Амуры

Клавдия была брюнеткой. Натуральной и очень запущенной. Из вороньего гнезда на голове торчали две красные пряди, под вороньим гнездом находилось бледное-бледное лицо. На его бесцветном полотне цвел рот – яркий, алый, детский, с пухлыми губами, которые хотелось целовать. Словно снятый с другого человека.
Одевалось это умертвие в черный кожаный плащ. Даже зимой. Дети звали ее эсэсовкой.
- Расческу дать? – поинтересовалась Алекс.
- Не поможет.
Голос хриплый и прокуренный, как у стареющей рокерши. Длинные гибкие пальцы – пальцы скрипача – погрузились в стеклянную вазу с самоцветами. Алекс положила на витрину локти и подперла щеку рукой. Когда видишься каждый день, и разговаривать как-то не о чем.
- Чай будешь?
- Ну, давай…
- Ну, заходи.
Гостья скользнула за прилавок, небрежно нацепив плащ на скрытый жалюзи крюк.  Под плащом обнаружился уютный бежевый свитер.
Алекс завозилась с электрочайником и заварочными пакетиками. Клавдия уселась на хозяйский табурет и придвинула к себе вазу.

***
Рыженькая Алекс (а если по паспорту – то просто Сашка) торговала в маленьком магазине изделиями из полудрагоценного камня. Милая и спокойная, в общем-то, работа. Если бы только не люди…
Людей Сашка не любила.
Звякнул дверной колокольчик.
- Здравствуйте! – она натянула профессиональную улыбку. – Вам что-нибудь подсказать?
Парень и девушка хотели бусы. То есть, бусы хотела, конечно же, девушка, а у парня не было выбора. Сашка объясняла им у стойки про бирюзу и горный хрусталь. Девушка морщила носик, парень вздыхал. Клавдия за прилавком перебирала камни.
Это Клавдия нашла для Алекс эту работу. То есть – почти случайно. Явилась как-то в своем черном эсэсовском плаще, впихнула бумажку с адресом, и снова исчезла. Будто для того, чтобы теперь приходить сюда каждый день, пить чай из пакетиков, перебирать самоцветы в вазе…
- Всего доброго! Спасибо за покупку!
Фальшивая улыбка слетела с лица. Клавдия понимающе усмехнулась и достала спрятанную под прилавком чашку.

***
В полуподвальном магазинчике не темнело – лампы горели с утра и до закрытия, освещая содержимое стеклянных витрин-сокровищниц. Маленькие окошки под самым потолком, меж тем, посинели.
Вечером синоптики обещали метель…
Клавдия пыталась соскрести с тигриного глаза пластиковые глаза. Заканчивалась пятая чашка чая.
Звякнул колокольчик. Алекс обреченно посмотрела на дверь.
Но это был всего лишь Ветер, Сашкин парень.
Клавдия поднялась, положив глазастый камень на витрину рядом с вазой.
- Привет!
- Привет.
- Привет…
- Ты уже?..
- Да. Дай мне еще коралловые серьги.
Она застегнула плащ и вынула из кармана кошелек.

***
Дешевенькие колонки захлебывались скрипичными пассажами. Клавдии это не мешало общаться с трубкой мобильного телефона уже второй час.
- Дурак ты, мелкий.
- Знаю, что дурак. Все завалил… Расскажи, как у тебя! Не могу слушать твое молчание!
- Слушай музыку. Это Вивальди, между прочим.
- Ди!
- У меня все плохо, мелкий. То есть, вокруг все плохо. Мне-то по фигу, я уходить умею… Но тут что-то гниет, понимаешь? Давно гниет. Помнишь, я тогда сказала, что в городе что-то сломалось? Кажется, мы зря начудили с тобой той весной… - в трубке коротко пиликнуло. - Погоди, sms’ка пришла… Меня хотят в кафе. Давай заканчивать. Мне итак уже страшно представлять твой счет за межгород.

***
Кофейня «У Мирдина» была символом для местных романтиков – и последним приютом городских ангелов, фей, волшебников и привидений. Клавдия, сдержанно кашляя от сигаретного дыма, опустилась на тяжелый кованный стул. В ее вороньем гнезде сверкали растаявшие снежинки.
Сашка много курила и молчала. Клавдия неторопливо рассматривала меню в кожаной папке. Она здесь бывала нечасто. Кажется, в последний раз – прошлой зимой. Но в меню ничего не изменилось.
- Один мокко, один латте, пожалуйста.
Сашка курила.
- Я хотела эспрессо, - наконец сказала она, сминая в пепельнице сигарету. Как раз принесли кофе.
- Пей, - покровительственно ответила Клавдия. – Латте – это мечты…*
Алекс цитаты не узнала. Она потянула напиток, раз, другой. Нервно выплюнула трубочку.
- Слушай, я с ума сошла! – и добавила тише: – Я ребенка хочу…
Клавдия помолчала.
- А Ветер?
Сашка пожала плечами.
- Так спроси.

***
Гремела «Кармина Бурана» Вагнера. Снег летел в распахнутое окно.
- Мне душно с ним в одной комнате, мелкий. Это даже не смешно.
- А Сашка?
- А что Сашка… Я напоила ее латте.
- Латте…
- Латте – это мечты, эспрессо, разбавленный молоком надежды, и пенка… Та самая пенка, которая бывает в капучино. Но нет корицы, нет той терпкости, которая позволяет прочувствовать момент.
- Ух, ты! А мокко? – на том конце оживились. – Я помню, ты всегда пьешь мокко.
Клавдия молчала.
- Не молчи, Ди!
- Мокко – это меланхолия. Густая и тягучая. Но даже в мокко есть молоко. И сладость, та, которую не найдешь в эспрессо, например. Ее и чувствуешь не сразу, и каждый раз не очень понимаешь, почему заказал именно его. Только потом вспоминаешь, в тот самый момент, когда…
Короткие гудки. Она отняла трубку от вспотевшего уха. Час разговора – мобильник вырубился. Ничего, сейчас перезвонит…
Трубка разродилась сигналом, но это была sms. Всего два слова. Клавдия задумчиво посмотрела в окно.
Звонок.
- Да.
- В тот самый момент, когда?..
- Когда становится сладко. Знаешь, мелкий, а может и не зря мы начудили той весной. Может, и не зря…

___________

*Здесь и далее цитаты из рассказа Н. Крайнер «Обязательно, наверное, может быть».