История о пмсателе и маленькой лягушечке

ИСТОРИЯ О ТОМ, ЧЕМУ МАЛЕНЬКАЯ ЛЯГУШЕЧКА НАУЧИЛА ПИСАТЕЛЯ

Часть первая

Собственно говоря, писатель Напишикин всегда был засоней. Писатели часто по натуре люди необычные. Ночью они смотрят на звёзды и выдумывают свои истории. Ложатся же только перед рассветом. Бывает, что им снится одна, а то и несколько историй сразу. Тогда они снова садятся за стол и записывают их, чтобы потом рассказать детям и взрослым. Вот так-то бывает с ними, писателями…
Этой ночью у Напишикина ничего не выдумывалось, но ему и не спалось. Он беспокойно ворочался с боку на бок, что-то мучило его, чего-то ему не хватало. Чего? Этого Напишикин понять не мог. Наконец, он встал и включил свет в своей маленькой комнате. Взгляд писателя скользнул по двум большим книжным полкам, на которых между его собственными и чужими книгами сидели большие и маленькие зверюшки. Была среди них, например, маленькая свинка из пластика, которую Напишикину подарили в год Кабана. Сейчас свинка потирала свои маленькие добрые глазки – она не могла понять, что заставило её хозяина включить свет такой поздней ночью. Была здесь и синяя птица, нарисованная на фантике с местной кондитерской фабрики. Фантик этот Напишикин наклеил на кусок картона. Казалось, свет в комнате писателя птице совсем не мешал – огненно-красное солнце, к которому стремилась на картинке птица, было гораздо ярче. В самом углу нижней книжной полки примостилась резиновая лошадка, привезённая Напишикиным из Китая. На спине лошадки сидела мышка с чёрными ушами. В копыто лошадки был вделан свисток. Писатель очень любил эту лошадку и часто представлял её Пегасом, на котором он, вместе со своими собратьями по перу, мог унестись на волшебную гору Парнас к прекрасным музам.
Однако сейчас у Напишикина не было никакого желания любоваться своими зверюшками и разговаривать с ними. Он вдруг понял, что его грызло – из шкафа исчезли два его любимца – два маленьких зайчика! Напишикин почувствовал, что готов расплакаться. Когда-то он подобрал зайчиков на мусорной свалке. Один заяц был сшит из мягкой ткани, у него не хватало одного глаза, но зато у него были длинные розово-белые уши, и он умел весело смеяться, если Напишикин брал его за них и раскачивал тихонько из стороны в сторону. Часто Напишикину казалось, что он в этом смехе расслышал уже не одну удивительную историю. За это он был очень благодарен зайчику. Во втором зайчике – он был сделан из пластика – не было бы ничего особенного, если бы не его глаза. Серо-зелёные, эти глаза, так, во всяком случае, казалось писателю, всегда смотрели как-то печально, словно бы просили о чём-то. Напишикину стало его жаль, и он подарил малышу длинную красную морковку. Заяц очень обрадовался, а морковка оказалась волшебной. Всякий раз, когда зайчишка откусывал кусочек, он начинал говорить человеческим голосом. Благодаря этому писателю удалось узнать, что было с зайцами до того, как они очутились на свалке. Их история ему понравилась, но Напишикин поленился её записать. А сейчас зайцы исчезли, и писатель очень загрустил. Ему ничего не хотелось делать, не хотелось лететь к солнцу, вместе с синей птицей, не хотелось и седлать своего быстрого Пегаса, чтобы унестись на гору Парнас и вдохновиться там от прекрасных муз. «Где мои зайцы?» - рассеянно думал он…
Вдруг Напишикин вспомнил о своей коллекции открыток. «Может быть, зайцы просто захотели поиграть со мной в прятки и спрятались на открытках между рисунками?» - мелькнула у него мысль. Зажав в зубах заветную трубку, писатель встал с кресла и взял с подоконника ярко раскрашенную коробку из-под печенья, в которой хранилась его коллекция. Потом Напишикин сел за письменный стол, разложил на нём открытки и внимательно рассмотрел каждую. На первой открытке была высокая стройная Снегурочка, что кружилась в хороводе с белыми снежинками. Напишикин напряг глаза, но снежинки падали так густо, что он за ними ничего не мог рассмотреть. На второй открытке был изображён дедушка Мороз. Он сидел за печатной машинкой и старательно ударял по клавишам. «Эти дедушки иногда могут исполнять желания», - пронеслось в голове писателя, и он с надеждой посмотрел на лист, заправленный в машинку. «Интересно, что старик хочет сейчас отстучать? Может быть, я получу от него какие-нибудь известия о моих зайцах?» Напишикин принялся подмигивать дедушке Морозу, пытаясь оживить открытку, он даже цокал языком – ничего не помогало. Иногда писатели должны уметь колдовать, это Напишикин знал точно, но сейчас он забыл все заклинания и уже не знал, кто сможет ему помочь. Его охватывало отчаяние…
Третья открытка вся была залита солнцем. Солнце было круглым и жёлтым. Казалось, оно шагало по лугу, усыпанному красными, жёлтыми и синими цветами. На мгновение Напишикину померещилось, будто за этим разноцветьем он видит длинные заячьи уши, но он ошибся: на открытке было только солнце, которое вышагивало по лугу на длинных ногах-лучах и приветливо ему улыбалось. Напишикин заплакал. Слёзы были крупными, круглыми и горячими. Несколько слезинок упали прямо в трубку Напишикина и затушили её. А одна, особенно горячая слеза чуть не расплавила на месте кокетливую Снегурочку и дедушку Мороза с его машинкой. Это бы и случилось, если бы писатель вовремя не собрал открытки и не уложил их обратно в коробку. Потом он встал из-за стола и выглянул в окно. Было уже за полночь. Кукушка в часах, висящих над столом Напишикина, прокричала: «Час ночи!» Небо было усеяно звёздами.
- Другие писатели сейчас в пути. Они летят на своих Пегасах на гору Парнас, чтобы писать там свои истории, - горько вздохнул Напишикин, - один я не могу сегодня писать, потому что мои зайцы меня покинули…
Эту фразу Напишикин не договорил, потому что вдруг услышал голос, который оторвал его от всех мыслей.
- Ты сам виноват в том, что твои друзья ушли от тебя, - поучал его голос, и всё вокруг – кукушка в часах, сверчок, который жил под его кроватью и даже стены, казалось, повторяли эту фразу: «Сам виноват, сам виноват!»
- Кто ты? – испуганно спросил Напишикин, - и в чём же я виноват?
- Оглянись вокруг, и ты сможешь найти меня в своей комнате, только подойди к книжным полкам.
Писатель некоторое время стоял посреди комнаты, ничего не понимая. «Кому же принадлежал этот голос, что так таинственно говорил со мной?» - думал он.
- Кто ты, чужак? – в нетерпении закричал Напишикин, - и почему ты не хочешь показаться мне?
- Помоги мне, я ничего не вижу! – ответил голос.
У Напишикина гулко билось сердце. Он видел перед собой всё те же полки, полные книг. Когда писатель увидел пустое место, где так недавно стояли его зайцы, грустные мысли вновь вернулись к нему. Напишикин рассердился и уже хотел лечь спать, но тот же самый голос, который звучал теперь не то жалобно, не то просительно, удержал его:
- Помоги мне, здесь так темно, я боюсь. Если ты мне поможешь, тогда я тоже помогу тебе, потому что я знаю, где твои друзья. Помоги мне, иначе ты никогда не найдёшь их.
Услышав это, писатель забегал по комнате. Он искал под кроватью и в карманах своей куртки, даже в часы с кукушкой заглянул – никого! В тишине ночи он слышал одну монотонную песню сверчка из-под кровати, да любопытная луна то и дело заглядывала в окно.
- Помоги мне, - продолжал голос, - перестань витать в облаках, ведь я здесь, перед тобой!
Напишикин бросился обратно к книжным полкам и лихорадочно стал снимать оттуда книги.
- Ой, осторожно! – уже громче услышал он голос, когда его рука потянулась к большой чёрной энциклопедии, стоявшей в самом углу нижней полки. И только теперь писатель увидел ЕЁ – маленькую зелёную лягушечку из киндер-сюрприза. Шоколадное яичко он купил неделю назад в киоске и ещё по дороге домой съел его, так как всегда был ужасным сладкоежкой. Лягушечку же он хотел сначала выбросить, такой маленькой и неприметной она была, но потом сжалился над ней и решил оставить у себя. Теперь лягушечка сидела перед ним, смотрела на него своими крохотными глазёнками и радовалась, что смогла наконец-то выбраться из полумрака книжной полки. На лягушечке был фартучек в красный горошек. Немного времени Напишикин недоверчиво рассматривал свою новую старую знакомую.
- Как же ты сможешь мне помочь? – наконец, заговорил он. – Ты ведь такая маленькая.
- Зато я знаю, где твои друзья! – храбро перебила его лягушечка.
- А в чём я виноват? – спросил писатель.
-  Ты всё время сидел над своими открытками, - поучительно сказала лягушечка, - и зверюшки стали тебе неинтересны. Зайцам стало скучно, и чёрная кошка забрала их на свой остров. Сейчас они живут там, играют с кошкой и очень счастливы.
Напишикин не верил своим ушам.
- А как же я смогу вернуть их? – спросил писатель, и сердце его билось так громко, что он боялся напугать лягушечку. «Сейчас, - думалось ему, - она убежит от меня, и мои зайцы навсегда останутся на острове».
Но лягушечка не испугалась.
- Остров совсем недалеко отсюда, - сказала она, - мы можем сейчас же туда отправиться. Тебе только нужно закрыть глаза, и ты уже там.
- Тогда что же мы всё ещё сидим здесь! – терпению Напишикина пришёл конец.
- Я ещё не всё сказала, - с доброй усмешкой ответила лягушечка, - на этом острове везёт только тому, кто открывает глаза и уши навстречу всему окружающему. Тогда его ждёт удача.
Напишикин слушал и чувствовал, что им всё больше овладевает жажда странствий. Он закрыл глаза. А лягушечка достала из кармана фартучка флейту и приложила её к губам. Зазвучала прекрасная мелодия, она плавно подняла писателя и перенесла его прямо на чудо-остров.

Часть вторая

Остров был маленький, ничуть не больше кухни в квартире писателя. Это Напишикин увидел сразу. Сейчас он сидел на скале, на берегу Реки Вдохновения. Скала на ощупь напоминала стул на кухне… Над писателем кружилось множество звуков и шорохов, которые, казалось, наполняли всё его существо. Поначалу Напишикин ничего не мог разобрать. И вдруг он понял, что всё вокруг повторяет его имя:

Возьмись за дело, Напишикин,
И что-нибудь ты напиши-ка!

Взволнованный писатель вскочил со скалы и забегал по острову туда-сюда, пытаясь ухватить руками всё, что пролетало или проплывало мимо него. Однако он ничего не мог поймать. Утомившись, он снова опустился на скалу и закрыл руками уши, потому что звуки вокруг грозили оглушить его. Вдруг Напишикин увидел вдали белое облачко пара. К острову приближался красивый бело-голубой катер. С палубы катера до ушей служителя муз тоже доносилось множество громких звуков. Напишикин уже собирался вскочить со скалы и убежать от этого адского шума, но тут услышал смех, который бы не спутал ни с каким другим, ведь так мог смеяться только его заяц с бело-розовыми ушами! Приглядевшись, писатель увидел на палубе чёрную кошку, которая крепко держала зайца за уши и раскачивала из стороны в сторону. Катер величаво скользил по волнам Реки Вдохновения, и смех зайца серебрил её воду. И второй заяц, заяц с печальными глазами, тоже был здесь. Он болтал без умолку, то и дело откусывая от своей длинной красной морковки. Ах, Напишикин, Напишикин…
Неожиданно сверкнула молния. Писатель ужасно испугался. Он увидел, как волны Реки Вдохновения, в одно мгновение ставшие огромными, стали швырять катер туда-сюда. Они швыряли его до тех пор, пока катер не перевернулся. Перед глазами Напишикина всё закружилось. Ещё раз сверкнула молния, что-то громко треснуло, а потом буря окончилась так же внезапно, как и началась.
- Зайцы, бедные мои зайцы! – закричал писатель и проснулся. Он увидел, что сидит за кухонным столом. Перед ним лежал чистый лист бумаги. Напишикин заспанными глазами огляделся вокруг. На плите шумел чайник. Из носика чайника к потолку поднималось облачко пара. Напишикин вспомнил бело-голубой катер и подумал: «Я снова проспал и не написал ни строчки, боже, что скажет мой редактор?» Тут он увидел свою чёрную кошку Машку, которая носилась по кухне и играла с зайцами. Она держала в зубах зайца с бело-розовыми ушами. Заяц у неё раскачивался и «смеялся».
«Так, значит, это был удивительный сон! – подумал писатель. – Я могу его записать и отправить в редакцию». Он уже склонился над чистым листом бумаги, но тут почувствовал, что кто-то нежно тронул его за плечо. Это была его мама, которая хотела налить ему кофе.
- Поешь что-нибудь, выпей кофе, - сказала она. – Тебе ещё много работать?
- Да, я что-нибудь напишу! – счастливо сияя, ответил Напишикин.
Едва он сделал глоток из своей чашки, как в зале зазвонил телефон. С чашкой кофе в руках бросился туда и схватил трубку. У аппарата был его шеф, редактор Что-Нибудькин.
- Доброе утро, Напишикин! – пробурчал сердитый голос на другом конце провода. – Вы что-нибудь написали сегодня? Читатели ждут Ваших историй.
- Пока нет, - робко ответил Напишикин. И убеждённо добавил: - Но я что-нибудь напишу, обязательно!
Не прощаясь, он положил трубку. Потом писатель вернулся на кухню, спокойно допил кофе и забрал зайцев у кошки Машки. Перед тем, как посадить их обратно на книжную полку, он мечтательно их рассматривал. Потом взял одного из них за уши и покачал из стороны в сторону, чтобы ещё раз услышать его «смех». Напишикин был счастлив, что нашёл своих друзей.
После этого писатель долго сидел за столом, не решаясь взять ручку. Взгляд его скользил по книжным полкам, где рядом с нашедшимися зайцами, пластиковой свинкой и синей птицей сидела маленькая зелёная лягушечка. И Напишикин вспомнил её слова: «Стоит только закрыть глаза, и ты уже там». Писатель закрыл глаза, и только он сделал это, как снова услышал чудесную мелодию, которая теперь была ему близка и понятна. И вот на чистом листе бумаги появилась первая строчка: «Далеко-далеко отсюда есть чудесный остров, на котором живёт весёлая чёрная кошка…» Когда Напишикин писал, он всё время ощущал, что кто-то незримо касается его плеча. Посмотрев вверх, писатель увидел прекрасную музу Эвтерпу, парящую над его головой. Она ласково ему улыбалась.