Адам для Евы

     Сколько раз она обещала себе не выходить в последний момент из дома…И вот опять, поправляя  прическу и застегивая пуговицы на ходу, она несется к  остановке, в который раз ругая себя за нерасторопность. Опять не хватило пяти минут…Вечная история...  Этих самых нескольких минут сейчас ей как раз катастрофически и не достает. Уж очень не хочется опаздывать. Неудобно, да к тому же надо еще выкупить билет, который ей оставил  Соболев  на свою премьеру. Вот уже и остановка.
 …Трамвай!…Уже отходит!…Тринадцатый!? Слава богу! Значит двадцать пятый еще не пришел!.. Переведя дух она поднялась на платформу и сверила свои часы с часами, одиноко застывшими на свежепокрашенном серебристом столбе, на котором юные любители изобразительного искусства уже успели оставить цвета вороньего крыла, непонятного содержания   знаки и иероглифы. Ей стало отчего- то весело. В другой  бы раз ее  вероятно возмутила бы эта неизменная потребность некоторых  субъектов портить, ломать, крушить бессмысленно все на своем пути. Теперь же, усмехнувшись, она подумала,
 - Кто знает, может сейчас только таким образом они и могут себя выразить. Пусть не самым лучшим образом. Но ведь это наша точка зрения, а они считают, вероятно, что придали индивидуальность этому столбу, а может даже уникальность. В самом деле, где можно еще увидеть более удачное изображение того, чего не может быть…  Да ему уже впору в музей!…- Она улыбнулась этому неожиданному обороту своих р;ссуждений и продолжала размышлять по-своему обыкновению.
…Да, привычка наблюдать, анализировать и давать оценку всему видимому  так и осталась у нее, несмотря на то, что всё в её жизни изменилось. В прошлой жизни, как принято сейчас говорить, она всегда была окружена множеством людей: в школе, дома. Шум, беготня, вечные выяснения чего-то и в промежутках, меж этой суеты, умиротворяющая тишина уроков… Это была ее жизнь. Она тогда смирилась уже со своим неудачным замужеством и не пыталась что-то изменить.. Да и могла ли она при  эгоистичном и необузданном  нраве супруга на что- то решиться. Несмотря на то, что лямку то, то бишь супружеский хомут, ей приходилось одной тянуть,  она умудрялась все же увидеть позитивные стороны своей жизни. Дети, двое мальчишек и работа- все ее богатство. Было нелегко. Она была подобна натянутой струне, которую нельзя ослабить, иначе  инструмент расстроится и, когда, казалось,струна эта  вот-вот порвется, неожиданно, как спасение,  приходило просветление в виде, может, какого-то самого незначительного события, и жизнь уже не представлялась ей такой мрачной, она точно получала запас прочности, чтобы  не сломаться, выстоять на очередном витке сюрпризов и неприятностей, которые ей с такой щедростью отпускала судьба.      
Переезд изменил все: супружество в прошлом, работа не сказать чтобы любимая, но приносящая достаточный доход,  а так любимая и недостающая  ей когда-то тишина, которой она чуть ли не упивалась, не подозревая, что за ней может скрываться, нависла теперь над ней подобно тяжелой туче, готовой разразиться в любой момент слезливой непогодой. Поэтому она и не любила выходные и если не надо было куда-то идти, она спасалась от тишины, включив погромче телевизор или просто музыку. Но разве могло это спасти ее от комом накатывающегося на нее чувства неудовлетворенности  ее теперешней жизнью. Все чаще она  стала себя рассматривать в зеркале; стрелки морщинок вокруг глаз, которые раньше она и не замечала, теперь казались ей чуть ли не бороздами. Она , вдруг, почувствовала, кажется, каждой своей клеточкой сумасшедший бег секунд, часов, дней, как время каждым своим мгновением уносит ее навстречу  неизвестности и … о чем она никогда раньше и не задумывалась…
Только  год как она закончила свое второе образование. Она помнила еще как была счастлива, получив желанную работу. Не надо было уже зубрить латынь, уйма свободного времени! Но…мальберт так и остался стоять в углу, дожидаясь своего звездного часа, на книжных полках сиротливо толпились томики русской классики на немецком языке… Она понимала, что надо что-то менять в жизни, но не могла…Теперь она знала не понаслышке, что такое одиночество, оно незаметно входило в ее жизнь, проникало в сознание, и, наконец  предстало перед ней во всей своей уродливости, демонстрируя ей свое над ней превосходство, подавляя желания и обостряя чувства. Потому-то она и обрадовалась так возможности вырваться из этого плена, получив приглашение на спектакль.
На счет самого приглашения  особо обольщаться не приходится. Она то отлично понимает, что такое внимание со стороны самого Соболева вызвано исключительно интересом кассового сбора. Ну и ладно, это не так важно. Только вот опять приходится идти одной…
Тут она  почувствовала спинным, можно сказать, мозгом,  как на нее смотрит вся, собравшаяся на остановке публика. Это ее заставило обернуться.
- Чему,интересно, я обязана  таким вниманием,- подумала она, на всякий случай, осмотрев себя. - Да нет, все вроде нормально,- и тут же себя успокоила, - просто я выгляжу, должно быть, потрясающе!
Она не любила привлекать к себе внимание и к ее удовольствию внимание к ее персоне быстро исчезло, только поодаль от остальных сидевший мужчина, как ей показалось с первого взгляда, лет пятидесяти, продолжал смотреть.
Взгляд его, скорее передвигался, чем скользил снизу вверх, как бы выхватывая из общей картины, наиболее интересные для него детали. Она следила за его взглядом. Это бесцеремонное разглядывание ее слегка смутило. И когда их взгляды готовы были уже встретиться, она отвернулась. Больше она на него не смотрела. У нее возникло какое-то смешанное чувство, неподдающееся мгновенному определению: то-ли интерес граничащий с любопытством, то-ли удивление вперемежку с негодованием…
-Вот, одна из черт, которая отличает мужчину от женщины- подумала она.- Каждый чувствует себя в какой-то степени завоевателем. А этот и вовсе возомнил себя уже  Наполеоном.
Войдя в трамвай, она заметила, что он то же вошел  через заднюю дверь. Всю дорогу она затылком ощущала его взгляд на себе.Когда она поднялась выходить, он тоже поднялся.
-Сомнений нет, он едет туда же куда и я. Это начинает быть интересным! - подумала она. - Канечно, как можно было его принять за немца. Типичное рязанское лицо.
Уже прозвенел первый звонок,  люди не спешили заходить в здание, наслаждаясь теплым вечером, как по заказу опустившимся на город. Это был скорее летний вечер, чем осенний, и, если бы  не разнаряженный хоровод кленов и возвышающихся над ними нескольких гигантов-платанов, никак нельзя было бы предположить, что уже  середина осени. Уличные фонари  по чьей-то неведомой  воле уже старались во всю освещать и без того  светлые, еще незабывшие дневной свет, улицы. Выкупив билет, она вышла , окинула взглядом  тут и там стоявших и оживленно беседующих людей, в надежде увидеть знакомых. Ей казалось ее одинокая фигура привлекает внимание окружающих, и она впервые пожалела, что не курит, увидев в стороне курящую, пышную, ярко накрашенную женщину. В одиночестве курящий человек,будь то мужчина или женщина, это вполне, как ей показалось, нормально. Только вышел покурить!...А она чувствовала себя так, как должны  бы себя чувствовать экспонаты на аукционе, если бы они вообще имели чувства…
      Пробегая мимо Соболев, спросил мимоходом как у нее дела, до которых ему, конечно, не было дела, и, еще недослушав ответ, убегая прокричал - Очень рад вас видеть.
  - А вот и он! Да он популярен здесь! - подумала она, наблюдая, как  ее незнакомец от одной группы кочует к другой, обмениваясь шумными репликами. - Похоже, что он здесь  парень свой. Смотри, как радостно жмет руки, заглядывает, широко улыбаясь, в глаза собеседникам. Ах какие мы положительные!- не без доли ехидства подумала она.
Спектакль ей очень понравился. Ей приходилось по случаю присутствовать на  нескольких репетициях спектакля, но… репетиция есть репетиция. Соболев опять на высоте. Актеры выложились, что называется.  Праздник торжества жизни и любви удался. Народ, преисполненный впечатлений, собрался в фойе, обрадованный возможности пообщаться; и обсуждалось почему-то все что угодно, только не увиденное.
И вот опять она перед дилеммой. Остаться или идти. Остаться, значит признаться самой себе, что ей некуда спешить, и, хуже того, дать повод этим благополучным дамам и господам подумать о ней как об одинокой. Ей в самом этом слове уже слышался негатив, какая-то неприличность. - Нет уж! Лучше пойду домой, достаточно того, что я сама это знаю о себе. -С трудом вырывая себя из оживленного, подобного улью, пространства, она отправилась на остановку, с удовольствием отмечая в себе некий эмоциональный подъем., желание заняться поскорее чем-нибудь
- Надо в конце-то концов уже закончить..-  тут она не только увидела, но и услышала, увязавшегося за ней незнакомца.
- Вы не против если мы с вами и обратно поедем вместе?- в его вопросе сквозила явная уверенность в том, что он не мог остаться незамеченным.
- Да пожалуйста! Почему бы и нет, маршрут известен- она улыбнулась ему, не желая показаться невежливой
- Я вас раньше никогда не видел.
- Я вас то же не видела.
- Вы, наверно, недавно в нашем городе?
- Да, около года.
Разговор явно не клеился. Затянувшаяся пауза ее нисколько не смутила. - Не мне, а ему пришла в голову идея пообщаться, пусть сам и выкручивается, - подумала она. - Любопытно, как это он проделает?
Порыв ветра шевельнул прядь ее волос, безуспешно предпринял попытку поднять подол ее недостаточно легкой юбки, и, оставив эту затею, точно рассердившись, с новой силой, налетел на деревья, безжалостно срывая и  разметая в стороны, кажущиеся в темноте бурыми птицами, огромные листья. Когда те, падая, почти достигали земли, невидимый ветреник,  должно быть, передумав оставить их в покое, подхватывал их снова, поднимал кружа вверх, и, наконец, потеряв всякий интерес, окончательно бросал на землю, чтобы приняться за следующих   невольных участников своих забав.
Крупная капля дождя, оторвав ее от задумчивого созерцания, плюхнулась ей прямо на нос, расплывшись прохладной влагой, и сразу же отдельные капли тут и там с шумом начали шлепаться на тёмный асфальт, распластавшись, оставляя на нем темные блямбы крохотных лужиц.    .
- Какая прелесть! - она развела руки ловя редкие дождинки, радужно сияющие в электрическом освещении. Но… дождь то долго не собирался сентиментальничать и неожиданно обрушился  ливнем. Как по мановению волшебной палочки, вдруг, запестрели разноцветные шатры зонтиков.- Да, при всей  любви к дождю, зонтик бы все же не помешал.-только она это подумала, и у ее спутника в руках развернулся большой черный зонт, которым он заботливо заслонил ее от разбушевавшейся стихии
- А вы запасливый!
- Да нет, это случайно. Копался в интернете и наткнулся на прогноз погоды.
- И хорошо, что наткнулись. Теперь-то ему нас, при всем его старании, не достать…. Дождику, - смеясь, на всякий случай пояснила она, никак не прореагировавшему спутнику своему.  Она частенько стала одушевлять неодушевленное. А это не всем  может быть понятно…
Они вошли в полупустой трамвай, заняли места друг против друга. Теперь только она могла его рассмотреть. Интересно,что не глаза его привлекли ее внимание, а как-то не по-мужски очерченные губы на узком подбородке.
- А мы ведь еще не знакомы !- сказал он подчеркнуто уверенным голосом.
- Ну что ж, еще не поздно познакомиться. Меня зовут… -… и они обменялись сведениями, которыми, обычно, интересуются в таких случаях в первую очередь.
-  А вы, судя по имени немка?- спросил он, почему-то решив, что может уже и такие личные вопросы задавать. Как правило, вопросы национальности не обсуждаются со случайными знакомыми. Он видимо был исключением, потому что необразованностью  бестактность в этом случае нельзя было объяснить; по его словам он был журналистом
-  Да,… только… что в моем имени немецкого?- с некоторым холодком в голосе спросила она. - Насколько мне известно, этим именем называют и русских, и украинцев, и даже казахов.
- Но у немцев оно встречается чаще! - он для пущей, должно быть,  убедительности поднял со значением указательный палец. По всему было видно, что он остался доволен её ответом,… как-то сразу уж оживился и даже приосанился. - А вы заметили, - он, поёрзав, оглянулся по сторонам, будто опасаясь, что могут подслушать, и продолжил, - что  на спектакле были только мы с вами вдвоем не евреи?
Она растерялась… не зная, что сказать. К чему это он? Мало ли кто какой национальности? Она не задавалась этим вопросом вообще, но чувствовала всегда какую-то ущербность когда это касалось непосредственно её. И началось это ещё в раннем детстве,  с первого класса, когда ее первая учительница, заполняя журнал, узнав  имена ее родителей, изрекла с усмешкой на весь класс :
- Надо же! Ну и имечко! - совершенно не заботясь о чувствах ребенка.
Она не плакала, она даже ничего не сказала тогда матери, только почувствовала, как на нее навалилось что-то очень-очень неприятное и враждебное…, и негатив этот исходил со стороны учительницы, которую она почти боготворила. Поговори она  тогда с матерью, и найди мать нужные слова, может и не проросли бы в детской головке семена посеяные, человеком, случайным в своей профессии… И… она, уже став взрослой, не любила, своего отчества и не любила, когда её спрашивали о национальности.
- Почему вы так решили?- наконец, придя в себя, спросила она.
- Да это же видно невооруженным глазом?- сообщил он почти радостно.
- В самом деле?- она была искренне удивлена:  с чего он взял, выглядят все приблизительно одинаково, говорят все по-русски, одеты тоже, как обычно, в самое лучшее, что есть в гардеробе.
- Немцы такие мероприятия не посещают. Удивляюсь ещё, как вас сюда занесло.!
- А вас, вы ведь, как я поняла, тоже не еврей?
- Я по работе. Знаете, интервью и все такое … Вообще то я русский.
- Интересно, а какие мероприятия посещают немцы?- она почувствовала, как в ней нарастает раздражение против этого напыщенного, раздутого собственной значимостью, индюка, другое сравнение ей в голову не пришло.- Он русский,- подумала она с усмешкой, - будем надеяться, что это не единственное его достоинство…
-  Немцы? Да они вообще   дома сидят - отвечал он между тем,- детей с внуками воспитывают, мужики пиво попивают, а то и покрепче что-нибудь- он усмехнулся и, после короткой паузы тут же с какой- то затаённой злостью, добавил - А эти лезут везде!  - и, увидев её по-видимому, чрезвычайно красноречивое  выражение лица, добавил, точно  объясняя, - В принципе, я ничего против них не имею… Просто достали уже, куда не сунься, обязательно наткнешься на еврея.
- А, знаете, у вас есть выбор, вы можете тоже сидеть дома, как немцы!- сказала она нарочито весело и подумала, - Ну и тип! Только что, чуть ли не целовался с Этими. А теперь?… И сколько негодования ! Сколько обиды! Да ,- продолжала она размышлять, глядя на слегка запотевшее окно, со стекающими крупными каплями, - а хвост то ему поприжали...
 
Опять наступила затянувшаяся пауза, и она обрадовалась, когда объявили её остановку, но он тоже поднялся и безапелляционно заявил, что проводит её домой, на что она только пожала плечами.
Дождь уже кончился, свежий влажный воздух ударил ей в лицо, и, не спрашивая на то разрешение, старался вовсю пробраться  внутрь, под одежду:через рукава, ворот. Она поежилась от холода и сырости,застегнула на все пуговицы куртку и поставила воротник.  Редкие капли еще слетали с отяжелевших от дождя   веток, низко наклонившихся над дорогой. Ветер, уже изрядно притомившись, оставил свою затею сорвать листву с деревьев, не ожидая такого яростного сопротивления тех и других. Потерпев временно фиаско, он затаился где-то наверху деревьев, лишь изредка их покачивая. Спустившись с безлюдной платформы, они  побрели по дорожке, утопая в  ворохах мокрых  листьев. Ей это что-то смутно напомнило из детства...
- У природы нет плохой погоды,- успокаивала она  себя словами из песни,  - благо до дома рукой  подать! А вы, может, передумаете, сейчас не время для прогулок.
Нет,нет!- со стоической готовностью вытерпеть все превратности судьбы, запротетовал он, - я же обещал вас проводить.
Она хотела сказать, что не помнит, чтобы об этом его просила, но удержалась. - Что к словам цепляться!.- подумала она,- В конце концов, ему по холоду возвращаться, -  и тут же, чуть ли не с досадой - почему она видит в нем только негативное. Он может оказаться вполне нормальным человеком,… Расслабся, …!
- Вы, ведь, не замужем, -  он видимо решил брать, что называется, быка за рога
- Почему вы так думаете?…Если вы о кольце, то ведь его можно было и дома забыть…
- Да не скажите…, моя логика проста как дважды два…Были бы вы замужем, с вами был бы муж.
- А вы не допускаете, что муж может быть в командировке или на работе, ну… скажем  в ночную смену.
- Исключено! Я когда вас на остановке увидел, сразу о вас все понял. Уж поверьте мне, у вас взгляд незамужней женщины.
- Ну, прямо «Москва слезам не верит«,- подумала она и сказала вслух - Вы что же, большой, специалист по женщинам?
- Да пришлось..,  женат был… долго…, развелся пять лет назад, так с тех пор …- он развел  руками - Женщин много, а вот ту…единственную не встретил - сообщил он голосом не лишенным оптимизма.

Они подошли к ее дому и остановились у подъезда. Разноцветные окна весело светились в ночи и точно призывали заглянуть за завесу таинства, происходящей там чужой жизни.  Там живут люди, -мелькнуло в её голове, -  спорят, ссорятся, мирятся, любят, ждут, надеются…Словом так, как и должно быть. Ее же ждет тишина ее квартиры, где разговаривать ей, кроме фикуса, не с кем…
Тут она вспомнила о горячем чае и ей, вдруг, захотелось оказаться дома. Она повернулась решительно к своему провожатому…- Здесь я живу… Спасибо, что проводили…- она уже протянула ему для прощания руку, но он, то ли не заметил руки, то ли сделал вид…, и произнес фразу, так её ошеломившую, что она подумала, не ослышалась ли:
- Хотите, я стану вашим мужчиной?
- Что, я не поняла?- она в замешательстве смотрела на него, все ещё надеясь, что неправильно расслышала, а он решив , вероятно, что осчастливил ее, повторил уже самым уверенным голосом…
- Вы знаете, нет! - сказала она после короткой паузы, и подумав, добавила холодно, - и благодарить мне вас как-то не хочется за столь….заманчивое предложение.
- Что же, я вам не понравился?
-  А вы вообще допускаете мысль, что можете не нравиться? - отвечая на его вопрос вопросом сказала она и сама же ответила, - нет, конечно, иначе бы не предлагали это, по сути, незнакомой женщине. И я, кажется, понимаю, почему вы не найдете  ту…единственную… Извините, мне надо идти…
- Да что вы понимаете- кричал он ей вслед, явно раздосадованный неожиданным отказом. - Да для женщины это должно быть в высшей степени…
Она уже не слышала, чем же это предложение должно быть для женщины, да еще в высшей степени; дверь захлопнулась за ней и, она, поднимаясь по лестнице, облегченно вздохнула…




7 ноября 2009









Рецензии