Цвейг и Гоша

Цвейг Ардольенович Василюхин сидел на кухне и смотрел в окно. Ардольен  был его отец. Простой советский генерал. Он женился на эстетке, которой не нравилось имя Ардольен. Самую ее звали Аглая, и она считала, что это нормально для жены генерала. Но для  советского генерала имя Ардольен никак не подходило.

Ну там  Геркулес, Перун, на худой конец, Бахус, а вот Ардольон никак. И когда родился маленький Василюхин, мать решила как-то расцепить проблему и назвала его в честь своего любимого писателя Цвейгом.

Цвейг Василюхин не успел стать генералом. Точнее, адмиралом, ибо служил он на флоте. Как только случился путч, его вызвал начальник и сказал, что он списан на берег. Ибо прежние заслуги отцов уже не в счет, а  команда  волнуется, ибо знает, что Василюхин способен на все.

За свою недолгую службу он пару раз падал за борт, в Гаване стояли, так только крейсер наш под парами начал удаляться от острова свободы, как из-под кровати Василюхина вылезла мулатка.

Ну и чего делать? Опять причаливать? Так ведь для этого одного мазута нужно затратить столько, что хватит на обогрев Владивостока неделю.

 Василюхина решили наказать. Отняли у него мулатку, типа на перевоспитание от проституции. Отдали ее замполиту. Мулатка была хороша, любила как все кубинки советскую сгущенку. И сразу потребовала у замполита банку. Съела.

После чего, как честная женщина стала расстегивать замполиту ширинку.

- Ты чегой-то? -  спросил тот в ужасе.

- Ты мне сделал хорошо, я тебе сделаю хорошо, - промурлыкала мулатка.

- Нет, - заорал замполит, - это извращение!

- Матерь вашу, - оторвалась мулатка, - социализм строить это не извращение, а минет – это извращение? Где логика, комрады?

Но замполит все равно отбивался.

- Ну хорошо, - сказала мулатка, - а ты знаешь, что Карл Маркс это очень любил?

- Вау - сказал от изумления замполит, и пока соображал, что к чему, уже все было сделано!

Потом мулатка пошла читать этот марксизм по всем каютам, ибо сгущенкой крейсер был наполнен по самые борта, в итоге, из-за нее все товарищи перессорились, чуть до стрельбы не дошло.

Ну и много чего было за Цвейгом. И его списали на берег.

- Да нужен мне ваш флот,- сказал Цвейг, - меня уже десять лет тошнит без перерыва.

Он плюнул в океан и сошел на берег. На берегу его пристроили, и он таки выслужил себе пенсию, и вот жил  созерцательно, ни во  что не вмешивался.

И вот сидит Цвейг на кухне, ест пресловутую сгущенку (не та она стала, не та!), смотрит на улицу в окно и думает о том, сколько уйдет времени, если хотя бы по сто коррупционеров в день расстреливать?

Посчитал, получилось у него  69 лет, столько, сколько СССР просуществовал. Долго.

А если по двести в день?

И тут  услышал Цвейг какой-то шорох выразительный, ну вот как будто кто-то специально  шуршит. Обернулся он, Нептун твою мать! Стоит перед ним белесое такое существо, с большой головой, пузатенький, ресниц нету.

- Ты кто? – в ужасе спрашивает Цвейг.

- Инопланетянин Гоша, - скромно отвечает существо.

- Тьфу ты, напугал, а я думал сам Абрамович, - сказал Цвейг. – Ну и чего надо?

- Поговорить за жизнь, - скромно сказал инопланетянин.

- Задаром не буду, - сказал Цвейг, -  задаром в нашей стране даже врачи не лечат.

- И чего хочешь.

- Соседу отомстить, - задумчиво сказал Цвейг. – Он, тварь такая, все время со своим питбулем гуляет без поводка, пойдем сейчас на площадку и ты порвешь питбуля.

- Ты совсем охренел?- сказал Гоша. – Я же нежный как мимоза.

- Не бойцовский инопланетянин, значит, - загрустил Цвейг. – Тогда  давай революцию устроим! Ты будешь Ленин, я Троцкий.

- Какой же из тебя Троцкий, - изумился Гоша, - ну Ворошилов, еще туда сюда…

- Ну ты будешь Ленина, а я Ворошилов, сосед будет Буденный, а собака его Дзержинским!

- Мне не хочется тебя огорчать, - сказал Гоша, -  но я тут с другой миссией. Я хочу узнать, что тебе, как представителю народа нужно для счастья?

- Порядок навести, - сказал Цвейг.

- А как?

А СССР вернуть!

- Зачем? Тебе разве там было хорошо?

- Ну получше, чем сейчас, сгущенка была лучше – раз, Сталин был – два. Вот, хочу, чтобы Сталин был.

- А счастья ты не хочешь?

- Счастья – это бабы? – решил уточнить Цвейг.

- Ну почему же, - застеснялся Гоша.

- Чегой-то фиолетовый стал, - удивился Цвейг.

- Мы так краснеем, - объяснил Гоша. – Нет, счастье, это когда радость, это когда цветут лилии и поют соловьи…

- И где же во всем этом счастье? - иронично спросил Цвейг. – И вообще, вали ты отсюда, лучше бы ко мне Абрамович пришел. И было бы счастье!

-  Но ты же советский, - изумился Гоша, - разве для тебя…

- Да, - тихо признался Цвейг, - я советский, и для меня главное – увидеть Абрамовича и умереть.

- А как же ты хотел коррупционеров стрелять?

- Посмотреть на Абрамовича и пойти коррупционеров стрелять! С ним вместе!

- А больше никого с собой не хочешь взять?

- Хочу. Познера, Урганта, Соловьева!

Через минуту на своем межгалактическом корабле Гоша мчал прочь. И шептал – им ничего не поможет! И во главе их нужно поставить лошадь Буденного.