Новенький, Эпилог

 В классе было так тихо, что, казалось, никто не дышал. Файя только что закончила свой рассказ. Накануне вечером, когда не совладавшая с собой Нюта всё-таки бросилась вслед за Гамуном и нашла его без сознания во дворе, вместе с выбежавшими на крик Тасией и Файей они перенесли его в дом. Придя в себя, Гамун произнёс только одну фразу: «Мы его больше не увидим». По его тону было ясно, что больше он им ничего не скажет.
 Чуть позже, когда они все на кухне пили чай, Гамун предложил Файе не рассказывать ничего одноклассникам.
-Я предлагаю всем нам сохранить эту историю в тайне. Незачем Файе переживать всё это заново и вторично себя обличать.
-Ты прав, - с готовностью откликнулась Тасия.
-А я нет, - Файя выпрямилась и, глядя в глаза Гамуну, сказала:
-Я расскажу всем. Это касается каждого в классе. Только так я смогу обрести себя вновь. Я должна это пережить.
Никто не стал спорить – решать было ей.
 И вот теперь класс молчал, как часто замолкает человек, когда бурлящие в нём эмоции не имеют аналогов в словах, и он боится, что не найдёт тех, что смогут хотя бы приблизительно выразить весь водоворот его чувств. Он боится исказить смысл словами.
 Гамун следил за одноклассниками, готовый в любой момент встать на защиту Файи. Но этого не потребовалось.
-И надо же было мне весь вечер провести у отца на работе, - сокрушённо покачал головой Олеон, - жаль, что я не врезал ему на прощание.
-А ведь он мне поначалу даже понравился, - сказал Тоста.
-А я в него чуть не влюбилась, - опустив голову, проговорила Тасия.
-А мне страшно, - призналась Катия, - быть бок о бок с таким ужасным человеком и ничего не почувствовать! А если завтра к нам придёт другой такой же?
-Я думаю, не стоит теперь в каждом новом человеке видеть Дария, - сказал Гамун. – Ведь до его появления  в нашем классе, нам и в страшном сне не могло присниться, что на свете живут такие люди. Посмотрите друг на друга – у нас всегда был дружный, сплочённый класс. И ведь, в конечном счёте, он ничего не изменил.
-Только он лишил нас Завдея, - Митра уронил голову на руки, - а я ему ещё поддакивал, когда он убедил меня, что Завдей необъективен, что у него есть любимчики, - он устыжено посмотрел на Гамуна. Тот подошёл и похлопал его по плечу:
-Он нащупывал наши слабости и играл на них, как хороший музыкант на нужных струнах, уверенно ведя свою партию. Он дьявольски умён и наблюдателен. Он улавливал тончайшие нюансы наших взаимоотношений.
-А давайте мы не будем обсуждать эту сволочь, - оборвал Гамуна Олеон. – Лучше вычеркнем его из памяти раз и навсегда, а для этого о нём просто не надо вспоминать. Никогда.
-Я так не думаю, - Гамун посмотрел на него своим проницательным взглядом. – Если мы будем искусственно избегать разговоров о нём, он станет для нас чем-то вроде Серого Волка, которым пугают  маленьких детей, и так и останется где-то в подсознании загнанным вглубь ужасом. Наоборот, о нём надо говорить, и со временем всё выскажется, и от него останется разве что облачко едкого дыма, да и оно вскоре развеется без следа. Одно только мучает меня, - и Гамун уставился в окно. – Он ушёл от нас. Но ведь он ушёл к другим.
-Мы ничего не можем с этим поделать, - развёл руками Тоста.
-В конце концов, там тоже живут люди, - заметил Олеон, - и почему мы должны думать, что они хуже или лучше нас. Жизнь для того и дана, чтобы приобретать опыт всякого рода. Рано или поздно они тоже поймут, с кем имеют дело.
-Лишь бы смогли противостоять, - тихо сказала Файя и мрачно добавила, - я не смогла.
-Я не оправдываю тебя, - заметил Олеон, - но, если бы ты действительно не смогла, он сидел бы сейчас здесь среди нас и строил дальнейшие планы по уничтожению нашего тёплого, доброго мирка.
-Ой, ребята, - Файя в который раз не смогла удержать в себе накатившую на неё волну благодарности, часть которой, перелившись через край, выступила слезами на её глазах. – Какое счастье, что вы у меня есть!
-Кстати, а что там говорят в больнице? Можем мы все вместе навестить Ольбу? – перевёл разговор на другую тему не любящий сентиментальностей Олеон.
-Я думаю, да, - кивнул Гамун. – Да и Любаре не мешало бы прогуляться – она там уже сутки без еды и сна.
-С ума сойти! – воскликнула Катия. – Как это им удавалось крутить у всех под носом такой роман?! И ведь никто из нас даже ничего не заподозрил!
-Уметь надо, - улыбнулась Тасия.
-И всё же, не хочется верить, что мы расстались с Завдеем навсегда, - грустно произнёс Тоста.
-Ему бы следовало всё объяснить. Я бы хотела сделать это сама, - Файя опустила глаза.
-К сожалению, мы не знаем, куда он уехал. Я не говорил вам, но на следующий день после уроков я пошёл к нему домой, - тут Гамун нахмурился, – Я не успел – он уже уехал. Я спрашивал у соседей куда, но они не знают. К счастью, они назвали мне имя человека, который часто бывал у Завдея. Я разузнал его адрес и через пару дней был у него дома. Он сказал мне, что знает, куда уехал Завдей. Однако, тот взял с него слово держать это в секрете. Я пытался объяснить ему, что нам просто необходим его адрес, но он стоял на своём, и всё-таки, в конце концов, предложил мне написать Завдею письмо, обещая переслать его по адресу. Но тогда нам не о чем было писать. А теперь…
-Давайте писать, - встрепенулись все разом и затараторили, перебивая друг друга.
-Он должен всё знать.
-Он всё поймёт.
-Он простит меня, - уверенно сказала Катия, - и уловив косой взгляд Файи, добавила, - и тебя тоже, даже не сомневайся.
-Я это знаю, - мрачно проговорила та, – от этого только больнее.

Они уселись тесным кружком и начали сочинять письмо. Через час оно было готово и заканчивалось словами:

 Мы Вас никогда не забудем. Вы научили нас смотреть вглубь вещей и независимо мыслить. Вы показали нам, что мир и отношение к нему не могут быть однозначны. Вы привили нам интерес к мнению других. Вы объясняли нам, что жизнь каждого человека – это хрупкое чудо, требующее трепетного обращения, и только люди, возносящие свою жизнь на пьедестал и взирающие на других с его высоты, перестают это понимать. До конца мы поняли это только теперь.
 Вы освещали каждый наш урок своей мудрой улыбкой, которая и сейчас, когда мы пишем эти строки, стоит перед нашим мысленным взором и придаёт нам силы. А ещё мы видим Ваши глаза, в которых неизменно находили только понимание и любовь. И глядя в эти добрые, лучистые глаза, мы просим у Вас прощения. 
 Простите нас! Простите, что не уберегли! Простите, что позволили Вам усомниться в нашей любви к Вам!
Низкий Вам поклон.
Ваши ученики:
Файя, Тасия, Катия, Любара, Гамун, Олеон, Ольба, Тоста, Митра.

Завдей сложил письмо. Его руки слегка дрожали. На письмо упала слеза, а лицо озаряла лучистая улыбка. То была улыбка понимания и счастья, потому что, что же может быть большим счастьем для учителя, чем уверенность в том, что он сумел воспитать ЛЮДЕЙ.