Символ на футболке

В приемной к врачу напротив меня сидит светловолосый юноша. На вид ему лет двадцать... Взгляд – нарочито отсутствующий, как, впрочем, и у остальных  посетителей. Так принято здесь, в Германии - делать вид, что ты ничего не видишь и не слышишь вокруг себя – будь то  в автобусе или метро, или на улице. Максимум, что ты можешь себе позволить – это беглый взгляд украдкой –  долгое рассматривание считается уже невежливым. Так что, если тебя кто-нибудь бесцеремонно рассматривает или пытается проявить знаки внимания – то это уже точно не немец.
Молодой человек вежливо рассматривает стенку, и это говорит о его полной адаптации и соблюдении правил... Но поскольку все мы находимся в приемной русскоговорящего врача, и на  футболке юноши крупно сияет аббревиатура – СССР, то у меня уже есть два аргумента в пользу того, что это - русский посетитель.

Мой сын тоже когда-то купил себе такую футболку, правда носил её только дома. В период самоутверждения ему было важно почувствовать свои корни, и учась в гимназии, где, как в маленьком зеркале, был отражен весь многонациональный Берлин, он даже гордился своей национальной принадлежностью, потому что быть просто немцем было "nicht cool". Хотя в школе, где он учился до гимназии, было все наоборот - там он старался не выдавать своих корней, так как это была чисто немецкая школа. Благо, он был белокурым мальчиком - а редкие представители турецкой, или иной национальности, "написанной на лице", вели там себя осторожно. НО было это лет 10 назад. А с тех пор население Берлина пополнилось, и в основном разноцветными гражданами, поэтому школы, где преобладают немецкие дети, можно посчитать по пальцам. Сейчас на фоне воинствующей многонациональной братии  и учителя, и немецкие школьники чувствуют себя, как правило, непонятым меньшинством. И вся  педагогика тоже стала постепенно перестраивается на другой менталитет, более авторитарный и менее демократический.

А  почему этот парень носит на груди такую эмблему - наверное, хочет казаться „сооl“, или же пытается таким путем выразить свою принадлежность к какой-либо группировке или идее? Интересно, он и в самом деле идентифицирует себя с Россией или с коммунистическими идеалами? Или это все же обычная дань моде?

А это модно сейчас в многонациональном мегаполисе - демонстрировать свою принадлежность к той или иной этнической группе, конечно, если ты достаточно уверен в себе. Турецкие подростки это делают чаще других. Девочки гордятся своими платками, изысканно наверченными на голове, но при этом носят лоссины и футболки,  подчеркивающие их упитанные формы. Парадокс, эклектика! Платок как символ скромности резко контрастирует с нарочито подчеркнутыми формами тела! Арабские девочки еще более изобретательны в ношении головных уборов  - это скорее умело перекрывающее друг друга  разноцветные пласты ткани, намотанные на лоб и волосы. А глаза – горящие, лукавые, вызывающие! Им интересно, что все считают их несчастными, угнетенными женщинами, которые вынуждены в угоду мужчинам носить платки – а на самом деле большинство из них делает это исключительно по собственному желанию. Так они подчеркивают свою личность, привлекая к себе внимание и самоутверждаясь.
Турецкие мальчики  выражают свою этническую индивидуальность ношением  массивных цепей с полумесяцем и особым стилем одежды – полуспортивным, с преобладанием черно-белых тонов и нарочито ярких контрастов. Впрочем, если бы они этого и не делали, то благодаря смуглому цвету кожи и выразительным, мерцающим загадочным огнем глазам, их все равно никто бы не спутал с немецкими  подростками – бледными, интравертированными, с напускной (а порою и с истинной)небрежностью носящими все аттрибуты  - и одежду, и обувь и сумки...Речь идет, конечно, о той социальной прослойке, которую можно встретить в метро - о тех, кто не имеет машины - либо по причине юного возраста, либо из-за недостатка средств или другим личным соображениям.

Русских мальчиков и девочек можно отличить прежде всего по мягким чертам бледного лица, сосредоточенному взгляду и опрятной одежде...Они общаются тихо, стараясь не быть заметными. Как правило... Но если это группа подвыпивших ребят - то лучше закрыть уши или перейти в другой вагон. В полной уверенности, что их никто не понимает, они общаются на своем особом языке, эдакой смеси немецких слов и русского мата. То ли запас русских слов оставляет желать лучшего, то ли подчиняются неписанным законам группы ...

Впрочем, берлинская подземка пестрит предствителями стольких этнических групп, что описанию этого можно посвятить отдельный рассказ...

...Доктор выходит из кабинета довольно часто – здесь принято, чтобы врач выходил из кабинета и вызывал тебя по фамилии.
Казалось бы, это дань вежливости, что к тебе обращаются по фамилии - а мне совсем не хочется, чтобы моя фамилия громогласно звучала на всю приемную и посторонние люди слышали ее...Особенно это неприятно в немецкой аудитории, когда вызывающий тебя врач, или какой-нибудь чиновник мучительно произносит непонятное для него сочетание звуков, а все присутствующие тоже мучительно делают вид, что их это не интересует, опять-таки отдавая дань вежливости. Да и в русской аудитории тоже хочется пользоваться так высоко ценимым здесь, на западе, правом на анонимность, почему-то бесцеремонно нарушаемого во врачебных заведениях. Впрочем,и на почтовых ящиках, и на звонках здесь пишут фамилии - какая уж тут анонимность. Мне лично милее обычная цифра - будь это номер квартиры или номерок в учреждении, где ты ожидаешь своей очереди...Но из так называемого уважения к тебе, здесь громогласно произносят твою фамилию или вешают ее на двери подъезда.От количества (уважения) страдает качество(анонимности)...

Врач умудряется принимать посетителей так быстро, что трудно себе представить, что кто-то из этих больных успевает всерьез проконсультироваться.  Я не раз бывала у него на приеме - после пяти минут общения он уже всем своим видом дает понять, что тебе пора закругляться со своими жалобами. И облегченно вздыхает, если тебе нужен только больничный...
Вспоминаю счастливые советские времена, когда его величество врач приходил к тебе домой  - врача «вызывали». Если ты болен, то само собою разумеется, что тебе нужно лежать в постели и ждать врача дома.
Здесь, в Германии, мне долго приходилось привыкать к тому, что  даже  с высокой  температурой ты обязан идти к врачу. Ты едешь в транспорте, потом приходишь в комнату ожидания, где молча сидят и терпеливо ждут своей очереди такие же больные, вежливо старающиеся как можно меньше чихать и кашлять друг на друга. И в этой тишине, пропитанной подавленными покашливаниями, ты сидишь порою больше часа...Врач здесь слишком дорого стоит, чтобы посещать тебя на дому – это тебе не СССР.
Знает ли об этом юноша в футболке, на которой сияет эта волнующая мое воображение аббревиатура?
Я снова украдкой, как полагается в приличной немецкой приемной, бросаю взгляд на молодого человека, вернее на его футболку – красную, яркую, на которой сияют золотистые колосья, родной серп и молот на фоне голубого земного шара, и смотрю на увесистые желтые буквы СССР – символ державы и эпохи, канувшей в лету. Я сижу напротив, а он и не подозревает , что я  –  тоже такой же живой символ этой державы и этой эпохи, которых уже нет... И этот серп и молот, и этот красный цвет, которым пропитана вся моя жизнь в так называемый золотой период застоя, период правления Брежнева Леонида Ильича, значок октябрёнка, пионерский галстук, комсомольский значок – все это отпечатано в памяти моей души. И радостное, безоблачное, наполненное красным и голубым цветом веры, детство, и построенная на пусть ложных, но целях – юность...И простой советский участковый врач, посещавший на дому каждого больного, независимо от его доходов...Мне хочется заговорить с этим парнем, спросить его о том, что  думает он о символике, которую носит у себя на груди...
Но, как и полагается цивилизованному европейскому человеку, такое желание подавляется мною уже в зародыше, и я, пытаясь придать своему взгляду максимум безразличия, перевожу глаза на входную дверь, которую как раз открывает молодая девушка, свиду похожая на югославку. Впрочем, такой национальности, как и самой страны, больше не существует...

Берлин, 2010