Все мы вышли из трудовых будней

    Уж кто-кто, а мы, братья-журналисты, неустанно, из года в год воспевали и воспеваем человека труда - его несомненные достоинства, подчеркивая и талант, и мастерство, и опыт, и знания, и навыки, и желание быть всегда при деле. Героическая и доблестная нотка в наших публикациях заглушала, порой и вовсе притушевывала самую потаенную и больную, ибо работа до изнеможения изматывает организм человека, отнимает здоровье, силы.
У великого словесника Владимира Даля значатся несколько определений этого действительно емкого слова «труд». Да, это работа, занятие, упражнение, дело, требующее усилий, стараний и заботы, напряжения телесных и умственных сил. Но это еще и утомление, а по церковному определению - болезнь, боль, хвороба, немогота, скорбь, хилина. Труждать, поясняет далее автор толкового словаря великорусского языка, налагать труд, работу, заставлять что-то делать. «Возстанут рабы труждающие...» Труженик, трудник - обреченный или сам обрекший на тяжкие труды, а еще сподвижник, мученик, трудящийся неутомимо. Трудовой же рубль по Далю, значит заработанный честными трудами, нажитой.
Наверное, нелишне иной раз заглянуть и в словарь, и в свою память, которая возвращает нас ко времени, когда всякий труд, как мы любили повторять, был в почете. Однако, при выборе профессии в дворники, ассенизаторы,  могильщики и даже доярки мы не торопились. Грезили большими стройками, романтикой дальних дорог, рвались в институты, мечтали посвятить себя целиком и полностью интересам Родины.
    Все мы вышли из трудолюбивых семей, с раннего детства были приучены к сельской работе, почти все заботы по дому, хозяйству с дошкольного возраста исполнялись тоже нами, и никто не смел возразить, что не по силенкам пилка дров, уборка навоза, прополка огорода в двадцать соток, заготовка топки для дома и корма для скота.       Недавно моя ровесница с большой обидой высказалась о своей матери, мол, лишила нас с сестрой детства, заставляла работать до седьмого пота, а если не выполняли задание, то наказывала.
    А кого не наказывали за неисполнение, непослушание измотанные тяжкой работой наши матери, пропадавшие целыми днями в поле, на ферме, на сенокосе, в лесу на заготовке дров? Мне до слез, до боли всегда было жалко нашу маму, за ее усталость, надорванность сил. Но вместе с тем, как же мы гордились нашей мамочкой, когда ей на собрании вручали грамоту или скромный подарок за ударный труд. Именно она научила нас ценить плоды труда своего, научила выполнять работу быстро и качественно, с легким и добрым настроением, всегда откликаться на просьбу одинокой соседки, родственников помочь в чем-то.
В 50-60 годы деревня умела работать коллективно, и не только на колхозных нивах, току, сенокосных угодьях, но и на своих огородах, делянках. Большая и срочная работа объединяла всех - от старого до малого. А какие помочи устраивали у нас, когда надо было поднять венцы нового дома, оштукатурить его, с любовью и желанием все стремились приблизить новоселье односельчанину.
С грустной улыбкой вспоминаешь эти годы и, оглядываясь в день сегодняшний, с болью думаешь, как же много мы утратили, растеряли, уединившись по своим хаткам, квартиркам, углам, где порой и некому руку подать, и бескорыстную помощь предложить. Разумеется, и сегодня мир не без добрых людей. И мы не разучились понимать и сочувствовать друг другу. И на работу идем, действительно, как на праздник, ибо иметь работу для большинства из нас значит иметь гарантии своего существования.
   Полтысячи безработных для нашего города - это целый трудовой коллектив, это тысячи недобытых тонн нефти, десятки кубометров непереработанного газа, неуложенной кирпичной кладки, километры неотремонтированных дорог, неизготовленного кирпича, ненадоенного молока, невспаханных гектаров пашни, неотремонтированной техники и прочее, прочее...
Да, мы только теперь начинаем понимать, что значит для нас работа. Многие за другое занятие просто не могут взяться, не могут представить себя, скажем, в роли посредника на диком рынке недвижимости, в роли лекаря - и... откровенного шарлатана, в роли курьера по доставке наркотиков, в роли киллера, рэкетира, сутенера или «ночной бабочки». Русской душе претят эти отвратительные занятия. К сожалению, и эта ниша давно  уже заполнена. В погоне за большими деньгами, «положением в обществе» кое-кто кидается, очертя голову, в омут людских пороков и страстей, соблазнов, страхов и зыбкости.
 Губительно для нашего общества то, что таким прохиндеям завидуют, им стараются подражать, копировать их образ мыслей и беспутной жизни. Более страшное в этом уродском перерождении то, что ЭТО тоже считается работой, делом, занятием, не хуже труда шахтера, ученого, учителя, газетчика. Только представителям этих столь необходимых для страны профессий платят мизерно мало и унизительно плохо.
  Всяк к нынешней неспокойной и нестабильной жизни приспосабливается, как может. Мы вынуждены, это делать. Чтобы не потерять даже малооплачиваемую работу, исполнитель готов терпеть унижения его спесивого начальника. Он не митингует и не «качает» свои права, когда задерживают зарплату, отправляют в вынужденный отпуск с мизерным пособием.  Вот эта униженность и порождает чувство неудовлетворенности, утраченности своего достоинства, гордости за свою профессию и умелые руки.
И еще одна примета времени. В одном из недавних обзоров в областной газете о рынке труда и безработице читаю: «Наше сметливое население стремится максимально «урвать» от того не очень богатого «куска», каковым являются фонды службы занятости. Есть случаи, когда новоявленные безработные представляют «липовые» справки о своих предыдущих баснословных заработка и тем самым претендуют на то, чтобы им в течение полугода им выплачивалась средняя зарплата».
   Так вот, в этих «ухищрениях» усматривается не только меркантильный интерес. Оставшись без работы, а значит, без средств для нормального существования, человек начинает ловчить, нарушать законы, ибо государство, лишив его работы, само толкает работника на все эти «трюки».
 Видный русский философ Иван Ильин в размышлении об истории России, ее будущем писал: «Да, благодушен, легок и даровит русский человек: из ничего создаст чудесное: грубым топором тонкий узор избяного украшения, из одной струны извлечет и грусть, и удаль. И не он сделает; как-то «само выйдет», неожиданно и без напряжения: развлечется и забудется. Не ценит русский человек своего дара: не умеет извлекать его из-под спуда, беспечное дитя вдохновения: не понимает, что талант без труда - соблазн и опасность. Проживает свои дары, проматывает свое достояние, пропивает добро, катится вниз по линии наименьшего сопротивления. Ищет легкости и не любит напряжения... И как же нам быть в будущем с этим соблазном бесхозяйственности, беспечности и лени - об этом должны быть все помыслы».
  Больше века прошло с тех пор, как прозвучало это предостережение. И оно оказалось
пророческим; его даже прикладывать к нашему времени окаянному не надо - и так видно,
глаза мозолит, душу изматывает наша неистребимая бесхозяйственность, попустительство,
пренебрежение плодами своих трудов. Мы еще помним, как  в открытую растаскивались по кирпичикам и плитам постройки животноводческих городков, раскурочивалась техника, а во что превращается государственный жилищный фонд нашего города?
… Мы никак не можем без принудиловки, небрежности и кое-как выполняемых обязанностей. От работы мы получаем не удовольствие, не наслаждение, не творческое вдохновение, а бумажки, именуемые обесцененными рублями. И живем-то мы от получки до получки. Но мы взрослые, трудоспособные, уже к этому приспособились, притерпелись... А вот наши дети - начинающие и будущие работники, - станут ли они творцами, а не просто исполнителями? Вот о чем печалится и беспокоится родительское сердце. Наверное, нам всем надо постараться самим что-то изменить в отношении к любому делу, за которое берешься. С нас списывают портреты будущие заботники России.