Хорошо и плохо

Ему плохо, когда другому хорошо.

Ему же пассажиром прилететь надо, чтобы отлетать свои часы на оплату. Он же начальник управления, вот и делает рейс из Бийска на Ташкент через Новосибирск. Всем плохо, зато ему хорошо. Из кабинета и в самолет, из самолета и в кабинет.

Другим плохо, когда тем хорошо. Летают, летают, их же готовить надо, подогреть, отстой слить, керосин с маслом проверить, дозаправить, машины, того и гляди, в плоскость въедут. А летчикам что? Пришел, сел и на всем готовеньком полетел.

А когда тем плохо, то другим хорошо. Стоят, не летают, километровых нет, налета нет, на голом окладе, а самолеты стоят, их же обслуживать не надо, сиди, кури. Всем другим зарплата та же, – работы никакой.

А когда тем хорошо, другим других плохо. За ними же следить надо, читать буковки, цифирики вторичной локации. Раньше-то , как было: - Занимай  тысячу двести!

На девятьсот слышишь: "Занял тысяча двести". – Работай с подходом. Тот: "Занимай четыре пятьсот!" И сам себе хозяин – вперед и вверх по пять метров в секунду, а сейчас по восемнадцать – техника развивается, и вторичная локация: "У вас не тысяча двести, а девятьсот". Все видят, если смотрят на экран.

На тысяча двести переламываешь в горизонт, пассажиры от сидений отрываются, зависают на ремнях, керосин в трубу вылетает живьем, потому как высота мизерная.

Увидел самолет 1200 занял, но он же не скажет, пока не услышит, только тогда передаст на "подход", тот разрешит четыре пятьсот, а скорость выросла до пределmной, штурвал на себя, пассажиры в кресло вдавлены, щеки вниз отвисли: "Что там!.. Что там!.." Переломил из горизонта в набор по восемнадцать метров в секунду, набрал, переломил, перевел, занял двенадцать тысяч.

Вот теперь отдохнем, пассажиры поедят, только после их. Неуважение к гостям? Нет! Уважение к себе!

И всегда одним хорошо, другим плохо. И никогда не будет всем хорошо.