Голуби

                Рассказ.

Вот-вот должна была начаться война. Война с Ливаном, вошедшая в историю Израиля как вторая Ливанская война. Ждали со дня на день. На северной границе сгущались тучи, а сердце отказывалось верить.
Наш Израильский поэт Петр Давыдов написал очень точное и щемящее стихотворение о той войне. К сожалению, я его не сохранил и только запомнил две последние строчки.
На севере идет война,
Когда же кончится она.
И вот она началась. Одним из первых пострадавших, «благодаря» своей супруге, оказался я. Я спокойно играл в преферанс в «Гамблере», когда услышал истерический крик и увидел мечущуюся по квартире Галину. «Сирена, сирена», - кричала она, а глаза ее были полны ужаса. Я туговат на ухо — сирену сразу не услышал, но истошный крик и вся эта картина сильно ударили по больному сердцу, которое и в спокойной-то обстановке работало не очень весело. Пришлось мобилизовать всю свою волю, принять лошадиную дозу успокоительного, таблетку от давления, нитроглицерин, лечь и замереть. Сосредоточиться на чем-нибудь отвлеченном. Такие случаи со мной бывали часто, так что опыт имелся. В таком бедламе, который начался при вое сирены, я уверен, «скорая помощь» работала с полной нагрузкой, а лежать в битком набитом приемном покое мне не хотелось.               
Этим запомнился первый день войны. Где-то ухало и грохало, но нас не
касалось. Я видел виноватое лицо жены, которая сразу стала спокойна и
выполняла все мои приказы по выводу сердца в спокойное состояние. Больше с ней такого не случалось, и всю оставшуюся войну она сохраняла
спокойствие. Мы жили на верхнем — четвертом — этаже, самом опасном в данной ситуации. В доме было убежище, но мы оставались дома и пережидали налеты в ванной комнате. Хотя ванная мало чем могла помочь при прямом попадании бомбы, но от оконных стекол спасала.
Это случилось на второй день войны. Галя позвала меня на балкон. Он весь был заставлен горшками с кактусами. В самом большом горшке мы увидели очень неприятный для всех хозяек сюрприз: два голубиных яйца. Голубей почему-то называют божьей птицей... Но гадит эта птица будь здоров, доводя хозяек до истерики, когда приходится перестирывать белье. Так что такие «подарки» безжалостно сбрасываются с балкона. Вот и моя решила сделать это, не задумываясь. Она уже протянула руку, но я тронул ее за плечо и сам удивился тому, что сказал: «Голубь - божья птица. Может, оставим все как есть? Может, за это  судьба не тронет наш дом и нас с тобой и сыном?» Галя, не сказав ни слова, только кивнула.
Шла война, гибли люди, а жизнь продолжалась. Голуби поочередно, регулярно сменяя друг друга, высиживали яйца. А может мне это просто показалось и сидела одна только «мама»? Точно определить было невозможно.
Очень интересно было наблюдать за нашей кошкой Соней. Она хоть и  стерилизована, но инстинкты хищника сохранила. Когда на балконе хлопали крыльями,  голуби, она принимала охотничью стойку. Несколько раз мне приходилось спасать зазевавшегося дурака-голубя, вырывая его из Сониных когтей. А сейчас ее словно подменили. Кошка спокойно сидела на другом конце балкона и внимательно наблюдала за птицей. Может быть, я  фантазирую, но в глазах ее кроме любопытства, читалось и дружелюбие. Несколько раз она пыталась подойти к голубю поближе — обнюхать или познакомиться. Мы не вмешивались, только с интересом наблюдали, что же будет дальше. Голубь весь взъерошивался, становился похож на ежа и хлестал Соню крыльями по морде. Соня поворачивала обратно, обиженно мяукнув, смотрела на нас как бы с укоризной: мол, что за грубиянку вы к себе поселили?!  Потом опять укладывалась и продолжала наблюдать за птицей без всякого хищного блеска в глазах. Это меня поражало. Логику ее поведения я не мог понять. Оставалось только одно: послать к черту академика Павлова с его собакой и признать, что кошки наделены разумом.
Война продолжалась. На головы израильтян, как дождь, сыпались ракеты. Смотреть телевизор было больно и тошно. Гибли мирные люди, разрушались их дома. Сирены выли, бывало, весь день, не переставая. Всё никак не могу забыть одну новость: папа с дочкой не добежали до убежища каких-то 10 метров, и их накрыло прямым попаданием. Мы в ванной комнате слышали, как низко над крышей летят ракеты, издавая гул и вибрацию, а иногда даже ощущали жар от огненного хвоста.
Запомнился еще один момент. Оператор телевидения взобрался на крышу высотного здания в Хайфе и заснял вечерний налет. Вечером все увидели это по телевизору. Страшное и захватывающее зрелище.  Откуда-то из Ливана одна за другой, одна за другой, много-много красивых комет с длинными, огненными хвостами устремлялись прямо на тебя. И ты заворожено смотришь на это, не смея оторвать глаз...
А как же наши голуби? А для них войны как бы не существовало. Война                приносит смерть, а они дарили жизнь своему будущему потомству. И однажды это потомство появилось. Из-под перьев выглянули два совершенно голых уродца и, повертев безобразными головами, снова скрылись под тепло маминой перины. Они быстро росли.  Вот появились, покрытые желтым пухом, два цыпленка, и мест всем в одном горшке уже не хватало. Пришлось птенцов переселять в новую квартиру. Ею послужила большая коробка из-под обуви, застеленная газетой. Во время переселения был жуткий скандал на голубином языке, когда мы выковыривали птенцов из-под мамы и сажали их в коробку! Больше всех возмущались птенцы и даже клевали нам руки. Они пытались перелезть через стенку коробки и вернуться к маме, но это им было не под силу. А со временем они привыкли к своей новой квартире и всё галдели, чтобы их покормили. Родители кормили их регулярно, а нам прибавилось хлопот. Гадили эти божьи твари хлеще любого орла. Два раза в день приходилось убирать птенцов на пол из коробки и менять там подстилку. Первое время родители нервничали, но потом успокоились и, признав в нас хозяев, больше не возмущались. А мы, убирая  регулярно помет, только диву давались, и откуда что берется? Да они могли запросто удобрить дачу в шесть соток!
Кошку Соню тоже очень интересовали птенцы. Она сделала еще одну попытку поближе познакомиться, но опять из этого ничего не вышло. Даже птенцы пищали ей долго вслед гневные ругательства. Кошка, возможно, и обижалась, но смотрела на шумную семейку спокойно и даже снисходительно.
Война шла страшным чередом. Мы уже не сидели в ванной комнате. В сводках новостей сообщали, что больше всего разрушено квартир на последних этажах. Ракета пробивала крышу – и от квартиры почти ничего не оставалось. Хорошо, если хозяева благоразумно квартиру покидали. Мы не стали искушать судьбу и во время налета спускались по лестнице до
второго этажа и там пережидали. Бывало такое, когда я играл в преф
на «Гамблере», то за час было пять налетов. Я хорошо это запомнил, потому что был вынужден извиняться и уходить, оставляя партию,  но игроки меня ждали... Так пять раз подряд. Вообще-то, в «Гамблере» к нам, израильтянам, относились доброжелательно, почти все нам сочувствовали и за нас переживали.
А сколько у меня было волнений, когда Галя уходила из дома. Война войной, а жить-то надо. И рынок, и магазин, и мне лекарства... Надо было ездить в другой город, потому что наша поликлиника закрылась из-за отсутствия бомбоубежища. Если бы не мобильная связь, не знаю, как бы сердце выдержало, за нее переживая.
Птенцы всё росли, пока не превратились в настоящих голубей. И вот
первый полет. Я очень волновался, ведь уже породнился с ними. Переживал, когда голубёнок полетел: вдруг сил не хватит, упадет, сломает лапку и кошки его сожрут? Такое случалось даже с воронятами. Но всё, слава богу, обошлось. Голубь полетал, сел на провод, немного отдохнул и благополучно вернулся в свою коробку. Второй дрейфил два дня, но и он, наконец, познал радость полета. А через несколько дней они уже летали как настоящие птицы, и Галя сказала: «С меня хватит!» Несколько часов оттирала балкон от голубиного помета и все расставила так хитро, что сесть птицам было негде. Вечером они прилетели на ночлег, но им сказали: «Ищите себе, ребята, другое место, мы для вас сделали все, что могли». Они улетели. И война закончилась.
Об этой войне напишут много докладов, много полетело голов, много было ошибок и нелепостей. Самое страшное в этой войне, что погибали солдаты, молодые, красивые ребята. Погибали, воюя честно и отважно, но мощный удар пришелся и по нам, мирным жителям. Это на наши дома градом сыпались ракеты. И, наконец, для нас наступил мир. Худой мир. Но все же лучше доброй ссоры. Мы с женой теперь снова могли рано утром часов в 6, пока не припекло солнце, совершать свои прогулки. А когда возвращались домой, видели всю семейку, сидящую на крыше над нашим балконом. Двое побольше, а двое чуточку поменьше. Они смотрели на нас, что-то лопотали: видимо, перемывали наши косточки. Я махал им рукой и говорил: «Привет, бродяги!»

P.S. За всю войну вблизи нашего дома не упал ни один снаряд, не разорвалась ни одна ракета.
(ГАМБЛЕР-КЛУБ УМНЫХ ИГР в интернете)