Заметки о стихе Лады Пузыревской Холодно...

НЕБО НЕБЕС

Отчего человеку бывает холодно? Оттого, что зима, а он одет не по сезону? Но бывают холода, от которых не спасает одежда. Потому что холодно ПОД одеждой!
В стихотворении Лады сошлись жар стиха с холодом, который веет отовсюду. Эти сквозняки, как нейтрино, способны проходить сквозь сердце!

Холод – это всегда боль. Так устроен организм человека. Боль героини Лады Пузыревской – вселенская, космическая. Боль проходит сквозь все времена, даже если в реальной жизни она спрессована до мгновений. Не случайно в контексте возникает древнескандинавский бог Тор, бог молний и грома, правая рука Одина.

А время лечит всё. Не отмолить лишь
уже меня...

Кто вычислит «боль зЕркала, не знавшего оправы»? Не бывает неба выше неба. Но героиня не совсем права, утверждая, что нет другого пути для птицы, окромя пути вниз. Она забыла про путь Икара. И Тор – он где-то там, выше неба... Нет, оно существует – Небо Небес. Как существует Песнь Песней. И я когда-то знал туда дорогу, на Небо Небес!

МИРАЖИ ПЕРЕПРАВЫ

Герои стихов редко философствуют во время глубинных душевных переживаний. Откуда птице, например, чайке, которую так чтил Чехов, знать о Небе Небес и пути Икара? Она просто летит и смотрит на то, как волнуется море. Потому так сильно отзываются в сердце читателя «отзвучавшие колоколом» пронзительные строки:

И что с того, что есть ключи от рая?..
Когда ты птица, с неба – только вниз.

Боже мой! Может быть, как раз ВЕС ключей от рая и тянет нас вниз! То, что обещало ВЫСЬ, явилось тайной причиной низвержения! И крылья сразу стали не из перьев, а – из воска.

«Переправа, переправа,
Берег левый, берег правый» –
Почему-то вспоминаются военные стихи Твардовского. И ещё вспоминается «Сиддхартха» Германа Гессе. Переправа – это «пауза» между берегами, между двумя жизнями. Особенно – когда разведены мосты («Zero»). Она вездесуща. Она есть и на земле, и на море, и на небе, и даже под землёй. Это такое мистическое «место встречи, которое изменить нельзя». Но чаще всего переправа ассоциируется всё-таки с морем, и поэтому она очень органично вписывается в поэтику Лады Пузыревской («Цунами», «Послесловие к морю», «Прощание с капитаном, «Штильное», «Корабельные-колыбельные», другие «морские» стихи). И как хорошо, что Лада в своё время увлеклась дайвингом: она открыла нам мир моря во всём его глубинном разнообразии, зеленоглазая русалочка синего моря! Но как же хрупка поэтическая доля птиц и русалок!

Плесни – отравы.
Здесь лечат птиц хмельные костоправы
исправно, но – не насмерть. Как в кино.

Последние капельки челночной птичьей боли сталкеровской печалью падают нам под ноги. А вот и переправа. Мучительно вглядываюсь в лицо перевозчика. От сердца отлегло. Не Харон.

ВОСПОМИНАНИЕ О КРЫЛЬЯХ

«Холодное» стихотворение Лады Пузыревской изобилует рефренами, кьеркегоровскими «повторениями», отсылающими героиню к бытийному изначалью. Это вносит в повествование некую былинность. Но петь такие стихи тяжело. Героиня пророчествует своё настоящее, слышит топот ног, бегущих сквозь её зеркало – и на стихи ложится тёмная тень судьбы.

Все повторится. Аве… Авель… Amen.

Преступление, часто самим на себя наложенное, как епитимья, и... покаяние. Молитва, исповедь – и её завершение в ожидании последующих событий. «Преступления» – внутреннее дело души поэта, и негоже досужему обозревателю, пусть даже другу, касаться тайных ран... никто сюда не зван... Но зачем переправа птице? Ведь она может легко перелететь! Не всегда... Не может, если надо тащить на себе другого. Или если крыльев больше нет. Птицы, как и ангелы, не могут без крыльев.