На ком держались железнодорожные войска...

                А на таких вот, как этот мой сегодняшний собеседник – бодрый, курящий, выпивающий изредка,  и  неунывающий хохмач-балагур,  ветеран железнодорожных войск  Советской армии, восьмидесяти двух без малого летний майор в отставке Пётр Петрович Трясцын.  Это такие как он в послевоенные времена  восстанавливали разрушенное, строили все великие и комсомольские стройки на сети железных дорог  нашей необъятной родины – СССР и не только.   Мы,  и  более молодые граждане России,  давно забыли (а кто-то и не знал)  кому мы обязаны тем,  что ездим куда нам угодно по железным дорогам; привыкли.  А ведь это он  и  такие,  как Трясцын, предоставили нам такую возможность. Нам не стоит забывать об этом.
                ВОЙНА  -  КОЛХОЗ  -  МЕХБАТ.
         Судьба Трясцина, можно сказать, «стандартная» для послереволюционной Советской России – родился в многодетной семье  крестьянина  в  1929 году.   Свидетелем  «классовых боёв»  в  башкирской деревне  по молодости лет не был – да и семейство бедняка с пятью детьми явно не было предметом «раскулачивания»,  так что Бог миловал.  В школе учился,  по его словам, неплохо, и  с малолетства был приобщён к любому крестьянскому труду – первый помощник матери был всегда. Поэтому когда грянула Великая Отечественная и отца, а позже и старшего брата отправили на фронт, стал Петя главным кормильцем – поильцем всей своей семьи: ведь на таких вот пацанах всю войну и держалась советская деревня. Уже 25 июня 1941 года председатель колхоза ставит мальчишку на пастбище телят, а  в  41 – 42 годах Пётр уже отвечает за коров всего колхоза. До конца войны наш герой трудился ездовым на лошадях: возил дрова, сено и все грузы, которые требовались  хозяйству. Эта  трудная и ответственная работа в Великую Отечественную войну малолетнего мальчишки оценена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов»…
         Труды парня в родной деревне, по его словам, научили ответственности, исполнительности. «А жить у нас было неплохо – огород был, работали на земле все – матери помогали, поэтому уж картошки-то было вдоволь…» - так рассказывает Пётр Петрович о том, как выживали в войну в деревне. «Муки-то мало совсем было – так молотили жёлуди и добавляли в муку, потом пекли. Ничего так хлеб получался».  А ещё была коровёнка  и,  стало быть – молоко.  Зелени – полный огород; так что прожили хорошо и голодными не бегали.
              Вот ведь как бывало в одной и той же стране в то время – где голодно, а  в  глубинке благодаря трудам,  и  Бог миловал…
         Миловал Он и родителя – раненый отец, всё же, вернулся с войны,  как и старший брат – капитан, правда,  без ноги.  Не каждой семье так везло, не каждой.
             Тут-то и превратился пацанчик в подростка  - потянулся к учёбе, закончил после  девяти классов школы бухгалтерские курсы, т.е. «стал человеком»  враз:  между прочим, проявил тогда целеустремлённость  -  одно из своих многочисленных положительных качеств…
               В 1950 году призван в Советскую армию,  в  14 железнодорожную бригаду, в город Баку. Осматриваться  по прибытии не пришлось – сразу учли бухгалтерскую «направленность» и в роте поставили писарем.  «Курс молодого бойца» у него был свой, особый.  Вскоре – он уже писарь продовольственной  службы отдельного мехбата в Баладжарах. Не пришлось парню прикасаться к кубометрам  и  рычагам строительной техники  – все труды его были в продовольственной  службе, разумеется,  на виду у командиров.   Пётр Петрович  особенно  не распространяется об особенностях его работы в службе, но всем известно кого именно там держали – добросовестных, исполнительных, смышленых, дисциплинированных и не болтливых парней. Так что всё, по-видимому, совпадает – это про него, нашего героя!
                ОТ НУЛЕЙ  -  К ОТЛИЧНЫМ  РЕЗУЛЬТАТАМ.       
            Вполне логично выглядит поэтому,  включение рядового Трясцына в список трёх лучших солдат  батальона,  имевших образование   9  классов,    которым  предложили   поступать   в Ленинградское Ордена Ленина  Краснознамённое училище военных сообщений имени М.В. Фрунзе.  Отказываться тогда было не принято – поехали. Впервые самостоятельно и в качестве старшего Петру пришлось ехать в пассажирском поезде, самостоятельно питаться на выданные продпутевые деньги.  Молодёжи, конечно же, хотелось чего-нибудь вкусненького – а тут, на Кавказе, даже фруктов не видели.  Но вот на ближайшем же разъезде Хачмаз видят – бабуля продаёт яблоки: решили взять ведро за десятку. А она предлагает солдатикам два – за пятнадцать: т.е. начали  было на перроне торговаться.  Но вдруг  «нарисовался»  милиционер  и начал было  «цепляться» к бабке: мол,  торговля незаконная, и прочее. Тут солдаты за бабульку-то вступились – «Отстань, говорят – по добру – по здорову…»,  и другие слова, видимо, тоже добавили.  Милиционер оказался с головой – плюнул,  и ушёл. Не стал с солдатами желдорбата связываться, а бабулька на радостях отдала группе Трясцина  оба ведра яблок вместе с пятнадцатью рулями…   Со смехом вспоминает ветеран как ели эти яблоки, нахваливая, до самого Питера.
        В училище на знаменитую реку Мойку номер 96 добрались без приключений.  Они с Петром начались, тогда, когда начались вступительные экзамены.   По тогдашнему положению солдат брали и с девятью классами, но знаний всё равно было маловато. И курсы бухгалтеров тут мало помогли -  «успехи» были «аховые»: русский язык – «1», алгебра – «3», а «общий балл» - смеётся Пётр Петрович, стало быть,  четыре…  На мандатной комиссии начальник училища генерал Тиссон строго спросил  у солдата: «Куда хочешь поступить?», на что рядовой Трясцин смело заявил, что, мол, на военные сообщения – самую «лакомую», как всегда считалось, службу в Советской армии. Но генерал имел свой, очень точный взгляд на товарища Трясцина, и предложил ему учиться на специальность, которую уже на следующий год сняли из учебного плана училища – «Гражданские сооружения». Так он стал курсантом последнего набора на очень интересную и нужную в войсках специальность.
                Ротными командирами во время его учёбы были майоры  Дженджеруха  и  Хоботов, командирами взводов – офицеры Почекунин и Корнев.   Командиром батальона курсантов был подполковник Бондарев, а будущий комбат последующих поколений курсантов В.Р. Новиков, был ещё капитаном…    Командиров своих вспоминает с любовью и уважением: это были офицеры, хорошо понимавшие сложность учёбы таких вот сельских и прочих ребят,  не получивших достаточного образования, но имевших большое желание учиться  и  стать офицерами.
        Курсант Пётр Трясцин в училище проявил себя достойно, поскольку все его вышеупомянутые качества тут пригодились. Это хорошо видно по динамике его результатов в учёбе: если первый курс он закончил кое-как, то на втором он уже «ударник», а на третьем – «отличник»!    Училище закончил по второму разряду: тогда такая была система оценок выпускников (получил одну тройку!),  причём Дипломов выпускникам с образованием девять классов, не давали, а выдавали Удостоверение об окончании военного училища! Так что  специальность  «Техник-строитель» он получил, а среднюю школу-то пришлось заканчивать уже…  в Омске, будучи командиром взвода.
         Однако же, мне удалось немножко «разворошить»  его спокойное и гладкое повествование о  пребывании на Мойке 96: ну не верилось мне, что молодой и шустрый Петя ни разу ничего не учудил…   Конечно, я не ошибся: «Да было разок одно шутейное дело» - с  улыбкой вспоминает ветеран. А дело было в том, что курсанту Трясцыну поручили сделать новый список вечерней поверки роты. Ничего такого, вроде, сложного. Берёшь бумагу, и пишешь личный состав повзводно, согласно строевого расчёта и по алфавиту.  Он так и сделал. Только было одно, маленькое «трясцинское»  «но»: он решил ради хохмы записать всех с «птичьими» фамилиями вместе.  Таких в роте оказалось  человек  четырнадцать,  а  старшина долго не мог понять, почему это рота вся погибает от смеха на вечерней поверке.  Т.е.,  далеко  не сразу эта хохма дошла до ротного начальника: потом начали выяснять, кто это так список сделал.  «Разоблачили». Курсант Петя Трясцын вначале удивлённо хлопал ресницами – «Да я ж случайно как-то…»  -  потом «сдался».  Начальство, уж не говоря про роту,  его шутку оценили – наказывать не стали…

                ПРОВЕРКА  ТРАССОЙ.               
                Распределение получил  в  Свердловский корпус,  почти на родину.   Тут же успел жениться  на студентке Аннушке – верной подруге на всю жизнь.     В   Омской железнодорожной бригаде получил назначение в  67 отдельный мостовой  железнодорожный батальон (расформирован в 1956 году) командиром взвода. Штаб находился на станции Татарская, а задача была серьёзнейшая: электрификация железнодорожного направления Москва – Байкал на своём участке.    Командир батальона  был подполковник  Чевганов – строгий, требовательный начальник.  Позднее ушёл на повышение в Минскую бригаду на должность заместителя командира.    Служил Пётр Петрович в этом батальоне два года  -  пройдены станции Карапузово,  Москаленки,  Макушино  и  сотни километров пути обрели электрическую тягу…     Потом выдвинули   на зампотеха роты,  а затем перевели  в  1955 году  в 132 мостовой батальон, который находился на ст. Карбышево, на  мостовой взвод.    К  тому времени молодой офицер уже был «тёртым калачом» - никакая работа уже секретом не была.  Через год пришлось пережить знаменитое сокращение вооружённых сил, хотя железнодорожные войска, вроде бы, как созидателей, могли бы не трогать.    Но тронули,  и  ещё как!   Увольнению были подвергнуты  почти все  офицеры,  у которых выслуга вместе с Великой Отечественной войной была больше  двадцати лет. Увольняли так же тех, кому не было сорока  лет, причём без пенсии. Сколько тогда было трагедий по войскам, по-видимому, так никто и не подсчитал – никому это и не было нужно. Сам припоминаю, что в 1956 году состоялся так называемый «Золотой выпуск» из училища – всех выпустили на «гражданку». Сам разговаривал в 1968 году с таким вот, «золотым». Все тогда, желавшие остаться в Ленинграде, были «разобраны» по предприятиям города прямо у парадного подъезда.
        «Молодёжи» с выслугой до десяти лет тогда повезло – их оставили на службе; так что наш герой продолжил свою карьеру, став  уже квалифицированным мостовиком.  Руководил лесопильным полигоном, со своим взводом  изготавливал деревянные конструкции. После этого был направлен в Тавричанку, под Омск – на должность  зампотеха  мостовой  роты,  а немного позже к  известному  ротному командиру  Гапочке –  однокашнику по училищу, который тогда уже  «рулил» подразделением после окончания военной Академии тыла и транспорта: между прочим, поступил туда без экзаменов  сразу после училища, как отличник  - вот где была школа!  Этого своего командира наш ветеран помнит всегда – талантливый  и умный производственник  затем служил в Омске, Свердловске, преподавал в академии.
            А старший лейтенант Трясцын  рос  профессионально на объектах народного хозяйства: это были вторые пути участка Омск – Иртышская (1955 – 1958 годы), а затем – на Всесоюзной ударной комсомольской стройке – железнодорожной линии Абакан – Тайшет.         
         Причём, его «грузили» очень ощутимо – «тянул», потому что…       В то время мостовой батальон выполнял и путевые работы, в том числе балластировку пути.    
      Работы очень тяжёлые, вредные. Например, выгрузку балласта из полувагонов Пётр Петрович до сих пор вспоминает с ужасом: «Представляешь – полувагоны с асбестовым балластом – это просто дрянь  как материал для балласта.  Пыли половина. Но другого нет,  и рота выгружает». Процесс опасен  был тем,  что делалось это на ходу вертушки,  на малой, километра 3-5 в час, скорости.  По четыре солдата с каждой стороны вагона должны были открыть люки ударами ломиков, чтобы балласт высыпался. Какая при этом была пыль – можно и сейчас догадаться, а головки рельсов не засыпались. Особенно «везло» тем воинам, которые были обязаны зачищать вагоны изнутри: без водовозки эту работу делать было нельзя – люди просто обливались водой. Респираторов не хватало – обычно их применяли только при выгрузке цемента, так что солдаты после выгрузки напоминали приведений. Пока не обмоются водой с водовозки и не вытрясут обмундирование…   Что говорить – тяжело было.   До  сорока вагонов  за час приходилось разгружать!   В те времена на таком никудышнем балласте путь стоял до самой Иртышской!   Щебёночный балласт стали применять гораздо позднее, уже на новой стройке – Абакан – Тайшет.               
                Или вот замечательный пример трудовых будней: работает  Пётр Петрович   со взводом на станции с поэтическим названием – Колония.   Взвод не какой-нибудь – 120 с лишком человек,  которым  поставлена  задача  выполнить  отделочные работы  в   здании  тяговой подстанции.  Проза,  в общем.   А вот – поэзия:  народ   весь  –    кавказско – среднеазиатский, половина  - настоящее хулиганьё, в общем «сливки» батальона.  Вдобавок,  пополнение  прибыло из сокращённых частей внутренних войск  человек  15,  часть из которых  - «борзые»   до невозможности,  наглые  и…  ничего не умеют!  Один из «ВВшников» – Вася Долгиев так и сказал: «Товарищ старший лейтенант – я работать не буду!».    Ну, мало ли не желающих работать – пришлось искать к нему «ключ» - и он был найден. Поскольку взвод дислоцировался отдельно от батальона, всё обеспечение приходилось организовывать самостоятельно.   Дело  хлопотное  и требует затрат времени: когда же работать офицеру? И поручает старший лейтенант заниматься обеспечением  своего взвода этому самому Васе – ему  даётся машина ЗиЛ-164 с шофером, и они вдвоём начинают  возить продукты из воинской части артиллеристов, где взвод Трясцына стоял на довольствии.   Туда – сюда – 120 километров,   но никогда и ни разу сбоев  «экспедитор»    Вася Долгиев не допустил.  Всё всегда было привезено полностью и без потерь – как сказал бывший командир - «Работал Вася как Бог!».   Вот и пример подхода к такому сложному,    «ершистому» подчинённому: а ведь можно было встать «на принцип», но Пётр Петрович сумел для пользы дела решить вопрос совсем  подругому…
          На станции Колония у взвода было неплохое жильё: была казарма с водяным отоплением. Соответственно завозили  достаточно угля  для небольшой котельной – запас был в несколько вагонов. И вот новоявленный «экспедитор» задаёт вопрос командиру - мол, не нужно ли мясо? А с этим делом в этом большом взводе было не слишком – часто довольствовались тушёнкой.  Не далеко от  станции, в Калачинской,  как оказалось,  имелся какой-то мясоперерабатывающий завод – рабочие сами предложили такой обмен.  Пётр Петрович решил для улучшения питания личного состава «прикрыть глаза» немножко на такое нарушение,  а  его  «экспедитор»  Вася самостоятельно организовал эту операцию. Килограмм пятьсот угля  поменял на свиную тушу…    Хватило,  правда,  на один день – зато запомнилось надолго.
          Была тогда у него на этой самой Колонии одна проблема – полтонны картошки, лежавшей на полу в какой-то комнатке в столовой,  сгнило.  Ну,  ничего особенного – бывает.   Но надо же составлять акт выбраковки, ждать представителя продовольственной службы, его подпись, утверждение, и прочее.   А времени-то нет;  но тут прибывает председатель местного колхоза и предлагает: «Ты мне угля – я тебе картошки молодой – вот, уже поспела – копай.  Вес на вес».  Как не согласиться?  Нагрузили быстренько туда полтонны угля – оттуда,  покопавшись как следует – полтонны молодой картошечки.  И всё бы замечательно, но прибыл начальник продслужбы: знает ведь, что картошка сгнила.   Но… не находит её.   Начал задавать вопросы, типа: « А где гнилая картошка ваша?».   Но Пётр Петрович разводит руками:  «Нету  у  нас никакой гнилой картошки,  и всё.  И ничего мы и не думали списывать…».    Ходил, ходил начальник – видит,  что только молодая.   Но откуда она никто не признаётся,  а гнилой нет.   Так и уехал в размышлениях…

                НА УДАРНОЙ КОСОМОЛЬСКОЙ СТРОЙКЕ.
                Для всех тех, кто побывал на этом сложнейшем в то время, самом важном транспортном объекте СССР – трассе Абакан  -  Тайшет, это незабываемые годы.  И для Пётра Петровича –  тоже.   Тут, уже в  74 отдельном мостовом  железнодорожном  батальоне  19 бригады  на станции Мана  (комбат – подполковник Мостович),  старшему лейтенанту с восьмилетним стажем  доверяют  в 1963 году мостовую роту, человек в двести.  Рота Трясцына трудилась на строительстве моста через своенравную и иногда очень полноводную реку Мана на   244 километре,  где ей были поручено возведение трёх опор. Речка была – не подарок: брошенная в воду палка плыла быстрее, чем человек шёл по берегу, и очень неохотно замерзала зимой. До дна промерзала не везде, что очень усложняло замысел командира роты, согласованный с  главным инженером и комбатом, по устройству котлованов  под фундаменты опор способом вымораживания.   Против выступали политработники – хотели, чтобы личный состав занимался боевой и политической подготовкой.
           Конфликта не произошло – производственная надобность «пересилила» - начали выбирать лёд из  двух котлованов, размером  6 х 9 метров.  Получалось,  но  изредка  были прорывы воды.  Ликвидировали забивкой пробок и откачкой воды.   Кропотливая, опасная и тяжёлая работа мостовиков имела целью добраться до дна реки  во льду и выдолбить  отбойными молотками  котлованы   под  монолитные  фундаменты опор,  глубиной  четыре метра.   Лёд можно было выдалбливать на глубину не более 10 сантиметров с паузами для намораживания льда  – иначе прорыв воды был неминуем.  К январю  два котлована были готовы  и мостовики Трясцына оперативно соорудили опалубки, связали арматурные сетки и успели забетонировать фундаменты опор.   Но,  как водится – времени не хватало – приближалась весна,  и  вода начала заливать котлованы – «Андижанцам» работёнка  появилась (это насосы такие были замечательные). Нужно было срочно предъявить проделанную работу по фундаментам инспектору отдела капитального строительства (ОКСа) – иначе нельзя было продолжать работу по монтажу опор.    Но вода прибывала!  Попробовали интересное решение: соорудили вокруг  опалубки траншею во льду и забили её глиной, чтобы вода не проходила в котлован.   Откачались, работу предъявили и начали монтаж.  Две опоры сумели смонтировать и забетонировать, причём одну – способом подводного бетонирования!  Третья была проще – её не заливало…
          После этой  «эпопеи» ротного командира капитана Трясцына вместо «антимеханизатор» в батальоне стали звать «рационализатор».  Деятельность  ротного  в  ту  зиму  признана  была рационализаторским предложением с большим экономическим эффектом, ввиду чего он получил приличное по тем временам вознаграждение  -  120 рублей.     И  как же  по-инженерному интересно,  квалифицированно  он сейчас об этом рассказывает – хоть учебник пиши!
              К сожалению, в службе ротного командира всегда присутствовали множество трудностей разного рода: ведь «на шее» у него были  живые, часто не слишком дисциплинированные люди. И,  хоть в подобном подразделении главными  критериями   успеха  считались  производственные показатели  ( а они  были  высокие),  но  всегда были ещё множество других – и дисциплина с охраной труда, и соцсоревнование с  воспитательной работой. Да что там говорить – масса, масса работы у ротного была всегда.  И - огромная ответственность, как тогда говорили – перед  КПСС,  за всё.
           …Удар командир роты получил как обычно – неожиданный, откуда его, конечно, не ожидал. Назначенный  от его роты патруль на станцию Мана в составе лейтенанта Халтурина и двух солдат употребил спиртные напитки, потом подрался с новыми «друзьями» из местных жителей,  и   был сильно побит…
        Этот факт стал причиной серьёзных разбирательств, в ходе которых в мостовой роте капитана П. Трясцына   были  «выявлены серьёзные недостатки в проведении воспитательной работы   с подчинёнными»…    С  такой формулировкой опытного и работоспособного командира сняли   с должности и назначили с понижением – он стал начальником службы строительно-восстановительных материалов (СВМ)  батальона.

                ЕГО ВКЛАД В ТЫЛОВОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ.
         «После ухода с роты человеком стал!»  - утверждает Пётр Петрович со смехом. Понимаю его юмор, а всё-таки чувствую, что обида до сих пор присутствует.   Ведь мог бы,  мог ещё работать  и работать.   Но  -  не было доверия,  и  в этом всё дело.   Что ж, доверие начальникам в голову  не заложишь – это было их право снимать или ставить. Во всяком случае, таланты капитана Трясцына вполне пригодились на новой должности – ведь опыта ему было не занимать. Тут, уже на новой работе, он вновь встречается и решает многие вопросы вместе со своим  однокашником по училищу – Гусевым Иваном Васильевичем,  с  которым в последствии,  дослуживал в Тюменской бригаде.
            Петру Петровичу, по его словам, везло на командиров: подполковники   Толстов, Веселов и Католиков – все те командиры, под началом которых ему довелось служить в батальоне на службе СВМ.    Эти люди понимали важность  и нужность работы службы,  всегда помогали   и поддерживали его старания по всестороннему обеспечению батальона.   Можно считать,    что повезло на начальников Петру Петровичу!   Не всем,   к сожалению,  так везло…
           По окончании строительства трассы Абакан – Тайшет офицера Трясцына вместе с бригадой перевели в Тюмень, где назначили заместителем начальника базы материально-технического снабжения (МТС) – это была его последняя, наиболее важная для страны транспортная стройка – железная дорога Тюмень – Тобольск – Сургут.  Тут  Трясцын тоже не ударил лицом в грязь – стал начальником филиала базы МТС в Горнослинкино,  затем – на разъезде Выйский – всё ближе к основным «боям» нашей бригады.  В 1975 году он был назначен в отдел снабжения Управления Тюменской железнодорожной бригады, где служил до самого увольнения в запас.
                Тридцать три года отдано службе в славных желдорвойсках,  но ещё десять лет он работал в бригаде на должности гражданского специалиста – всё продолжал быть востребованным.
                Пётр Петрович не получил орденов – только медаль «За отличие в воинской службе», а так же юбилейные медали  и  «За безупречную службу в вооружённых силах СССР».    Всё, как у всех,  не считая,  конечно,   медали за военное детство и совсем не детский тогда труд –    «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 годов».      Душа в душу пятьдесят лет прожили с любимой супругой Анной Степановной, ушедшей из жизни восемь лет назад…
        У него семь внуков (!) и ещё больше – восемь (!!!) правнуков.   Счастливый  человек – ничего не скажешь!                Всё - почти как у всех офицеров.   Но только почти…