почти вся правда о Прасковье Федоровне и Золотой Р

Прасковья Федоровна (уж никто её Параськой назвать не посмеет, пробовали некоторые, так где они теперь…) еще больше выпрямила свой недюжинный стан и оглядела приемную залу. Зала была пуста, если не считать лакеев, а кто же их считает-то. Обстановочка была по-царски богатой. Сплошное золото да хохлома. Наряд у Прасковьи Федоровны был под стать. Бархат да вышивка ручная, кольца да браслеты. Тиару она с утра не одевала, уж больно тяжела.
Прасковья Федоровна изволили кушать. В одиночестве, как всегда. Всех разогнала, всех! Нахлебники и лизоблюды, низкие людишки, они смели распустить о ней недостойные слухи. Первым прогнала старика. Подлый, после всего, что она для него сделала, он рассказал всем про Золотую Рыбку. Рассказал, да наврал. Прасковья Федоровна вам никакая не дура. Только дура могла купиться на сказку о трех желаниях. Желаний у Прасковьи Федоровны было намного больше. Она после второго желания Рыбку к себе в гости в новые хоромы пригласила, встретила благодетельницу хлебом да солью, напоила, накормила, по душам поговорила. Та язык-то и распустила, много чего рассказала. А теперь живет в позолоченном аквариуме, выполняет все желания Прасковьи Федоровны. Потому как надо уметь спрашивать да слушать. Ох, и интересные вещи можно узнать. Чем именно Прасковья Федоровна поймала Золотую Рыбку в вечную неволю? Да прямо разбежалась вам рассказывать, вы свою Рыбку сначала поймайте, да приучите, на дармовщинку-то много желающих.
Ну да это все лирика, оборвала свои воспоминания Прасковья Федоровна. Завтрак был скромен, что-то не было настроения кушать. Так, всего понемногу. Блинов горка, да к ним сметана, икорка красная, да медок липовый. Гусь с яблоками и сливами возлежал на блюде с рассыпной гречневой кашей. Поросеночек молочный. Капустка квашенная с брусникой. И салат из какой-то травы, плод трудов нового повара, выписанного из самого Парыжу. Ничего-то человек не понимает! Она ему коза что ли, всякую зелень жевать? Она вздохнула тяжело. Придется пороть. Она это дело не очень любила, сила в руках была уже не та, уставала сильно после таких вот наказаний. А что делать, не научишь, так и будешь мучиться.
Прасковья Федоровна хлопнула в ладоши, привлекая внимание Золотой Рыбки. Развлечений заморских хочу! Как вчера!
Ничего не посмела сказать Рыбка в ответ, только хвостом махнула. И перед столом Прасковьи возникли пятеро парней в разных нарядах. Невесть откуда заиграла музыка, и парни, совершая странные, но вполне понятные движения, стали раздеваться.
Прасковья Федоровна, не отрываясь от зрелища, толстыми пальцами-сосиками запихивала в рот все, что было на столе, без разбора. Девка только успевала отереть хозяйский подбородок от масла да жира, что текли из чавкающего рта. Прасковья жадно рассматривала молодые крепкие тела. Выбирала… Пожалуй, вон того, старик в молодости был таким же крепким. И на этого похож, на Деда Мороза, что нагло приходил просить отпустить Золотую Рыбку на свободу. Прогнала всех, ей надо было еще подумать, да отдать пару наказов прислуге.
В комнатушке парни пили воду, хмуро молчали, отдыхали. Не было радости в этом роскошном тереме, не о чем было говорить. Ждали, что боярыня порешит.
Наконец прибежала девка со свертком, ткнула пальцем в "Деда Мороза". Он развернул сверток, достал оттуда что-то белое и пушистое, тяжело вздохнул и прицепил к ушам тесёмки от накладной бороды. Взглянул на оставшихся товарищей и пошел работать персональный заказ.
Эх, если бы он знал, куда приведет его тяга к танцам, от сохи ни на шаг не отошел бы…