Посеять ветер. Глава 18

   


 Наутро мне едва удалось разлепить веки. Я села и оглядела себя. Так и есть – все тело покрыто отвратительной, шершавой и зудящей сыпью, нос страшно распух,  это можно было увидеть, скосив слезящиеся глаза к его кончику. Слабость в мышцах, насморк и боль в горле.

   Я так и знала – аллергия…

   Именно такой реакции я и ожидала, когда, вернувшись из ночного путешествия на погост, давясь от отвращения, слопала один из апельсинов, заботливо присланных с кухни нежной и внимательной бабушкой Жанной. И именно об этом говорила вчера Анжу в машине, намекая на некую надвигающуюся немощь. Что ж, картинка сложилась, я получила то, что ожидала.
   Я снова рухнула в подушки…

   А потом был врач, и суета бабули, и ее в отчаянии заломленные руки. Ничего не скажешь, свою роль она играла очень талантливо. Не уступал ей в искусстве лицедейства и Павел Петрович, то бишь  - дед.

 Этот разве что не плакал, сидя у моей постели и держа мою ладонь в своих руках. Он поминутно спрашивал, не хочется ли мне чего-нибудь, не душно ли, не поднять ли повыше подушки и прочая, и прочая. И развлекал забавными рассказами, и всячески оглаживал, и во взгляде его было столько любви и нежности! И я готова была уже усомниться в своих подозрениях, когда дед, уходя, ласково поцеловал меня в щечку…  Но, вспомнив о фактах, говорящих явно не в пользу моих лжеродственников, вновь закипела тихой яростью.

   Мне было худо, так худо, что не берусь  выразить словами. Но наряду с этим я торжествовала маленькую победу. Только победа эта была с горчинкой, от которой закипали злые слезы.

   Как могло случиться, что любящие бабушка с дедушкой, с пеленок растившие внучку, позабыли о страшной аллергии на цитрусовые у последней? Почему постоянно доставляли их сначала в больничную палату, а затем и в комнату здесь, в особняке?

   Ответ очевиден. Они просто не знали о реакции моего организма на все это апельсино-мандарино-грейпфрутовое удовольствие. Вывод, как бы ни было горько, тоже напрашивался сам: для Жанны Альбертовны и Павла Петровича я – человек новый, незнакомый. Ведь даже я, потерявшая память, чувствовала стойкую антипатию к оранжево-зазывным фруктам. И не ошиблась в своей боязни. Что и требовалось доказать.

  Нужно срочно поговорить с Анжу, убедить ее в никчемности и опасности ( для нас обеих) дальнейшего расследования,  попросить помочь мне выбраться отсюда и хоть как-то устроиться в Москве. Найти работу, снять жилье. Может быть, удастся взять взаймы у нее или у того же Юрика, заработаю – отдам.

  Вот только отлежусь немного, трех-четырех дней будет достаточно.

  Хватит с меня интриг этого милого семейства.

  Взять, к примеру, вчерашнюю машину «бедной родственницы» Натальи Федоровны. По степени загрязненности она нисколько не уступала той, на которой мы совершали свои вояж. Та же глина на колесах, те же налипшие мокрые листья. И не успевший еще остыть двигатель. Куда могла ездить благообразная вдова в столь поздний час? Первое, что приходит в голову – именно она сопровождала нас всю дорогу, а потом и выступила в роли метательницы ножей.

Кто-то же швырнул это холоднющее оружие, просвистевшее над моей головой и расколовшее стекло в машине! Хотя верилось в это с трудом. Да и зачем ей моя погибель, спрашивается? Наталья Федоровна – седьмая вода на киселе, непонятно чья племянница, ее ни в одном завещании и не упомянут даже. Ну, в крайнем случае, оставят на долгую память какую-нибудь безделицу. Побитую молью шаль троюродной прабабушки, к примеру.

  Нет, не она это, право слово!

  А красавица-дочурка? Славяна? Пожалуй… На нее больше похоже. И мотивчик подыскать можно - зависть, например.
 Но в восемнадцать-то лет? Да будучи сказочно красивой? Когда вокруг кишмя кишат богатенькие папики? Нет, в столь нежном возрасте у девицы ветер в голове, а не кинжалы.
  Итак, на роль кровожадного убийцы Славяна тоже не подходит. Кроме того, когда отравили Антона, ее и в доме-то не было ( а я уверена, что оба покушения – дело рук одного человека).

  Автоматически подозрения снимаются и с «большого начальника» Виктора Ивановича. Он тоже ездил в тот злополучный вечер встречать подругу Жанны Альбертовны.

 Кандидатуры двух тихих пьяниц, Олега и Варвары, я тоже исключила как неспособные к последовательным, осмысленным действиям. Да и зачем это им? У Вариного папы денег столько, что за три жизни не истратить...



  Дождь, начавшийся еще прошлой ночью, лил как из ведра. А в комнате тепло и уютно – благодать. Удобно  устроившись на подушках, я прихлебывала теплый клубничный компот и размышляла. Пусть я решила удрать из этого дома, как только поправлюсь, но ведь это будет не сегодня и не завтра, а покушение может повториться в любой момент. Должна же я хотя бы приблизительно знать, кого опасаться. Хотя от этой семейки можно ожидать… да все что угодно можно ожидать, если учесть, что все они неадекватны.

  Ощущая себя великим сыщиком, через полчаса я пришла к выводу, что круг лиц, причастных к злодеяниям, условно можно сузить до минимума. И минимум этот состоит из двух человек, а именно – желчная и вечно всем недовольная бабулина сестрица Вероника Альбертовна и дочь последней, успешная и блистательная, отчасти беспечная Татьяна Владимировна.

Правда, некоторая безалаберность говорила в ее пользу, и я решила остановить свой выбор на престарелой Веронике Альбертовне. Вот уж кому можно смело приписать все смертные грехи, стоит только вспомнить ее губы в ниточку и испепеляющий, въедливый взгляд!

  Что до бедной Алисы, то она, по словам Анжу, день-деньской проводила в  комнате, оплакивая несчастного Антона. В своем горе девица была столь же безудержной, сколько и в давешней радости. К тому же, вряд ли она стала бы травить своего приятеля даже в пылу самой страстной ссоры, скорее бы переколотила всю посуду в доме или попыталась бы публично утопиться в бассейне.

    Остается  Вероника Альбертовна…  С этой станется…

   В считанные минуты я разложила события последних двух дней по полочкам, и они послушно выстроились в стройную систему.

   Мысленно я представляла себе, как ловко и незаметно старая мегера подсыпает яд в один из стаканов, едва завидев меня на лужайке в тот вечер, когда жарились шашлыки. Подсыпает и упивается мыслью, что сумеет втюхать напиток мне. И только по чистой случайности бокал оказывается в руках возжелавшего утолить жажду пьяненького Антона.

   Затем, разозленная собственным промахом, Вероника Альбертовна начинает подслушивать и подглядывать, благо ее комната напротив моей. К вящему своему удовольствию обнаружив, что мы с Анжу собираемся совершить променад на кладбище, она хватает первый попавшийся нож, вскакивает в машину Натальи Федоровны – дабы отвести от себя подозрения - и рулит следом за нами. Выжидает удобный момент и приводит свой грязный умысел в исполнение.

   Только страстному  желанию ее вновь не суждено было сбыться, ибо я не удерживаюсь на своих ватных от ужаса ногах и падаю навзничь на скользкой грунтовке.

 Два-ноль в мою пользу.