Бабушка

               
     Ей было 78 лет, когда с ней случился инсульт, и в ее голове произошли необратимые изменения. Она стала словно ребенок, ребенок в теле старушки.
     И вот уже два года ее день начинался с того, что ей помогали умыться и повязать платок  и провожали к столу, чтобы позавтракать. Сидя за общим столом, она, каждый раз, заново училась есть ложкой и застенчиво спрашивала разрешения взять кусочек с общего блюда, не сознавая, что она здесь хозяйка. По-детски радовалась сосиске и отказывалась пить молоко, думая, что было время поста. Она гордо показывала пустую миску, когда доедала суп и выбирала цукаты из печенья, принимая их за остатки жизнедеятельности мышей. Иногда капризничала, и дочери приходилось кормить ее, а она как галчонок открывала беззубый рот в ожидании очередной ложки с едой. И однажды дочь, опустив ложку, в порыве щемящей нежности поцеловала ее в переносицу, а она удивленно и счастливо рассмеялась и…заплакала.
     Чаще  всего дни ее проходили во снах. Но бывало, что она подолгу сидела на своей кровати и задумчиво глядела в окошко. О чем  она, согнувшись и положив на колени корявые натруженные руки, думала тогда? Быть может, вспоминала свое босоногое деревенское детство и коньки, которые им, детям, на всех принес отец, и которые они, сопя, крепили к валенкам.  Или войну и телеги из соседнего села с выбивающимися из-под рогожи окоченелыми конечностями повешенных фашистами жителей и «Катюшу» под окном их хаты во время кровавой битвы. А может быть, опять переживала свое замужество по воле родителей, и как в восемнадцать лет безропотной работницей пришла в дом мужа. Дни каторжного труда от зари до зари на колхозных полях и дома. Голодные послевоенные годы, и как без устали носила в подоле гильзы с огорода, чтобы можно было посадить картошку.  Как стирала и штопала свое единственное ситцевое платье и гимнастерку мужа, как пекла хлеб, который хвалила вся округа, и как ходила драться с разлучницей. Или ее думы были о восьмерых выношенных и рожденных в муках детях? И она вспоминала, как по ночам качала зыбку с новорожденным, как перебарывала их болезни и отрывала от себя последний скудный кусок – лишь бы были сыты. Как провожала по очереди в город,  как играла свадьбы и ждала на лето внуков. И как осталась одна, оплакав почившего мужа. И всегда была все та же тяжелая сельская работа, согнувшая ее чуть не до земли.
      Она всматривалась в знакомую картину за окном и переводила взгляд на темный лик венчальной иконы, заботливо укрытой рушником, и в ее лице был покой. За восемьдесят лет жизни она, наконец,  могла отдохнуть.

(фото из интернета)