знакомую дверь в приёмную: «Здравствуйте!». Как-то оно будет? «Раздевайтесь, пожалуйста – вот вешалка. Проходите», … дверь в кабинет открыта, но там никого? Гм?.. «Сергей Александрович сейчас будет. Просил подождать. Посидите немного. Чай, кофе?». О-ля-ля! Пардон, «СПАСИБО! Не надо…». Сел сбоку от начальственного стола с затаённым волнением – какой джин сейчас явится пред очи? Долго ждать не пришлось. Из коридора ворвался небольшой смерч – невысокий, плотный, волосы ёжиком назад. На ходу сбросил на вешалку куртку, с удовольствием плюхнулся в своё шикарное чёрной кожи кресло. Любопытно оглядел меня, попутно выверенным небрежным жестом выхватив из-под мышки … пи-ста-лет(!) Макарова… и упрятав его в ящик стола… Да-а-а, кино впечатлило. «Здравствуйте!.. Юрий Владимирович, кажется?» - «Да, Сергей Александрович. Очень приятно познакомиться…» – «Чай! Чёрный, зелёный? Сахар?» - «Спасибо, лучше зелёный, без…». «Два зелёных и конфеты (это секретарше). Ну, рассказывайте, что там у вас?». Сжато, в общих словах я изложил историю вступления чада на творческую стезю. Слушал с интересом. Про поездки, особенно последние (Москва, Нижневартовск), попросил поподробнее: «Сколько потратили? Где брали, если не секрет?». Где-где… дома, в шкафчике… тридцать тысяч на московский вояж – тринадцать школа искусств вернула. В Сибирь за шестьдесят тысяч перепрыгнуло, пока никто не скомпенсировал. - «Получаете-то сколько?» - «Оклад тридцать с половиной тысяч (по расчётке за февраль 93-го года) и премия – двадцать шесть» - «Понятно. Принеси договор (это секретарше в открытую дверь)». Девушка занесла бумаги. – «Дверь закрой, (ей же) пожалуйста». Углубился в чтение, крякнул: «Н-да,.. значит, от нас вы пока ни копейки, ни через кого не получали? Правильно, надеюсь?» - «Да. Я вообще ни от кого ничего. Упомянутые тринадцать школа преподавателю в виде командировочных оформила потом. Какой мне смысл вас в заблуждение вводить». – «Действительно, - изрёк выпускник достопамятного ныне юрфака питерского университета (это я уже в местных газетках вычитал), - но деньги уходят в песок!». Я не въехал и недоумённо замолчал. «С октября месяца прошлого года  под персональные нужды именно вашей девочки (и больше никого!) я перебросил суммарно сто пятьдесят тысяч, … и где они?». – НИ-ФИ-ГА!.. Я продолжал тупо молчать. «Так!.. Давайте работать адресно. Согласны?» - «Согласен. А это как?» - «Когда вам потребуются деньги, вы приходите и говорите – на что и сколько. Вот сейчас нужно?» - «Да. В Москву на прослушивание к профессору Глезаровой – Спиваков настаивает» - «Ну, и замечательно! Когда летите? Где останавливаться будете?» - «В апреле, …поездом, … где – не знаю. В прошлый раз отдел культуры с вазовской гостиницей договаривался» - «А самолётом не устраивает?» - «Да, как-то…» - «Понятно. И, всё-таки, рекомендую самолётом. Отель сами поищите, поприличнее Кузьминок, время есть. Мой многозвёздный, где сам останавливаюсь, не советую – не оплачу. В Измайлово можете. Идите, ищите, считайте. Цифра будет – приходите, оформим». Такие вот шутки… «А-а-а, … э-э-э, … А ещё вопрос можно?» - «Да-да!» - «А, вот если удачно съездим и встанет вопрос о Москве?» - «Это не вопрос. Насколько, понимаю, - для того и едете?» - «Ну-у, в общем-то, да-а…» - «Удачи. Надеюсь - всё сложится. Можете полностью на нас рассчитывать в долгосрочной перспективе. Жду» - «Спасибо вам большое!», - задрожал мой голосок. – «Не за что, пока. До встреч, большой привет Эльвире от меня лично!».
        Всевышний, ау-у, ого-го!.. Что произошло с миром за последние полчаса? Наступила эра милосердия в отдельно взятом нашем случае?! Снизошла нирвана? Замечательный человек Сергей Александрович, как всё верно с полуслова понимает. Вот она – социальная ответственность бизнеса в полной красе, демонстрационный образец. Хотя, вот сто пятьдесят тысяч?.. И куда они ушли?.. Да, господи, оно - надо?! Ведь не стал он подробно со мной это обсуждать. Что счёл нужным, сказал. И так обещалок выше крыши. Разгребай, начинай. Вечером – всесемейное собрание. Фурор и фанфары – мы ЛЕТИМ в Москву! Ура-ура-ура! Шампанское на стол! Считаем команду: Эля – раз, Оля – два, папа – три. Принято! Стоп, нет… - почему? У Ольги Владимировны возникают сомнения: «Директор сказал, что много путешествуем. Надо работать. Командировок больше оформлять не будет…». – «Да и фиг с ним и его командировками! Берите за свой счёт административный – фирма компенсирует с перекрытием!» - «Нет, наверное, не получится в этот раз, так и до увольнения, не дай бог,  может докатиться…» - «Что-о-о!.. О-ЛИНЬ-КА, ерунду несёте! Какое, к чертям, увольнение! Вы же – ЗВЁЗДЫ! Жизнь только начинается! На взлёт – У-У-У!» - «Нет, правда, я боюсь - не получится. Вы летите, вам надо». Да что ты будешь делать: «Ольга Вла-ди-ми-ров-на! Что за фокусы! Деньги считать надо, на билеты, на отель, на фуршет, на питание, на презенты… Ну, не капризничайте, миленькая!». Не тут-то было – упёрлась, как скала. С чего вдруг? «Ну, подумайте пару дней – пока отель искать буду (не знаю, правда, как). Время есть» - «Да-да, я подумаю, но, скорее, нет…». Вот вам – и здрасьте! Подошёл момент подниматься на следующую ступеньку, гордиться достигнутым результатом, принимать поздравления… или нет? Откуда и какие страхи? Не понять нам в торжествующем запале свершения… чего? ДА НИЧЕГО! Просто было радостно, хотелось любить всех людей вокруг и делиться своим счастьем! Кто его знает, - какие сомнения обуревали тогда Ольгу Владимировну? Не делилась сокровенным, несмотря на кажущуюся сложившуюся близость. Возможно, она просто почувствовала скорое расставание?..
        Гостиница-гостиница, и где ж тебя искать? Не было в ту пору Интернета, в котором легко из-под пальцев на экране монитора всплывали бы все, кто ждёт тебя не дождётся в любой точке не то что страны, а, страшно сказать, насколько дальнего зарубежья. На столбах и остановках уже шелестились отрывными листочками разнообразнейшие объявления – кто чего продаёт. Но о гостиницах Москвы в них - ни полслова. Попытка не пытка, звоню Валентине Александровне в отдел культуры. И это срабатывает – да, в городе есть такая услуга! Заказать номера можно. И именно в новой гостинице «Измайловская». Занимается этим фирма Lada Makom. Отдел культуры может походатайствовать перед ними о нас. «Ой, Валентиночка Александровночка! Давайте-давайте. Что-то писать надо?» - «Да, нет. Мы просто им позвоним. Кстати, как у вас со спонсором-то?» - «Ой, да лучше не бывает! Познакомились – полное взаимопонимание!» - «И прекрасно. Перезвоните через часик – про гостиницу» - «Спасибочки!». Телефонное право сработало чётко. В Lada Makom нас уже ждали. Последний раз убеждаем Ольгу Владимировну быть членом экипажа, в ответ - непреклонное «Нет!». Увы. Да, и ладно – дела надо делать, смету прикидывать, дату уточнять. Опять по маршруту «троллейбус – почта – окошко – кабинка» на разговор с Майей Самойловной. Лишь бы не в Израиле была. Телефон: «Ту-у-у..ту-у-у-у, щёлк, алло!.. кто это?». Ур-ра, везёт! «Здравствуйте, это родители девочки Эльвиры из Тольятти. Помните, мы вам звонили» - «Да-да. И как?» - «Мы готовы! Нужно конкретное время оговорить – когда?» - «Минутку, … дайте посмотрю, … сразу после двадцатого апреля до майских праздников жду, устроит?» - «Конечно же! Безусловно же! Будем обязательно!» - «Остановиться есть где?» - «Не волнуйтесь, всё-всё есть! Спасибо!» - «Радостные-то вы какие. По прилёту позвоните. Всего доброго» - щёлк, ту-у-у-у. Отбой, дышите глубже – свершилось!
        А вокруг окончательно проснулась весна. Солнце брызжет, птичий гомон, почки раскрылись. лужи подсохли. Душа рвётся в синеву небесную! Только вот ноги подводят, плетутся где-то сзади, ноют, ур-роды. Ничего, с передышками дотопаем – хоть в кассы Аэрофлота (да-авненько там не были), хоть к типографии «Современник» на Южном шоссе – там Lada Makom сидит. «Здравствуйте, моя фамилия вот такая. Вам из отдела культуры про нас звонили?» - Равнодушно, но без пренебрежения: «Ры- астуйти..». Не женщина, а памятник Церетели гостиничному администратору. Кто такой Церетели – тогда не знал вовсе, это сейчас сошлось. «…Е-есть запись, … на когда и на ско-ока ха-тити?» - «Нам с двадцать такого-то, на пять дней, нас двое с дочкой…» - «Двухместный  устроит?.. по пять тысяч, … итого двадцать пять, … корпус – дельта, седьмой этаж, метро – Измайловский парк» - «Спасибо, вполне. Платить вам?» - «Нам ничего не надо. Всё в Москве. Мы передадим». И выключилась. Кто я - в упор видеть перестала. Адью, малыш. Ты не внушаешь, скажи спасибо органам культуры за наше вас обслуживание. Да и … сиди статуя-памит-ник! Всё равно настроение не испортишь. Нам цифру суммировать пора. Отель, билеты – чуть за пятьдесят. На еду, метро - … а и не знаю. Тысяч десять хватит?.. У кого спросить – почём сейчас в Москве кормят, не в ресторанах, конечно. Ольга Владимировна, что ли расскажет? Да, какой она показатель – святым духом живёт. К тому же у меня самого получка уже ежемесячно в гору ползёт. Зима относительно апреля, совершенно, не ориентир. Ладно, пятнадцать плюс пятьдесят из ума, - ита-го: шыш-ди-сят пять. Так и просим – шестьдесят пять тысяч текущих рублей. Вперёд, звони. Приём с цифрой назначили через день на традиционные десять утра. Прибыл всё равно с небольшим волнением – мало ли. Разговоры – разговорами, теперь же конкретные действия, с наличностью. …Или как? Сергей Александрович был чем-то озабочен, суров и, потому, лаконичен: «Подсчитали? Сколько?» - «Шестьдесят пять тысяч…», - и сердце в пятки. – «Хорошо, (секретарше) зайди!». Та вышколено впорхнула, присела с блокнотом и ручкой в руках. – «Во исполнение договора номер … для хозяйственных нужд выдать … имярек Владимировичу семьдесят пять тысяч… Директор ЖМО …»! О-ля-ля! «Оформишь потом. Сейчас в бухгалтерию проводи. Личный привет Эльвире. Извините, некогда. Удачи. Вернётесь из столицы – расскажете. До свидания». Во, блин, класс! Неужели?! И чем же мы милость такую заслужили? Организм напрягся в недоумении и ожидании. Бухгалтерия находилась по другому коридору дальше. Пришли-вошли-сели. Секретарша передала Главному бухгалтеру рукописное распоряжение: «Вот!». И упорхнула. «У вас паспорт с собой?» – «Ой, я не взял, … я не знал, что так вот – … сразу,… давайте я домой съезжу…» - «А какой-нибудь документ есть?» - «Пропуск, вот,… на завод, … можно?» - «Давайте» и стала выписывать ордер на выдачу. Я сидел рядом, затаив дыхание. Каллиграфическим почерком главбух выводила заветные цифры – семьдесят пять тысяч ру…, в это время на её столе зазвонил телефон: «Ал-ло!... Да-да…». Молча и в полном спокойствии эта, самая симпатичная для меня в данный момент женщина, сложила все три экземпляра практически заполненного ордера, перегнула пополам и … порвала! А затем выкинула в мусорную корзинку под ногами. Мама миа! Сказке конец, жизнь вернулась в реальное русло? Без объяснений достала из стола новые бланки и также чётко и красиво продолжила заполнять их. Мой мозг практически снесло, … душа не знала, о чём болеть и, поэтому, заныла обо всё сразу. Мне только оставалось тупо следить за изящным полётом её пера. Дойдя до строки суммы, ни на секунду не задерживаясь, также легко и вдохновенно ординарная затрапезная шариковая ручка уверенно вывела «СТО (!!!) тысяч рублей»… Нет, я не упал в обморок, но это был транс с шоком. Или наоборот. Поэтому, когда главбух равнодушно достала из сейфа за спиной толстенную пачку денег, перекрещенную банковскими упаковочными полосками, протянула её мне и попросила расписаться в ордере, я не чувствовал ничего, как после наркоза на операционном столе. Жалко улыбаясь и благодаря, я кое-как запихнул пачку во внутренний карман своей жёлто-коричневой псевдокожанной куртки и собрался было окончательно раскланяться. В этот миг меня настиг очередной виток паранойи подозрительности: «А отчитываться как?», - пролепетал я, вспоминая редкие командировочные поездки, - «билеты сохранять, …чеки, - там?...» - «Не нужно, ми-лай, ничего – ни сохранять, ни отчитываться», - ласково улыбнулась главбух: «Удачно вам съездить. До свиданья».
        Я ехал домой в троллейбусе с подозрительно оттопыривающимся карманом. Разодрать пачку пополам и рассовать на два кармана не хватило ни ума, ни сил. Да и где? Кругом люди – у них на виду достать, сорвать упаковку, разделить эти драгоценнейшие купюры?! Останешься ли жив? Неожиданно вспомнился договор с отделом культуры в части обеспечения охраны арендуемой ценности. Огляделся вокруг, в окно – патрульной машины сопровождения не наблюдалось. В салоне преимущественно старушки и дети. Кому какое дело, что у меня в кармане? Троллейбус спокойно поехал дальше по залитой солнцем улице Дзержинского.
        Дня за три до отлёта Олюшка преподнесла сюрприз. На прогулке из школы пешком до дома она незатейливо выдала: «А я тоже полечу с вами. Хотя бы на два дня…». Немая сцена. … «К…ка-ак,… - это? А билеты, жить, директор уволит?» - «Билеты я купила. У родителей Ванечки Самойлова родственники в Москве, они договорились – я там остановлюсь. Возьмёте?».
До встречи в Курумоче, адью!