Чёрный монах. Глава десятая

Мы плохо верим тому, чему неприятно поверить.
                Овидий

I

Мы все надеемся на Бога,
Его заступничество, плоть,
И в мире нам не знать иного,
Чтоб все печали превозмочь.
Лишь с Богом благость, утешенье,
Спасенье в бедах и от зла,
Чтоб всей души  опустошенья
Не знать, не ведать никогда.
Храня в душе молитвы свято,
Златые истины судьбы,
Чтоб в вере той мы не предвзято
Постигли тайну глубины:
Увидев горечь поражений,
Разврат и злобу голосов
И власти, тронной,  преступленье
От всех служителей основ,

II

Что нам порою представляют
Как суть работы тайных дел
Те, что зовут и прославляют
В забавах новый передел.
Чьи заблужденья и аферы
Рождают лживую среду
И чьи бесчестные примеры
Возносят в свете, как игру,
Запоминая в интересах
Лишь только то, чтоб чтить удел
В обличье образа, доспехах,
Остерегаясь перемен.
Всего того, что ждёт опасность,
Не нарушая тайны тлен.
Распространяя мысли «гласность»,
Чтобы народ не встал с колен.

III

О том желают непритворно.
Чтобы достичь нам рай земной
«Несите крест,- кричат, - покорно!
Смиряя образ роковой».
Мы все, поверьте, божьи слуги
И в том подвластны суете.
Вот только слёзы и  потуги
Приводят в жизни лишь к беде.
Виной тому - предназначенье!
Идя тропой из века в век,
Одно лишь знаем увлеченье
И наслажденье: божий грех!
Иное в сути неподвластно,
Ведь человек престранный зверь.
Его деяние опасно!
И в том, читатель, мне поверь.

IV

Распутин - символ той эпохи,
Где вера страсти предалась,
Где церковь в хлопотах и склоке,
От бед народных отреклась.
В угоду тайному режиму
В борьбе с крамолой и людьми
Они служили лишь порыву,
Не поднимая головы.
Враждебность, лживость, обличенья,
Увы, распущенность персон
Служили в царстве лишь для пенья
Под колокольный русский звон.
То шло в веках не без причины:
Отмена догм зажгла огонь,
Чтоб в свете яркой паутины
Творить безбожье, грех и боль.

V

Народ увлёкся спиритизмом,
Разбрёлся в секты - кто куда!
Интересуясь оккультизмом,
Для драк, разврата и вина.
Не избежал тех вех и Гришка;
Как самобытный христианин,
Он к сердцу принял очень близко
Дух хлыстовства, и тот пленил…
Его подпольная молельня
В Покровском зналась лишь числом,
И то была не богадельня,
Где говорили о святом.
Прости, читатель, за проказы,
Признаюсь, свечкой не светил…
То мои думы и рассказы
О том, кем  Гришка себя мнил.

VI

Не ждал и сам он той затеи,
Входя в роль «старца» и хлыста;
Тому внимали ротозеи,
В нём видя облик божества!
Давая смысл всему земному,
Он говорил всем о любви,
О жажде помощи другому
В преображении души.
«Церковный светоч и лампадник» -
Так говорили все о нём;
И в том явленье - божий странник,
Что послан свыше в царский дом.
Распутин чувствовал основу,
Хотя страшила эта роль,
Но духовенство шло к святому,
Чтобы возвысить церкви роль.

VII

Хотя тот дух церковный падал
И вместе с ним авторитет…
Ведь в этой клике с Гришкой рядом
Восторгов, поп, оставил след! (18)
А с ним и Гневушин Макарий,
Мздоимец, вор и интриган,
И полуграмотный Варнава, (19).
Что получил высокий сан .
О, сколько было назначений,
Что ни изведать, ни понять,
Ведь кроме распри, унижений
Они позорили всю власть.
В рядах раскол, непримиримость,
Повсюду происки врагов.
В церквах утеряна решимость
Для возрождения основ.
___________________________________

(18) Всячески скомпрометировавший  церковь поп Восторгов  был «назначен» Распутиным к митре.
(19) Варнава - полуграмотный огородник из Каргополя, получил из рук Распутина сан епископа.

VIII

В той разобщённости и смуте
Вершился судьбам приговор -
Не ради дела, пользы, сути,
А чтоб в делах тех был раздор.
Всё это сдерживало взгляды,
Идеи церкви, новый путь…
Все жили ради дней услады,
Забыв о главном: церкви суть!
Народ всё ждал благословенья,
Живя в тревогах, нищете,
Для новой жизни, возрожденья
С первосвященниками во главе.
Но кризис общества и власти
В духовном плане оскудев,
В народе видел лишь напасти
И звуки революционных дел.

IХ

На смену шли им лжепророки,
Рождая жадный интерес
К той жизни, что дают лишь боги
И где дух веры не исчез.
Того хотел и царь, и слуги,
Коль вера шла из глубины,
И государыни подруги,
И в том ведь не было вины.
Всяк ждёт той силы усмиренья
Для чистой жизни, чтоб скорбеть,
И в тех словах - благословенья,
Чтоб грешным нам не умереть.
Всё то и стало суть причины
Влиянья «старца» близ семьи,
Чтоб усмирить свою гордыню,
Раскрыть на мир глаза четы.

Х

Взамен имел он силу власти,
Союз друзей, да и врагов,
Чтоб политические страсти
Его терзали вновь и вновь.
Давая повод рассужденью,
Он всех молитвой искушал
И призывал не к потрясенью,
А к сути божеских начал.
Тобольский «старец» был неглупым
И как мужик - не так уж прост!
В невольной трепетности звуков
Он не лишал себя  юродств.
В том преуспел, к тому ж – особо,
Решая «важные» дела,
Чтоб в тайной сути хоть немного
Расширить «скромные» права.

(Продолжение следует)