Нестандартная

Странно как-то все это. Вот дождь, например. Что это? Вот только не надо физики, не нужно этих стройных теорий про дождевые тучи и выпадение осадков. Это банально и скучно. Нет, вопрос нужно поставить иначе: дождь – это благо или зло?

С одной стороны дождь несомненно полезен. Прибивает городскую пыль, снижает накал мрачного асфальта, поливает уличную растительность. Но с другой стороны эта ядовитая вода оставляет радужно-бензиновые лужи, продирает холодом до самых внутренностей, и оставляет эти гадкие пятна на оконных стеклах, такие, что после каждого дождика приходится вновь и вновь мыть окна.

Но Катерина чистотой окон не заморачивалась. Эта ерунда и прочие бытовые мелочи больше заботили ее мать, женщину, аккуратную до невозможности. Конечно, Кате приходилось все тщательно вылизывать, лишь бы не выслушивать очередных нотаций об антисанитарии, здоровом образе жизни и прочей чуши, от которой у нее начиналась нервная почесуха. Но уж лучше она час в день потратит на приведение своей комнаты в состояние, близкое к идеальному, чем три часа слушать родительские нравоучения. Хотя до стерильно отдраенных окон, отполированного паркета и дисков, выставленных по линеечке, ей не было никакого дела. Катерину совершенно не смущали мандариновые шкурки и ореховая скорлупа на письменном столе, подтаявшее кусковое сало там же, на блюдечке, и уж тем более не мешала кепка на спинке дивана.

Она бы сейчас с удовольствием упала бы в кресло, не снимая берцы, и немытыми руками очищала бы очередной цитрус, но так нельзя. Не положено. Таковы правила. Катя не задавалась вопросами, кто придумал эти правила. Так было всегда. Так делала бабушка, так делает мама, так делает и она сама, недовольно ворча на друзей, уронивших фантики на пол. Зачем? Просто таковы правила, и она приняла эти правила, ей так комфортнее, и ломать систему она не намерена. В мире есть куча других правил, которые не то, что можно, НУЖНО нарушать.

К примеру, взять лекции по политологии, весьма скучные, изобилующие труднозапоминаемыми терминами. От политики она совсем далека, и изучать все хитросплетения политической системы родного государства у нее не было никакого желания. Кате было достаточно того, что она знает фамилию действующего президента страны, остальным пусть посвященные занимаются. Так вот, если ей эти лекции не нужны и в жизни вряд ли пригодятся, то какой смысл тратить свое время на такое никчемное занятие, когда его можно так прекрасно провести для себя. Зачет? Да что зачет, всегда можно переписать ответы из чужих конспектов тех ботаников, которые не пропускают ни одного занятия, которые приняли университетские правила и строго им следуют, вне зависимости от того, нужно это ИМЕННО ИМ, или нет.

Потому Катерина с чистой совестью слиняла с занятий, собираясь подняться на холмы, чтобы сделать несколько панорамных съемок города. Собственно город, в его нынешнем состоянии ее мало устраивал, слишком скучными были эти жилые кварталы стандартной застройки: коробки девятиэтажек, школа, пара садиков и несколько магазинов. Ленинский район тоже особо не радовал: многочисленные безликие хрущевки, с узкими глазницами окон, преимущественно с ободранными деревянными рамами. Старый город. Да, в нем что-то было, здания, построенные в XVIII-XIX веках выглядели весьма мило, у каждого была своя неповторимая история, свои маленькие тайны. Но и по ним жестоко прошлась рука современности. Те уникальные деревянные домики, больше похожие на кукольные, были самым жестоким образом закованы в бездушный сайдинг, и теперь ничуть не отличались от торговых павильончиков у них на районе. Как говорил грустный ослик из мультика про Вини-Пуха: «Душераздирающее зрелище». Хуже сайдинга были те помпезные дома новых архитекторов, высившиеся над историческим центром пластиковой громадой, чаще всего настолько безвкусно спроектированные, что смотреть было противно. Почему-то у Катерины они вызывали ассоциации с пластиковой бутылкой колы, стоящей посреди игрушечной посудки, когда-то в детстве она так играла.

Но, несмотря на эстетическую строну градостроительства, ее неудержимо тянуло в городскую промзону. Было что-то в этом необычное, такое манящее: исполинские здания, полосатые красно-белые дымовые трубы, бесконечные серые заборы с колючей проволокой по верху, охранные вышки по периметру. Вот только не было удобной точки для съемки всего этого великолепия, а ведь какие могли бы получиться фоны! Катерина давно лелеяла шальную мысль проникнуть на территорию какого-нибудь из заводов, вскарабкаться на трубу и оттуда уже фотографировать. Только раз ей доводилось подняться на 22-й этаж одного из пластиковых жутиков и, при максимальном зуме, сделать несколько снимков моторного завода. Не бог весть что, но и это уже уникальный материал. Но больше всех Катю волновала дымовая труба местной ТЭЦ, по словам знатоков, достигающая 250 м в высоту. Это же просто сказка! С такой точки весь город, как на ладони, фотографируй, снимай – не хочу. Тем более, что электростанция находилась на восточной окраине города.

Но доступа на заводы, тем более на трубы у нее не было, и в новые высотки просто так проблематично попасть, потому приходилось довольствоваться холмами, с которых можно было отснять жилые кварталы. Вот уже более трех лет она снимала городские виды с нескольких четко отмеченных постоянных точек. Раз в неделю в одно и то же время Катерина с завидным упорством поднималась на холмы, занимала позицию и делала серию снимков, поворачиваясь по часовой стрелке на определенный угол. Потом меняла позицию и повторяла операцию снова. Не неважно, какой была погода, не важно, что ради этого занятия ей приходилось переносить, а то и вовсе отменять свои дела. Ну а лекции по политологии – это такая ерунда по сравнению даже не то, что ее проектом, но и остальными скучными предметами.

А проект был поистине грандиозным. Все отдельные снимки Катя на компьютере склеивала в панорманый, а потом из еженедельных картинок собирала, словно бусинки на ниточку, одну большую картину. Получалось что-то наподобие небольшого фильма, где можно было отследить изменения в городе. Первые месяца три не было ничего примечательного, но потом картина становилась все более любопытной. Кате даже удалось отследить строительство одного из жилых домов от рытья котлована под фундамент до заселения первых жильцов. Это был такой волнительный момент, словно она сама принимала во всем процессе непосредственное участие, а не тайком фотографировала с холмов.

Какова была цель этого проекта, Катерина сама толком ответить не могла, она просто делала снимки, уже, скорее всего, по привычке. Сначала она ставила себе задачу доказать самой же себе, что ее город не умирающее серое болото, а развивающийся, ну почти, мегаполис. Да, за три года развитие города было на лицо: богатые богатели, а бедные беднели. Развивающийся капитализм, или как там его в отечественной демократии. Все же на политологии стоило разок заглянуть, может, и просветили бы ее.

И в этот раз, как обычно, невзирая на дождь, Катерина заняла свою позицию для съемок, прикрывая камеру небольшим козырьком. Щелчок, и в кадре ее дом и школа; щелчок – магазин и остановка; щелчок – дом их учительницы в начальных классах; щелчок… щелчок… щелчок. Щелчок, в кадре сияющая новостройка. Но тут что-то Катерину насторожило. Что-то не так было в этом доме. За годы съемок одних и тех же мест она научилась видеть малейшие изменения, даже не понимая, что за изменения. Если немного подумать, то она бы могла четко ответить, что было раньше, и что поменялось.

Девушка включила режим камеры и максимально приблизила объект. Навязчивая мысль о том, что в доме что-то поменялось, не давала ей покоя. Она видела изменения через пелену дождя, но пока не осознавала. Катерина пристально всматривалась в дом, пытаясь понять, что ее так зацепило. Ничего. Вроде бы все, как обычно. Только вот та полоса в дальнем углу фундамента дома как-то напрягала. Почти незаметно она увеличивалась. Трещина. И она росла. В том углу, где в подъезде еще не начинались отделочные работы, с наступлением кризиса стройку заморозили, успев сдать в эксплуатацию лишь два подъезда из шести. Странно все это, на прошлой неделе никакой трещины там не… Все. И сейчас трещины нет. Угол дома медленно, словно в замедленном кино, начал движение вниз, поднимая клубы пыли, даже несмотря на проливной дождь.