Гекк Финн и бард, который не умел играть на гитаре

У нас с ним много общего. Мы мало эмоциональны внешне и глубоко издерганы в глубине души. Цитирование, немного неотрегулированные скачки к воспарению и боязнь слишком узко что-то истолковать. Ожидание любви, чувство неприкаянности при наличии даже любящей семьи, неприкаянности именно в отношениях с себе подобными. Оправдание пустого флирта – когда флиртуют другие и одновременно несогласие примерить такой флирт непосредственно на себя. Мы схоже мыслим, и приходим, пусть с диалектически разных сторон, к одним и тем же вопросам. Прийти к одному вопросу – о, едва ли не больше, чем просто совпасть во мнении… Наши пути не просто выверенно идут рядом, сейчас это один слитый воедино путь.

Но я чувствую и значительную разницу между нами. Пройдет время, он свернет с этой дороги – и оставит второго пилигрима. Разница в том и есть, что я пройду до конца, до самого края своей жизни, не изменив этому пути. Он же уйдет однажды в простую, «адекватную» и устаканенную жизнь. Ему расхочется без конца искать чего-то и сомневаться. Впрочем, счастье ему уготовано. Он обязательно встретит девушку, которая не просто будет любить его, но которую и сам полюбит. У него будет семья, обязательно будут дети, сам он будет примерным, или не очень, семьянином и любящим отцом. Но только с бутылкой пива в ленивой руке и с нереализованными идеями, постепенно уходящими на задний план, далеко за вечернее балконное курево и бухгалтерские отчеты… Мы ровесники, и мы сейчас так головокружительно похожи, но я уже чувствую в нем эту обывательскую жилку, которая только по молодости еще не дала ростка. Однажды он просто свернет с дороги.  Прекратит тревожный и жадный поиск меры всех вещей. Станет в лучшем случае как коэльевский торговец хрусталем, на всю жизнь предпочевший Мекке мечты о Мекке. Простой шажок с Пути в любую другую сторону. Всего-то разницы, что я – по сути, последний романтик, а он… предпоследний.

Я пойду дальше, Никита. Рассказать тебе, что я увижу там, за порогом, которого ты уже не пересечешь? Нет, не надо. Ты ведь даже не поймешь, где наступит момент отказа от нынешней нашей дороги. Тебе до конца будет казаться, что ты идешь дальше. И даже в голову не придет, что рядом совсем недавно (или давно? как посмотреть…) был кто-то еще. Дорога останется в твоих снах и в паре смутных догадок, но это будешь уже не ты.

Я так и проживу – отчаянным романтиком, неврастеником и поэтом в прозе, немножко околдованным, немножко сумасшедшим пилигримом – весь отпущенный мне срок. Я знаю поиск. Я знаю путь. Буду идти к горизонту, искать, сомневаться, падать, находить и терять вдохновение, залечивать раны, сверяться с солнечными часами, с лунными календарями, и снова идти. Сейчас мы оба – из тех, кого и любят не те, кого любим мы, и наоборот. Это лишь один из многих маленьких капканчиков нашей дороги. Я и Никита. Вдохновенная паранойя. Очарованные странники. Вопрошатели у пыли. Но он изменится, а я останусь такой до конца.
Выражаясь словами Марка Твена, он – Том Сойер, а я – Гекльберри Финн. Твен сказал как-то примерно следующее: «Том изменится. Он превратится в обычного почтенного человека, его игра в приключения закончится и начнется расчет; а Гек так и останется мечтателем на земле».
Но я люблю, и буду любить того, представшего мне однажды поздним августовским вечером, стройного высокого унылого мальчика с погасшим подавленным взглядом. Пушистые длинные светлые волосы и маленькие карие глаза – такая хрупкая акварельная картинка. Я заранее прощаюсь, глядя в будущее. Но сейчас, пусть незримо и негаданно, он всё же со мной, как луч света, так внезапно встреченный живой человек, не звезда, не мимолетное лицо – а человек, с которым я знакома лично. Он мне нравится как мужчина и интересен как мыслитель. Как жаль, что ты слепо веришь, что ты один… Трогательное нескладное существо с девичьими чертами лица; неопытный, но старательный экзорцист; молодой незадачливый бард, толком не научившийся играть на гитаре.

01-02марта 2008