Элен Шариф. Страна Синекрылия

Я раскрыла коробку с новыми карандашами. Это были даже не карандаши, а такие разноцветные, чуть жирные на ощупь мелки. Самых радужных и жизнерадостных оттенков. «Такие бывают только в детстве», — невольно подумалось мне. Что бы нарисовать-то? Я раскрыла новенький хрустящий альбом и начала, как мне казалось, бесцельно водить по белому листу разными мелками... «Раз, два, три... Красный, желтый, зеленый... Нужно, чтобы получилась радуга...»

«...Четыре, пять», — я вдруг поймала себя на том, что считаю не цвета, а фрагменты оставшегося бордюрного камня, обрамляющего мой воронежский двор... Меня почему-то почти не удивило такое непостижимое и быстрое перемещение из настоящего в прошлое. Чтобы утвердиться там еще прочнее, я продолжила бесцельно считать выщербленные ветром плитки серого камня. Но тут они совсем закончились и без всякого предупреждения перешли в низкорослые кустики придорожной выгоревшей травы. Я подняла глаза. Да, это он, Город моего детства, весь воплотившийся в любимом дворе с клумбой ярких южных цветов и манящей тропинкой, теряющейся в зарослях бурьяна, где облюбовали себе место вожделенные синекрылки. Это были такие толстые полосатые кузнечики цвета прибитой дождем пыли в солнечный день. А еще у них были крылья — цвета безоблачного летнего неба, их пересекали поперечные черные полоски. Поймать такого кузнечика у нас во дворе считалось большим везением, а я прослыла в нашей компании непревзойденным ловцом этих воплощений детской удачи. «Ну, раз уж я здесь оказалась, не пойти ли проверить заветное место?..» Где-то в отдаленном уголке сознания, как промчавшаяся электричка, промелькнула мысль о каком-то неприготовленном обеде... Или это и правда была электричка? Ну да, самая настоящая! Ведь недалеко от бабушкиного дома ходили поезда, и по звуку всегда можно было определить, что это — вальяжный неспешный пассажирский, суетливая и кричащая электричка или громыхающий тяжеловоз-товарный...

А я уже спешила по заросшей полынью тропинке... Вот оно, это место, прямо посреди бурьяна с проплешиной сероватого песка. На нем-то так любят прятаться синекрылки, подставляя свои полосатые спинки солнцу и полностью сливаясь с его бликами на серой земле... Из-под ноги прыснуло синим. Скорее! Теперь главное — не упустить из вида... В воздух прянуло еще две синих дуги. Я посмотрела в ту сторону. Ах да, там же растет «пирус». Этим странным названием местные жители называли неизвестно как выросший там кустик ирги с сочными клюквенно-красными ягодами. Когда-то мы вместе с Бабушкой на свой страх и риск решились попробовать незнакомые нам ягоды, и не будь они, на наше счастье, съедобными... Интересно, а помнит ли об этом случае Бабушка?.. Бабушка!!! Вспыхнуло яркой вспышкой! Раз я здесь, значит... у меня даже дыхание перехватило... я могу ее увидеть! Здесь и сейчас! Немедленно! Я все же успела набить рот сладкими темно-красными ягодами и побежала. Так быстро, как только может бежать десятилетняя шалунья, опаздывающая к ужину... Еще несколько голубых брызг взметнулось из-под ног. Но это после, после! А сейчас скорее! Только бы успеть! Вот уже и прогретые камни подъезда... («Почему нет домофона?» — промелькнула дикая мысль из какого-то другого измерения, словно реплика суфлера, перепутавшего спектакль.) Какой забытый запах! Так пахло только в бабушкином подъезде. Я привычным движением направилась мимо лифта к лестнице. Лифт обиженно хлопнул створками. Ну-ка, за сколько секунд я взлечу на пятый этаж? Через ступеньку, как всегда... Вот уже третий, — там живет подружка Оксана... (Двое детей, медсестра... Глупости! Она же меня младше! А мне сейчас, судя по всему... Да какая разница!) Вот уже и мой пятый, самый пятый на свете этаж! В центре лестничной площадки на стене и правда красовалась нарисованная зеленой краской цифра «5», словно отличная оценка моего рекордного бега. Вот бледно-желтая дверь моей соседки Гали (замужем, взрослый сын, переехала в центр... Что за чепуха иногда лезет в голову!) с цифрой «27». А напротив — она, темно-зеленая, с заветной восьмеркой (знак вечности!) — мое двадцать восьмое небо, к которому я взлетала через ступеньку так легко и радостно, стучась в него и трезвоня на все лады в звонок-колокольчик... Сначала слышались торопливые бабушкины шаги — вот как сейчас! — потом распахивалась дверь, а следом — и объятия, в которых я тонула, восторженно и блаженно затихая. А надо мной смыкались волны бабушкиного голоса, ласкового и теплого, как южное солнышко, с поющими интонациями, которые она впитала вместе с воздухом этой щедрой и плодородной земли... «Лапушка моя... Ну наконец-то! Я уже хотела кричать тебе с балкона. Ужин остынет!» Из кухни доносилась непередаваемая смесь запахов только что испеченных блинов, селедочного масла, овощного салата и дымящегося бисквитного пирога... Господи, какое это блаженство... Неужели я и правда здесь? Чтобы убедиться, я вошла в комнату. Рядом что-то прыгнуло. Прямо на кресло у окна. Синекрылка! Как она сюда попала? Неужели это одна из тех, что я сама когда-то выпустила из банки? Это была моя любимая детская шалость: набрать полную банку кузнечиков и выпустить их прямо посреди комнаты на ковре, тайком наблюдая, как вся эта усатая компания распространяется по квартире, приводя в изумленное недоумение моих ничего не подозревавших домочадцев... Но Бабушка уже звала меня к столу.

—  Ну, рассказывай, — она устало присела на табуретку... — Что нового?

— Ммм... — я как-то растерялась... С чего же начать? Ведь столько всего случилось, о чем она не знает! Начну с главного. — Бабушка, а я замуж вышла! — выложила я свою козырную карту. В памяти во всех подробностях всплыло доброе, вдохновенное лицо моего мужа...
 
— Ну вот, вечно ты со своими глупостями! — по-моему, она рассердилась! Ах да, мне же десять, как я могла забыть? Я машинально взглянула на часы. Циферблат словно начал расплываться, теряя очертания... Бабушка продолжала ворчать:

— Сколько можно уже придумывать себе каких-то мифических мужей! Опять киноактер какой-нибудь?

— Вовсе не киноактер! Мы с ним в Интернете познакомились! — уже не на шутку возмутилась я.

— Где-где? В интернате?

Ох, и что это я, в самом деле! Ну откуда ей здесь знать про Интернет!.. Но в пространстве уже что-то непоправимо сместилось. Оно начало расплываться, заполняясь реалиями настоящего мира. Даже радио на кухне пластмассовыми голосами современных дикторов вовсю принялось вещать о будущей олимпиаде–2014 в Сочи... Я схватила кусок теплого бисквита и судорожно начала запихивать его в рот, боясь, что и он сейчас растворится бесследно... Но его вкус определенно стал напоминать пиццу, заказанную сегодня по тому же Интернету... Бессмысленно-отчаянными движениями утопающего во времени я двумя руками обхватила чашку с букетом пестрых цветов на пузатом боку. Рядом что-то протрещало. На ветку букета присело нечто с синими крыльями, проглядывающими из-за жестких полосатых надкрылий... Ветка упруго качнулась и замерла...

Передо мной лежал открытый альбом... Там, на стебле степного фиолетового цветка, цепко ухватившись за него лапками, примостилась синекрылка. А рядом лежал недоеденный мной кусок бабушкиного пирога...