Зов Крови

Они, кружа над землею,
На крыльях своих принесли –
Свет Солнца волной золотою
И Звезд серебристых огни.
Бродя по небесной дороге,
В тени исполинской скалы:
Ни птицы, ни дэвы, ни боги,
А люди свободной Земли!

ПРОЛОГ

Утро выдалось промозглым, серая завеса мелкого дождя затянула все небо. Гарич вздыхал и недовольно морщил мясистый нос – в такую погоду… да в Розовый лес идти – слизи по колено будет, и долгопяты не спасут…
Воздушный скат по имени «Дружище», так Гарич называл всех своих скатов для двустолей, мирно спал под железным навесом. По кожистым плавникам нервно пробежала волна  дрожи, заслышав тяжелые шаги хозяина.
– Дрянное утро, Дружище! – пожаловался Гарич сипло прокашлявшись.
Скат повилял тонким хвостом, точно соглашаясь, как обычно взял из хозяйских рук любимое лакомство и тут же затих, готовый к установки двустоли на свою широкую плоскую спину. Механизм каркаса жалобно скрипнул, и Гарич поспешил запрыгнуть, пока сиденье не намочило дождем.
– Впере-е-д! – крикнул верховой и, дернув вожжи, «поплыл» над землей.
Мокрая трава с усердием хлестала эбонитовые сапоги Гарича, а мощное биополе новенького ската огибало высокие кусты и грязевые комья. Дождь усилился и наездник залихватски выругался, когда косой ливень пробрался под незащищенный кабиной навес двустоли.
– Что, нелегкий денек предвидеться?! – послышалось с правого бока и, ухнув мокрым ветром в лицо, пронесся рабочий установки.
– Тебе-то что! – буркнул в спину Гарич. – Тебе по слизи не лазить, небось, от Розового леса нос воротишь, чистоплюй! – продолжил он, когда Сыт на своем быстроходном скате уже успел скрыться за поворотом.
Розовый лес был уже рядом, Гарич чувствовал знакомый запах сырости. Как всегда оставив двустоль привязанной к личному номерному столбику, он снял со спины чистенькие долгопяты, чтобы к концу рабочего дня они превратились в изрядно грязненькие и дурно пахнущие. Махнув знакомым, копошащимся около установок, он дошел до зарослей леса и, надев долгопяты, заскользил по розовой слизи, мастерски огибая препятствия в виде кочек и моховых наростов.
– И как назло Мирна заболел… – с тяжелым вздохом протянул Гарич, зажав в ладонях рукоять биопилы. – Без напарника работать придется скорее, а тут еще эта морось и слизи – по горло…
Пожалуй, лишь Розовый лес наслаждался благодатным дождем: пурпурные грибы нависали гроздьями, точно спелый виноград, только склизкий и ужасно вонючий.
Наполнив три грузовые двустоли отборнейшим биотопливом, Гарич заслышав знакомый клич со своей площадки, собрался идти к установке. Испачканные слизью долгопяты заскользили к опушке, но позади вдруг послышался тяжелый шлепок. Собиратель почувствовал, как брызги от упавшего предмета, наверное, надрезанного им гриба, изукрасили его новенький плащ в так ненавидевший им розовый цвет.
Измотанный работой он даже не захотел повернуться, чтобы подобрать упавший плод и заскользил к площадке, где его уже ждали с собранным топливом, как вдруг…
– Хлюп… хлюп, – послышалось за спиной.
– Что за… – Гарич обернулся и обомлел.
По розовой грибной слизи полз малыш! Он осторожно пробирался на четвереньках, скользил, падал и любопытно хлопал огромными желтыми глазищами!
– А-а-а-о-о-х!.. – удымский рабочий не мог подобрать слов.
– Уга-а! – ребенок с брызгами сел в лужу и уставился в небо, тыча вверх пальцем. – Уга-а!..
– С неба что ли свалился?! – Гарич недоуменно пожал плечами. – Вот только тебя мне для полного счастья не хватало, – удымец поднял дитя и обтер своим плащом. – Еще одного мутанта моя Лерка не выдержит, да что с тобой делать?.. – Гарич с негодованием посмотрел в ядовито-желтые глаза найденыша и вновь услышал крик с установок.
– Иду, иду… – проворчал собиратель и, спрятав ребенка под плащом, сел в связку двустолей до краев нагруженных отборным биотопливом.

 ГЛАВА 1

ШАГ В СТОРОНУ

Короткие летние деньки ускользнули незаметно, урожай не вызрел и почти весь сгнил на корню. Ранние холода и затянутые дожди подписали очередной приговор жителям Удыма – голод, в последние годы он приходил все чаще и чаще. Все надежды возлагали на грибной лес, что расцветал в период дождей розовыми гроздьями. Обильный урожай грибного топлива радовал глаз собирателей, установки усердно пыхтели, всасывая тягучий магнезис, который местные квесторы сбывали в Магнеон. Почти половина населения небольшого Удыма работала в лесу на сборе биотоплива, те, кому повезло со связями в местном квесторате, трудились на установках – работа почище и оплата повыше.
Маленький поселок держался лишь на залежах магнезиса. Квесторы Магнеона приезжали с проверкой перед началом каждого сезона. Одним известным лишь им способом централы определяли местонахождения земного эфира, а особо мозговитые из них изобрели установку, способную выкачивать магнезис из земной толщи. Гарич, вот уже двадцать лет работавший собирателем, только раз видел магнеонских квесторов, но вспоминает об этом с большой неохотой:
– Да ну вас… Мирно, скажи им, я про то вспоминать не хочу, – ворчал Гарич, когда молодежь во главе с Сильфом начала донимать его расспросами.
– Так, ребята, все, оставьте старика в покое и нечего языки распускать на эту тему, – подхватил Мирно, но в дело вступил Сильф.
– Отец, ты мне обещал… – лимонные зрачки сына впились в глаза Гарича, словно присосавшиеся пиявки.
– Да это случайно вышло, – замялся собиратель, – было темно, да и мельком я сименталла видел, они ж как тени ходят…
– Отговорки все, скажи какой он? Страшный? Я слышал, они уродливы, – юный Виз скорчил рожицу.
– Зато ты у нас красавец! – рассмеялся Тошка, треснув по лысой макушке мутанта. – А мне Сыт говорил, что они красивы как Боги.
– Вы оба правы, – со вздохом протянул Гарич. – Уродливы и прекрасны одновременно, но больше о них ни слова, сименталлы опасны, очень опасны, – почти шепотом произнес старик и велел всем притихнуть, когда в обедную зашли техники во главе с Сытом.
Главный рабочий установок Сыт, хотя себя он любил называть – старший руководитель производственного звена № 13, с гладко прилизанными волосами и пронзительно-высоким голосом был давним недругом Гарича. Если посмотреть внимательнее между собирателями и рабочими установок или техниками всегда царили, мягко говоря, прохладные отношения. Пожалуй, такие отношения могли бы сложиться между тянущим тяжелую грузовую двустоль скатом и нерадивым наездником, чересчур угнетающим и так обиженную судьбой животину.
– Что Гарич, проводишь очередной инструктаж желторотого состава? – заговорил Сыт, направляясь к стойке. – Всегда хотел спросить… – маленькие бесцветные глазки замерли за стеклом массивных очков, – как вы узнаете о спелости грибов? По запаху? Наверное, твоему молодняку придется туго, но может быть, ты одалживаешь им свой четырехноздревой нос? Мне всегда казалось, что он у тебя отстегивается…
– Гарич… не надо, – Мирно придержал раскрасневшегося напарника, готового помять задиралу Сыта.
– Иди, жри свое пойло и мечтай, чтобы мои ребята собрали много топлива, а иначе сам пойдешь на корм сименталлским волкам! – отозвался Гарич и зацепил последнего слизня никак не желающего накалываться на вилку.
– Пойло?! Ха-а! – Сыт подскочил на стуле, точно сел на кнопку. – Я могу позволить себе настоящий хлеб и сладкую воду, в отличие от тебя, слизнеед!
– А чем плохи слизни? – Сильф уже доедал порцию дребезжащего холодца. – Чистый белок, как раз то, что нужно. По крайней мере… – юноша небрежно окинул взглядом пухленького Сыта, – брюхо от них не растет, – Сильф хлопнул себя по подтянутому животу и сверкнул канареечными глазами, отчего по лицу техника пробежала нервозная судорога.
Собиратели расплатились за скромный обед и вышли на улицу. Сыт нервно теребил салфетку, теперь он даже не мог есть! И все из-за этого зазнайки Сильфа! О, как он ненавидел этого мутанта и его отвратительные гипнотические глаза ядовитого лимонного цвета, но Элла была без ума от этих глаз…
Сыт со стоном скрипнул зубами. Он все делал ради нее: унижался и ползал на карачках перед квестором, добивался этой высокооплачиваемой должности, рвал связи с друзьями из низов, чтобы льстить и услуживать нужным людям, а она выбрала этого нищего собирателя!..
– Не бери в голову. Он грязный мутант, а их век короток, когда-нибудь квесторы Магнеона и его заберут, – подбодрил помощник.
– Что?.. Что ты сказал?.. – на лице Сыта расцвела едкая ухмылка. – Ну да, он всего лишь отвратительный мутант… – техник оживленно улыбнулся. – Приятного аппетита, я заплачу! – главный рабочий бросил на стол платильную ракушку и в приподнятом настроении вышел из обедной.

* * *
Дождь не переставал тарабанить по покатой ракушечной крыше. Таких крыш в старом Удыме было более половины, мало кто из жителей смог накопить на жилище поуютнее, да и дома-раковины стали местной достопримечательностью, наследием старины, рушить которую у удымцев не поднималась рука.
В узкий проем, изгибающийся по спирали раковины, что заменял домочадцам дверь, проскользнули две фигуры. Они быстро миновали винтообразный ход и, оказавшись в центре дома, сняли мокрые плащи. Домашняя утварь двоих холостяков не отличалась изобилием: две низкие лежанки, круглый стол в центре комнаты и многочисленные стеллажи и ниши на голых стенах.
– Да, сынок, крепко ты сегодня Сыта зацепил! Но ему на пользу будет, чтобы не зазнавался! – Гарич с удовольствием рассмеялся, шмыгая мясистым носом.
– Мне кажется, я его разозлил! – голос Сильфа эхом отозвался из душевой.
– Надеюсь, все обойдется… – под нос забормотал отец, вспомнив драку пятилетней давности, когда мерзавец Сыт донес об этом квестору и Гарича лишили половину и так небольшого жалованья. – Куда-то собрался? – старый собиратель заерзал на лежанке, хитро прищуривая глаза. – Ты, смотри, осторожнее с Эллой, она из техников, высокого полета птичка: дядя в Магнеоне служит и к тому же она не меченная.
– Ничего от тебя не скроешь… – Сильф встряхнул мокрыми волосами. – Ей не важно, кто я и откуда. Элла любит меня, а то, что я меченный… ей это даже нравится, –  ядовитые глаза таинственно заблестели.
– Лера тоже так говорила, а когда я принес тебя, и месяца не выдержала! – Гарич поднялся на ноги и стал шарить в верхнем шкафчике. – Примерь-ка! – в руках он держал новенький плащ из черной кожи.
– Тебе же Лера подарила на годовщи… – не успел договорить Сильф.
– Да куда мне сейчас в нем ходить… – Гарич махнул рукой и накинул плащ на плечи сына. – Вот тебе, в самый раз!
– Спасибо! – крикнул Сильф уже в проходе, не расслышав запоздалых предостережений отца.
– Как всегда… – буркнул Гарич и принялся начищать свою «удачливую» ракушку, чтобы перед сном снова загадать самое заветное желание.

* * *
Этим вечером Элла была особенно хороша: пшеничные волосы выглядывали под капюшоном новенького дождевика темно-синего оттенка. Этот цвет так подходил ее глубоким океаническим глазам, в которых потонуло немало отчаянных парней, но Сильф пока держался на плаву. Ее тонкие запястья мерцали жемчужными браслетами, широкий пояс с серебряными заклепками идеально подчеркивал талию, а пухлые губы дышали ароматом фруктовой помады. На длинных ресницах дрожали дождевые капли, они были прозрачны и невесомы как она сама, но Сильфу казалось, что эта видимая хрупкость была всего лишь прикрытием.
– Пойдем на наше место? – ухажер галантно протянул руку, но Элла вдруг замерла в нерешительности.
– Знаешь, нам не стоит идти туда сегодня… – девушка прикрыла глаза, точно придумывая отговорку.
– Ты что-то скрываешь?.. – пронзительные желтые глаза взглянули с упреком. – Я думал, ты доверяешь мне, если нет, то зачем я здесь?
– Сильф, я уезжаю, сегодня, сейчас…
– Как? Куда? – юный собиратель все еще улыбался, надеясь, что эта всего лишь шутка, но строгие глаза девушки вмиг спустили его с небес на землю.
– Я уезжаю в Магнеон. Пойми, я не могу отказаться от такого выгодного предложения. Дядя устроил меня на работу в центральный квесторат! А что ловить в Удыме?..
– Да, тебе нечего ловить в Удыме, здесь вечные дожди, нищета и мутанты…
– Сильф! Подожди! Я не хотела тебя обидеть, я буду навещать тебя! – кричала Элла, но юноша успел скрыться в тумане темного переулка.
Сильф чувствовал, что рано или поздно это произойдет. Он понимал, что Элла девушка из другого круга, девушка из света, она была из той категории хорошеньких барышень, что брали манерами и изяществом речи, а не внешним фасадом броской красоты. Порой ему казалось, что она и вовсе играет некую роль, разгадать которую Сильф никогда не мог, да и не желал, а теперь, эта роль блистательно сыграна и ее океанические глаза захлопнуты для него, точно тяжелый театральный занавес.
Он шел, не замечая домов, не замечая стену дождя и хлюпанье собственных сапог, но, оказавшись посреди конечной улицы, вдруг остановился, заметив впереди несколько темных фигур. Собиратель спрятался за забором и, вглядываясь в темноту, стал рассматривать говорящих. Их оказалось четверо. Две высокие фигуры в плащах с капюшонами и один полноватый коротышка, показавшийся до боли знакомым. Рядом с ним неожиданно появилась хрупкая девушка. Сильф чуть было не кинулся, узнав Эллу, но фонарь пролетающей двустоли осветил на миг лица незнакомцев и юноша застыл как слизень на сковороде, поняв, что те двое – сименталлы! Отвратительные красно-голубые щупальца дернулись около рта и тут же исчезли, точно мираж, явив идеальную красоту точеных лиц: светлокожих и по-юношески свежих. На плечах замерцали золотистые волосы, а белки глаз внезапно вспыхнули янтарными брызгами.
– Он здесь! – пронзительно рявкнул Сыт и лишь тогда Сильф очнулся от оцепенения.
Сказать, что окружили его быстро, значит солгать, его окружили мгновенно! Десятки вооруженных солдат с живыми саблями и арбалетчики со снотворными болтами возникли как из тумана оставленного сыростью. Сильф лишь успевал хлопать глазами, надо сказать, что Элла занималась в данный момент тем же самым, похоже, она также не подозревала о скрытом окружении квесторов.
– Нам пора, – ледяной голос одного из сименталлов обратился к девушке.
– Постойте! Куда вы его отправите? – Элла смотрела на Сильфа такими обреченными глазами, что желтоглазый собиратель вмиг осознал свое незавидное положение.
– Туда, куда уводят всех мутантов, рано или поздно… – злорадно ухмылялся Сыт.
– Это ошибка! Он не разбойник, он рабочий удымского месторождения магнезиса, я его хорошо знаю и могу рекомендовать его…
– Если ваши рекомендации нам понадобятся, госпожа Элла, мы попросим вас их изъяснить. Однако, согласно директивы № РР-7 «…мутант, замеченный в городе после установления комендантского часа, подлежит обязательной дислокации…» или вы не читали приказ? Ваш квестор обязан был поставить в известность все население, если по каким-то причинам этого не произошло, местный квесторат понесет заслуженное наказание, – хладнокровно протянул второй сименталл.
– Нам не давали читать директиву! – вскричала Элла, ненавистно сверкая глазами в сторону мерзавца Сыта, который явно постарался сокрыть приказ.
– Очень плохо, значит, ваше руководство будет наказано, – монотонно повторил квестор и приказал схватить молодого мутанта.
Эти мгновения Сильф никогда не забывал. Он помнил, как Элла в сопровождении отвратительного сименталла уходила от него, как мерзкий предатель Сыт горделиво посмеивался, а белоснежные глаза квестора погружали в состояние полнейшей беспомощности, отключая все сигналы воли и разума.

ГЛАВА 2

ИЗ ГРЯЗИ В КНЯЗИ

В правый бок врезалось что-то холодное и гладкое. Сильф с трудом открыл слезившиеся глаза и кашлянул зеленым дымом. Пристегнутый к стене толстенными кожаными ремнями, крест-накрест опоясавшими талию, он чувствовал, как холодный ремень натирал оголенный правый бок – рубаха там зияла огромной дырой, что очень расстроило Сильфа, так как была у него в единственном экземпляре.
Повертев головой, собиратель увидел, что в помещение он не один. Такие же плененные мутанты «украшали» соседние стены темной комнаты без дверей и окон.
– Эй! – Сильф кивнул меченному, висевшему напротив него. – Знаешь где мы?
– Голова раскалывается от этого дыма… – болезненно прохрипел мутант с серо-зеленой кожей. – Скоро мы все пойдем на корм сименталлским волкам! Нас здесь подержат немного, чтобы мы, как следует, наглотались сонного дыма и пустят в расход! – ответил он отдышавшись.
– Что за бред?.. – Сильф повертел замутненной головой.
– Ты сын Гарича? – послышалось справа. – Я знаю твоего отца.
– Удымец? – Сильф всматривался в изуродованное опухолью лицо, пытаясь узнать земляка. – Сирый? Это ты? И давно на тебе метка?
– Второй месяц, – отозвался мутант. – А ты-то, каким образом сюда залетел, поди, в комендантский час гулял?
– Да, я не знал о директиве… Сыт – гад… – Сильф сжал кулаки от ненависти.
– Он говорят, с квестором договорился, а тот придержал письмецо-то и пол Удыма, ну тех, кто меченные, скрутили сименталлские солдаты. – Он на нас давно зуб точил, а на тебя особенно, и все из-за этой городской девки!
– Она не городская девка! Она… – Сильф хотел сказать, что Элла его девушка, но, вспомнив их последнюю встречу, тут же осекся.
Внизу что-то скрипнуло и с грохотом опрокинулось. Увидев фигуру, наполовину высунувшуюся из пола, пленники поняли, что там есть отверстие, закрывающееся крышкой. Тем временем фигура, облаченная в такую темную материю, что в слабо освещенной комнате казалось тенью, вылезла из люка. Сильф напрягся всем телом, узнав того сименталла, что в свете фонаря двустоли предстал в своем уродском обличье. Сейчас глубокий капюшон и окружающая темнота надежно скрывали его лицо, лишь белые кончики волос выглядывали из под накидки.
Квестор подошел к висевшему Сильфу, он молча смотрел своими слепыми глазами, точно был зрячим. Этот гипнотический взгляд, от которого еще больше разболелась голова, встряхнул Сильфа так, что сонливость мигом исчезла, несмотря на зеленый дым струящийся откуда-то сверху. Через мгновение по лестнице поднялись солдаты с электрическими сетями, они спустили собирателя на пол и, расстегнув ремни, тут же набросили сеть. По телу пробежала цепная реакция боли, с трудом передвигая ногами, удымец спустился вниз в сопровождение многочисленного конвоя. Чем резче были его движения, тем чаще по телу проходили разряды тока. Усталый, голодный и измотанный зеленым дымом Сильф рухнул на пол в какой-то комнате с изумрудным потолком. Окружающие голоса быстро превратились в монотонный гул, в глазах потемнело и глубокое беспамятство овладело им.
…Очнулся удымец от звуков музыки, странная мелодия была так красива, неповторима и ненавязчива, что собирателю показалось, будто это была вовсе не музыка, но что же тогда это было, юноша не мог понять. Открыв глаза, Сильф удивился не меньше: сам он лежал на белоснежной перине в комнате с белыми стенами и большими круглыми окнами.
– Что это? – удымец, соскочив с кровати, устремился к окну, но увидел лишь ослепительное сияние переливающегося света, источник которого был недосягаем для его зрения.
– Это музыка Сферы, – послышалось за спиной. Сильф вздрогнул, узнав голос сименталла приказавшего схватить его.
Удымский собиратель медленно повернулся. В памяти промелькнул тот вечер, когда он потерял Эллу и свою свободу, но сгораемый чувством глубокого омерзения Сильф увидел совсем не то, что ожидал увидеть.
Сименталл ослеплял белизной своей одежды. Длинное платье с разрезами по бокам не могло скрыть атлетически сложенное тело, а широкий пояс из черных ремешков подчеркивал узкую талию, кажущуюся еще тоньше в сравнении с внушительными плечами великана. Хотя в Удыме Сильф был признанным красавцем и разбивал женские сердца по два раза на день, сейчас он чувствовал себя мелким уродцем не достойным даже смотреть в одну сторону с этим божественным существом, стоящим напротив него. Преодолевая чувство сильнейшего стыда, собиратель поднял голову и увидел лицо сименталла. Теперь квестор не прикрывался плащом, он открыто смотрел своими настолько «живыми» слепыми глазницами, что нельзя было поверить в их ущербность. Нет, глаза эти: белоснежно-голубоватые, точно поддернутые едва заметной дымкой, светились нежным сиянием жизни и видели окружающий мир еще лучше, чем любой зрячий. Большим усилием воли Сильф сдерживал свою челюсть, готовую отвиснуть вниз, потому что увидел он до того красивое и правильное по пропорциям лицо, что не мог теперь поверить, что видел этого же сименталла тогда в Удыме! Остроконечные золотые брови, стремящиеся вверх, высокие скулы, аккуратный нос, которому смогла позавидовать бы любая девушка и идеально гладкая кожа без единого изъяна.
Сильф невзначай бросил косой взгляд в область губ, сименталл слабо ухмыльнулся, кажется, он понял подозрения удымца, но промолчал. Сильф же находился в страшном замешательстве: может быть ночью сименталлы уродливы, а с рассветом божественно красивы, ведь именно так говорил отец  – уродливы и прекрасны одновременно?
– Музыку Сферы непросто услышать, если ты способен на это, значит, я принял верное решение, – продолжил квестор, но юноша, наблюдавший переливание золота в длинных волосах сименталла, не слышал слов. – Ты привыкнешь… – богоподобный господин мягко улыбнулся, но резко лицо его передернулось, точно от приступа боли. – Ты привыкнешь, – повторил он и, стиснув зубы, опустил голову.
Обескураженный Сильф застыл на месте, не смея приблизиться, но, заслышав скрипуче-свистящий звук, с криком отскочил назад. Сименталл поднял голову и…
Удымский собиратель не ошибся в своем подозрении. Красно-синие щупальца извивались вокруг деформированного рта, нос казался теперь сморщенным и уродливым, а кожа трупного цвета уже не восхищала.
– Тебе придется привыкнуть, – голос сименталла раздался в голове Сильфа, – я не люблю иллюзии, на них уходит много энергии, –  квестор тут же вытащил черный цилиндр, вставленный в пояс, таких цилиндров на костюме сименталла оказалось четыре.
Верхнее красное щупальце ловко открутило крышку, а нижнее лилово-синие проникло внутрь сосуда. Сильф с отвращением наблюдал, как оно всасывало содержимое цилиндра, утолщаясь, будто змея заглатывающая жертву. Свистящий воздух оповестил об опустошении емкости, щупальце вынырнуло, затаившись в правом углу импровизированного рта.
– Ты увидишь то, что не видел до тебя не один смертный, – уверил все тот же спокойный красивый голос.
– Если это столь же омерзительно, не хотел бы я… – юноша не успел закончить мысль, речь сименталла оглушительно ударила по ушам:
– Омерзительно? И это говорит мне мутант, сын мутанта, друзья которого – мутанты и тот, кто жил среди – мутантов! – щупальца квестора возбужденно зашевелились.
– Посмотри на себя! – обиженно бросил удымец.
– Ты ошибаешься, у твоей и моей мутации разный генезис, придет время, ты поймешь разницу, – сименталл накинул капюшон, скрывая щупальца в облаке зеленоватого дыма.
– Почему вы не убили меня? Почему не бросили волкам? – спросил Сильф, и вены на его шее вздулись от приступа ярости – он вспомнил земляка из Удыма, участь которого он должен был разделить.
– Этот твой Сирый все равно не жилец. Опухоль поглотит его медленно, несколько лет мучений, ранняя старость и слепота. Так пусть лучше послужит пищей для тех, чей срок еще не пришел, у тебя же, Сильф, есть то, что нам нужно, – белесые глазницы потемнели мутными разводами, что говорило о заинтересованности квестора.
– Думаете, я глупец и не знаю, что причина всех мутаций и болезней – работа на установках по выкачке магнезиса?! Мало того, что мы подвергаем себя большому риску получить метку, и пашем с утра до ночи, так вы отдаете мутантов на растерзания своим ненасытным волкам, прикрываясь лживыми обвинениями! И это ваше справедливое правосудие?! – удымец так разгорячился, что совсем позабыл, с кем сейчас разговаривает.
– В этом мире никогда не было и не будет справедливости и все потому, что для одного существующее положение вещей – есть верх правды, а для другого – вершина узурпаторства и неравенства. Оторвав взгляд от земли, и посмотрев в небо, ты скажешь: «небо красиво, но на земле я чувствую себя увереннее». Если эгола попросить взглянуть на землю, он скажет: «земля красива, но в небе я чувствую себя увереннее». Видишь, для одного справедливо первое, для другого – второе, – щупальца сименталла оживились, а голос его продолжал звучать внутри Сильфа. – Да, мы скармливаем нежизнеспособных людей своим стражам, но те же эголы поступают с ними куда более жестоко. Я думаю, ты слышал, что несчастному узнавшему дорогу к землям сиреновокожих они выкалывают глаза, а потом, для верности, сбрасывают со скалы? – сименталл сделал паузу, но, видя, что взорвавшийся мутант поостыл, квестор продолжил свою мысль. – На протяжении своего развития живые существа убивают друг друга разными и порой не очень милосердными методами и все ради выживания, а значит поддержания равновесия. Это закон природы: он справедлив для сильных и всегда несправедлив для слабых, поэтому слабые думают, что он неправилен, что их ущербность и так слишком тяжкий груз, чтобы сваливать на их плечи дополнительную поклажу. Но это ошибочно, мы имеем лишь то, что заслужили иметь. Нам редко предоставляется право решать свою судьбу, однако в наших силах пройти ее с достоинством и выдержкой. Надеюсь, Сильф, ты скоро осознаешь это.
– Да, выживает тот, кто сильнее, – невольно согласился собиратель.
– Я бы даже сказал тот, кто нужнее. Ты нужен нам, ты нужен Сфере, только поэтому ты жив. У меня больше нет желания развивать эту бесконечную дискуссию. Сейчас слуга принесет тебе еду и новую одежду, пока отдыхай, твои параметры ниже нормы, а ты нужен нам в апогее своих возможностей, – белоснежный плащ сименталла мелькнул у стены и тут же исчез, словно прошел сквозь нее.
Квестор не солгал, слуга объявился через ту же стену. Сильф понял, что в скрытую дверь встроены элементы живой материи – эхиотропусы – растения-мутанты, превращающиеся в зыбкий туман при приближении любых объектов за исключением мужских особей своего вида, способных к передвижению. Он легко мог выйти, но удымец понимал, что бежать ему некуда. Магнеон находился на одном из Нижних островов, окруженным цепью острых скал, а единственной дорогой из города служил мост над Великим морем, что соединял центральный город с Верхними землями.
Пока удымец ломал голову над целью квестората, которому вдруг понадобился простой собиратель из глубинки, прислужник аккуратно положил желто-черный костюм на кровать. Им оказался мальчик лет двенадцати с отсутствием меток, но с очень бледным лицом, одетый во все черное. Поставив круглый поднос на небольшой столик из настоящего дерева, слуга стал медленно расставлять приборы. Такое количество посуды Сильф видел лишь на открытие удымской залежи магнезиса, но такого красивого тонкого стекла не видел в жизни. Удымец скрупулезно наблюдал за манипуляциями мальчика и заметил, что рука его дрогнула, когда голубая чаша оказалась в его ладони.
– Что там? – строго спросил Сильф, перехватив руку прислужника.
– Цветочный чай, господин, хорошее средство для расслабления, – скороговоркой выпалил слуга, точно пытаясь проглотить испуг.
– Выпей! Я угощаю, – собиратель протянул бокал.
– Господин, мне не позволено… – лицо мальчика перекосилось от страха.
– Не хочешь пить, тогда скажи, что там или я собственноручно залью это в твою глотку! – пригрозил удымец, выхватывая чашу.
– Не надо, господин! Прошу, не делайте этого! – взмолился юный прислужник, зажимая рот ладонями. – Если об этом узнает мой квестор, он будет очень недоволен…
– Я никому не скажу о нашем маленьком секрете, – прошептал Сильф и наклонился к перепуганному мальчишке.
– Там действительно цветочный чай, господин, – перестав трястись, ответил слуга, но… – мальчик с опаской оглянулся к двери, – в нем несколько червецов, они очень маленькие и их трудно заметить.
– Червяки? – усмехнулся собиратель.  – Нашли чем меня травить, попробовали бы удымских слизней съесть…
– Вы не поняли, господин, – прислужник наклонил голову почти до пола, – если вы проглотите этих червецов, то станете более сговорчивым и послушным.
– Надеюсь, в одежде нет никаких червецов? – подозрительно поглядывая на кровать, спросил Сильф.
– В одежде? Нет, там конечно нет, – усмехнулся слуга, – но если господин оставит цветочный чай не выпитым, все поймут, что я проговорился! – испуганно прошептал мальчик.
– Не беспокойся, после твоего откровения у меня окончательно пропал аппетит, но оставь все на столе, я полюбуюсь на блестящее стекло, – удымец подержал изящный голубой бокал и поставил обратно.

* * *
Город из камня и стали медленно погружался в густые сумерки. Многоуровневые дома, налепленные на металлические базисы, точно опята на трухлявом бревне, вспыхивали светом ночников. Куполообразные крыши подобные рыбной чешуе блистали серо-стальным лоском, по многочисленным лестничным переходам и мосткам на нижних ярусах суетились горожане, а между ними и высоко в небе шныряли пассажирские и грузовые двустоли. В прибрежных районах царило относительное спокойствие: мерно проплывали дельфиньи упряжки, вдалеке волочились китовые баржи, везущие в город огромные цистерны с магнезисом.
Вездесущие тучи, нависшие над Магнеоном, грозно следили за каждым движением горожан, в них усматривалась жесткая рука квестората и светобоязнь бледнокожих сименталлов. Привыкшие к сумраку магнеонцы зажигали огни повсюду, и по ночам город светился как огромная люстра. Но внизу, под мостами и железным костяком зданий, ядовито расползалась густая тьма. Липкий туман обволакивал камни, и реки зловонной слизи текли под городом в подземных туннелях и галереях. Горожане опасались спускаться на землю – там нередко скрывались преступники, обычно сбежавшие мутанты и бунтари, но отряды квесторов частенько наведывалась на нижний уровень и после очередных зачисток магнеонские тюрьмы вновь пополнялись.
Сильф всматривался из окна в свинцовое небо, чудесная музыка пропала, радуга переливчатого света растворилась в сумраке города. Ночь пробуждала Магнеон тысячами живых огоньков и странными незнакомыми звуками. Перед глазами юноши по-прежнему стояла Элла, Сильф знал, что она где-то рядом и это не давало покоя. Лимонные зрачки задрожали от злобы, а кулаки незаметно сжались, вспомнив лоснящуюся морду Сыта и его злорадную насмешку.
– Ты все еще не доверяешь мне… – сладкозвучный голос сименталла прервал размышления Сильфа. Квестор, облаченный в свою красивую копию, не сводил глаз от нетронутых яств.
– Не хотите ли цветочного чая? Очень расслабляет, – съязвил собиратель, поворачиваясь лицом к сименталлу.
– Я предчувствовал, что ты не попадешься на этот крючок, – лучезарная улыбка вдруг засветилась на богоподобном лице квестора. – Это была проверка, с которой ты успешно справился, кстати, новый костюм тебе очень идет.
Сильф бросил косой взгляд в оконное отражение: желтые полосы идеально сочетались с цветом глаз, а эбонитовый плащ в контрасте с бледно-лиловой кожей придавал облику Сильфа инфернального колорита.
– Вот видишь… – в уголках губ сименталла проявилась кривая улыбка, – разве хочешь ты всю жизнь быть простым собирателем? Разве новый облик магнеонского жителя тебе не по нраву?
– Если бы мой отец… – Сильф запнулся, в горле у него внезапно пересохло.
– Может быть, перевезем в Магнеон всех удымцев? Твоих друзей, знакомых… – квестор замолчал, и юноша увидел, как его пустые глазницы откровенно смеются. – Нам нужен лишь ты, Сильф, а остальной Удым пусть занимается добычей магнезиса. Каждый достоин лишь того места, которого заслуживает и не тебе решать это, – холодно отрезал сименталл и дал знак следовать за ним.

* * *
Многочисленные тени скользили по отполированным стенам грандиозного зала, огромные балконы от первого до шестого яруса были переполнены квесторами разных ступеней и статуса. Здесь, в роскоши бархатных кресел и мраморных лестниц были все они прекрасны и горды, в одеждах всевозможных оттенков и с гербами древних родов. Среди квесторов были даже женщины, в их платиновых волосах сверкали драгоценные короны и сами они дышали красотой идеальных людей, но Сильф знал, что все это лишь хорошо поставленный маскарад.
Над хрустальными бокалами сименталлов парили эфирные сгустки, удымец понял, что это – магнезис. Они пили его как простую воду, и лишь на одном столике Сильф увидел настоящую человеческую пищу, которая, как он догадался, предназначалась для него. Здесь, на самом верхнем  ярусе, его оставили в одиночестве, но юноша не переставал ощущать на себе сотни слепых глаз любопытно взирающих на него.
Шелест голосов резко прекратился, когда сопровождающий удымца квестор поднялся к своему креслу. Оно находилось в самом центре залы и поднималось над всеми уровнями к стеклянному куполу, утопающему в свете многочисленных ламп.
Отец наш гласил: «лишь тот достигает Света, кто постигает Тьму!» – зычный голос квестора ударил в центре, и сила его разошлась по всему кругу – от первого до шестого яруса, ударилась о стенки купола и разлилась волнами звенящего эха. – Что путь наш, как не исполнение его завета?! Нам до;лжно завершить начатое, чтобы на последней ступени пирамиды не упасть вниз, но взлететь вверх – к Угасающему Пламени! И теперь у нас есть Ключ от заветной двери!..
После этих слов сименталлы поднялись со своих кресел и обратили взоры на удымского мутанта. Столь пронзительны были их взгляды, что стоящий Сильф упал в кресло. Они нагло шарили в его голове, читая мысли и чувства, обнажая его душу перед всеобщим обсуждением. Их стальная воля рушила все стены защиты и посылала в разум юноши странные образы и мысли.
– Иерамон! Он слишком… слишком слаб! – возразил один из квесторов и остальные сименталлы встревожено зашептались.
– Да, но мы закалим его в огне квестората, и тогда подогнанный ключ подойдет к нашему замку! Поприветствуйте нового квестора – Сильфа из Удыма! – восторженно провозгласил Иерамон и сошел с центрального балкона прямо в воздух. – Не один человек прежде не присутствовал на заседании магнеонского квестората до сего дня, это означает, что ты, Сильф, теперь один из нас, ты один из квесторов, – сименталл завис около балкона удымца.
– А что значит: «закалим в огне квестората?» – едва не потеряв дар речи от вида летающего сименталла, спросил юноша.
– Скоро узнаешь… – Иерамон многозначительно улыбнулся и, широко расставляя руки, полетел в центр зала.
Заседание длилось еще очень долго, но Сильф не понимал ни слова из речей сименталлов, которые местами переходили на мысленную беседу и только кивали головами. Он успел съесть свой ужин, который показался божественно вкусным, хотя, что это было, неразборчивый в еде удымец так и не понял. Наглядевшись на сверкающий купол и разномастных квесторов, Сильф осознал, что поймавший его сименталл Иерамон был среди них самый главный и чем выше место в зале занимал квестор, тем выше был его статус и сила. После недолгих размышлений о своем новом положении, а думать юноша остерегался, чтобы мысли его не прочли сименталлы, Сильф услышал знакомый скрипуче-свистящий звук. Подняв голову, новоиспеченный квестор узрел знакомую картину мерзких существ с живыми щупальцами вместо рта и содрогнулся от пронзившей его мысли: «…ты, Сильф, теперь один из нас, ты один из квесторов».
Неужели и мне уготовано стать таким же монстром? – ужаснулся удымец и тут же вспомнил первый разговор с главой квестората: «…у твоей и моей мутации разный генезис…»
Сильф не заметил, как подлетел Иерамон, рядом с ним замер в воздухе еще один квестор. Они вновь приобрели человеческий облик, хотя как заметил удымец не все из собравшихся, а лишь те, что поглощали магнезис.
– Познакомься со своим смотрителем. Влас будет учить тебя нашей науке, – Иерамон повернул голову к рядом стоящему квестору:
Влас не походил на других сименталлов. Он не поражал высотой и внушительностью мускулатуры. Одного роста с удымцем смотритель, как верно показалось Сильфу, был действительно намного моложе остальных квесторов. Иссиня черные волосы, заплетенные в мелкие косички, были собраны в длинный хвост, а смуглая кожа отливала бронзой. Неприметная темно-коричневая накидка из тонкого полотна слабо просвечивалась, подчеркивая  изящную фигуру легковесного Власа, но, взглянув в ослепительные белки смотрителя, Сильф невольно поежился, чувствуя в новом знакомом небывалую силу и твердость характера.

ГЛАВА 3

ПОЛОЖЕНИЕ ОБЯЗЫВАЕТ

«Квесторат есть – административно-судебная машина, квестор же – инструмент, приводящий машину в действие» – это было любимое высказывание Власа, которое он частенько цитировал, когда удымец противился его указаниям, хотя противиться было чему…
Прошел всего месяц работы Сильфа в необычной должности, но понять во имя чего квесторы выполняют свою работу юноша так и не смог. Изучив сеть магнеонских дорог, верхних и нижних уровней города; управление самыми разнообразными двустолями: от типичных дельфиньих, до невероятных летающих колючек; опробовав все известные и неизвестные виды биооружия, удымец подошел к самому главному – спуску на нижние уровни. Молодой квестор знал, зачем туда спускаются.
– Влас… я не могу проводить зачистки мутантов, они…  – Сильф осекся, но у посеревшего лица удымца опустилось лезвие живой сабли.
– Они меченные и только, но ты уже не один из них. Возьми, без оружия спускаться туда крайне опасно, – рука смотрителя опустилась вниз.  – Они – бандиты, убийцы, угроза Магнеона. Их ловить – твоя работа, ты судья, ты квестор, если откажешься…
– И что тогда?!  – выкрикнул Сильф. – Тогда я займу их место?
– Если бы ты не был нам нужен, уже давно оказался на их месте, но у нас есть другие способы… – Влас произнес это таким ледяным тоном, что удымец поторопился взять саблю.
– Подкинете мне в еду червецов? – Сильф вспомнил первое угощение сименталлов.
– Червецов? – усмехнулся смотритель. – Это детские шалости, не более. Если хочешь знать, Иерамон одним взглядом мог бы выпить твой разум, превратив в бессловесную марионетку и дергая за ниточки твоего покоренного сознания творить с тобой все, что вздумается. Не беспокойся, это крайний случай, лишь свободная воля человека способна совершить подвиг, а не загнанная в ловушку воля раба, а раб нам не нужен, – Влас умолк, и по лицу его пробежала короткая дрожь. – Ты привыкнешь к этому, Сильф, все привыкают, – засвистел голос смотрителя, подтверждая очередное появление уже знакомых щупалец, но от откровений сименталла удымцу стало не легче.

* * *
Молодой квестор вместе с Власом вели отряд обученных людей, вооруженных электороплетками и усыпляющими арбалетами. Сильф легко ориентировался в темноте подземелий, а работа собирателем в Розовом лесу Удыма помогла привыкнуть к слизи и зловонному запаху. Галереи базисных конструкций петляли с невероятной частотой, а такого количества гигантских слизней Сильф не видел даже в удымских пещерах.
– Мы подходим к кварталу мутантов, будь готов, – предостерег смотритель, но юноша и так понял это по следам долгопятов на поверхности слизи.
За спиной что-то хлюпнуло, и последний из карателей рухнул на землю, поднимая фонтан розово-синих брызг.
– Мутанты! – в один голос закричали солдаты, и Сильф напрягся всем телом, готовя свою саблю.
Влас медитативно шевелил щупальцами, ожидая удобного момента. Когда указательный и большой пальцы смотрителя сомкнулись в кольцо, удымец подал знак и отряд выскочил из укрытия. Процедура захвата заняла не более получаса. При виде сименталла часть меченных остановилась в ужасе. Застывшие в оцепенении мутанты были легкой добычей арбалетчиков. Десятки болтов с высокой дозой снотворного засвистели в воздухе, а тех, кого квесторское лекарство не могло успокоить, поджидали более жесткие воспитательные меры в виде шоковой терапии электроплетками и холодной стали карательных сабель. Часть бунтовщиков лежала на земле, других волокли по слизи или подгоняли плетками, но неожиданно серая тень выскользнула из круга схваченных. Убегающий мутант бросился в сторону лабиринта, пытаясь спрятаться.
– Сильф! За ним! – кричащий голос Власа ворвался в сознание юноши и удымец не заметил, как преследует беглеца по закоулкам подземных туннелей.
Сильф остановился, впереди был тупик, он медленно подходил к застывшему у стены мутанту, бессильно царапающему глухую стену. Молодой квестор приготовил саблю: лезвие вытянулось и ощетинилось острыми выростами стальных иголок. Живой металл в любой момент был готов принять смертоносный приказ, но удымец не желал убийства. Под маской лицо его вспотело, а сердце отбивало частую дробь.
Сильф подошел к мутанту на расстояние вытянутой руки, он ощущал его страх, обреченность и злобу. От беглеца несло запахом гнили, метка поглощала его, поедала изнутри, и удымец услышал мысли обреченного человека. Рука его опустилась, стальные шипы сабли медленно скрылись в широком клинке.
– Сирый, не сопротивляйся, будет хуже, поверь мне, – скрипучим каким-то не своим голосом произнес Сильф, снимая маску.
– Хуже? А что может быть хуже этого? – меченный отошел от стены и оглянулся вокруг. – Посмотри на меня! Посмотри, Сильф! – губы на обезображенном опухолью лице с трудом шевелились. Нет, хуже уже не будет, поверь мне. В память о прошлом, прошу, исполни последнюю просьбу… – удымский мутант крепко сжал нож.
– Сирый, не надо… – внутри Сильфа все похолодело.
– Уничтожь проклятый квесторат! Поквитайся за всех удымцев, парень. За всех, за меня и за Гарича! – меченный занес нож, но лезвие живой стали, почувствовав опасность хозяина, молнией прорезало воздух и горло беглеца.
– Сирый! Что с отцом?! – Сильф бросил саблю и подхватил падающего мутанта, но тот уже ничего не мог сказать.
В лимонных зрачках вспыхнул огонь, он сжигал ненавистью, ненавистью на самого себя. Богатство, власть, уважение… к чему все это, если рядом нет тех, с кем хотелось бы разделить их. Перед взором Сильфа стоял Гарич, его пронзительные глаза и сногсшибательный нос, который был причиной частых насмешек со стороны Сыта, но не других меченных. Отец всегда пользовался уважением у своего брата, и сын мечтал стать таким же, но вряд ли удымцы встретят его теперь с распростертыми объятьями…
– Надеюсь, ты не принял всерьез предложение об уничтожении квестората? – за спиной стоял Влас, белки его глаз отливали кроваво-красным.
– Тебе стоит принять магнезис, – не ответив на вопрос, отозвался желтоглазый квестор.
Смотритель не стал медлить и отстегнул ремешок с правого плеча. Верхние щупальца отвинтили крышку черного цилиндра, а нижние  ловко скользнули в емкость. Сильф думал, что никогда не привыкнет к процедуре питания сименталлов, но все же привык и перестал морщить нос, видимо и здесь Иерамон был прав.
Когда слепые глазницы засверкали прежней белизной, Влас принял человеческое обличье.
– Ты делаешь успехи, из тебя получается настоящий квестор, – смотритель взглянул на тело убитого мутанта. – Но ты должен убить в себе жалость: «лишь тот достигает Света, кто постигает Тьму!» Помни завет Отца, все это ради высокой цели.
– Скажи, что с моим отцом? Он мертв? – не желая слушать постулаты сименталлской идеологии, спросил Сильф.
– Гарич? Он жив, но… – Влас удрученно покачал головой.
– Что но?.. Где он?! Отвечай! – удымец схватил смотрителя за плечи и в белых зрачках сименталла увидел ответ. 

* * *
Зеленый туман клубился над потолком, он щекотал огромный нос Гарича, но сонный дым на крепкого мутанта действовал слабо. Пристегнутый к стене широкими ремнями бывший собиратель терпеливо ждал смерти, вспоминая побег из Удыма и безрезультатные поиски Сильфа.
Внизу раздался протяжный скрип, дверь люка распахнулась, и Гарич понял: скоро все будет кончено. После ударов электрической плетки удымец уже не помнил, как он оказался на улице, но свежий воздух, ударив во все ноздри, привел его в чувства. Оставленный в одиночестве за пределами тюрьмы старый мутант не знал радоваться ему или плакать, но когда за спиной послышалось нарастающее рычание, понял – поводов для радости нет точно. Гарич медленно повернул голову и не ошибся. Из кустов выпрыгнул волкочеловек – неизменный страж Магнеонской тюрьмы. Он уже успел закончить превращение: обрывки одежды висели на мокрой шерсти, глаза горели во мраке как две желтые луны, поддернутые кровавой пеленой заката. Безоружный удымец мог лишь одно – бежать. Собиратель никогда не отличался резвостью, но, забыв про свою неуклюжесть и старые болячки, он полетел, как скоростная двустоль, не в силах оглянуться назад.
…Проклятая отдышка! – Гарич остановился. Зверя не было слышно, но удымец подозревал, что волк где-то рядом. Напрягая глаза в непроницаемой тьме, он не мог понять, где находиться. Вокруг белели светло-серые спины валунов, колыхалась трава на ветру, а в воздухе пахло свежестью.
«Недалеко побережье, – догадался Гарич, но вновь почувствовал за спиной леденящий взгляд хищника…»



* * *
Сильф бежал изо всех сил, он прислушивался к каждому шороху, всматривался в ночные заросли, но все было бесполезно. Обыскав всю площадку около тюрьмы, юноша помчался в окрестные земли. Его отряд прочесывал каждую пядь и, наконец, недалеко от побережья отыскал клочки шерсти. Скоро нашелся сам оборотень, он заканчивал обратное превращение и Сильф побежал на раздирающие вопли. Ноги квестора подкашивались, неотвратимое предчувствие терзало сердце. Едва заметив корчащегося на земле волкочеловека, удымец опрометью бросился к нему, несмотря на предупреждения своего смотрителя. Запах крови стоял в воздухе, на земле лежало изуродованное тело, вернее это было уже не тело, а то, что от него осталось. Рядом с исковерканным трупом на камне блестела знакомая ракушка отца…
– Тварь! – Сильф в ярости бросился на зверя, обнажая смертоносную саблю, но, почувствовав резкую боль в левом боку, опрокинулся на спину.
– Оттащите его от стража! – услышал удымец знакомый голос Власа и провалился в беспамятство.
…Золотое сияние обволакивало Сильфа, он парил в подвешенном состоянии и вновь слышал эту чарующую музыку – музыку Сферы. Мысли его плыли плавно и ненавязчиво: воспоминания, страхи, надежды собранные в круге небесного света вместе с ним и неотягощенные уже ничем: ни сердечной тоской, ни болью потери отца.
Абсолютное спокойствие нарушило внезапный нарастающий гул в ушах. Голова взорвалась от резкого шума, и удымец почувствовал, как летит вверх к зыбкому окну света. Музыка резко оборвалась, Сильф очнулся на жесткой кровати с пульсирующей болью в висках. Белые стены, мягкий свет ночников и сестра, дежурящая у койки. Юноша приподнялся на локтях и тут же рухнул от неожиданности – перед ним в больничном халате сидела – Элла!
– Оклемался наконец-то, – ласково произнесла она, и сердце Сильфа заколотилось от радости, но удымец мог только мычать, точно его рот был заполнен дрыгающимся холодцом.  – Помолчи, тебе сейчас трудно говорить, ты два дня пролежал в растворе магнезиса, – Элла указала на огромный аквариум, заполненный разбавленным земным эфиром.
Сильф послушно заткнулся, но не переставал смотреть на сбежавшую девушку. Он уже совсем не обижался на нее, ее родные океанические глаза казались ему самым светлым и чистым, что видел он здесь, в Магнеоне.
– Элла, я так рад, я даже не мог мечтать, что вновь тебя увижу, я… – одеревенелый язык плохо слушался удымца.
– Сильф, я тоже рада, но не заставляй себя говорить, ты чудом выжил, лишь благодаря магнезису. Побереги силы, – наставительно произнесла она, а потом встала со стула и подошла к лабораторному столу, перебирая стеклянные колбы и мензурки.
Голос Эллы показался Сильфу таким отстраненным, будто ее заботили совсем иные мысли, нежели их встреча, их прошлое и их будущее. Взгляд удымца упал на магнезисный аквариум, про который говорила Элла. И как это помогло его спасти, если для человека земной эфир настолько опасен, что лишь квесторы, обладающие древними знаниями, смогли приручить его и использовать превращения магнезиса в своих целях?..
О нет! – в сознание начинающего квестора вспыхнула отвратительная идея, – а если я становлюсь сименталлом?! – с ужасом подумал Сильф и Элла, заметив его испуганные глаза, подошла к кровати.
– Все будет хорошо, – успокоила она и нежно погладила горячий лоб удымца. – Мне нужно идти, – Элла резко встала, но Сильф перехватил ее запястье, не желая отпускать.
– Нам нужно поговорить, – лимонные зрачки неотрывно смотрели в океан синих глаз с надеждой обрести потерянное.
– Сейчас не подходящий момент, ты слишком слаб…
– Я? Слаб? – Сильф легко вскочил с кровати, точно и не был два дня назад на волоске от смерти. – Что происходит между нами? Отчего ты сбежала? Ведь ты сбежала, но от меня ли? – удымец желал услышать окончательный вердикт, сгорать от того огня, что ранил его сердце, не было больше сил.
– Сильф, я люблю тебя, но…
– Но?! Разве может быть «но», когда любишь?! – Ну почему у женщин всегда какие-то – «но» – ограничения, правила, обстоятельства?.. Квестор почувствовал боль, она врезалась в душу, подкатила к горлу, захлестнула волной болезненной дрожи, потому что «но» – означало – «нет».
– Нам не быть вместе так, как ты этого хочешь, прости… – Элла быстро покинула палату без лишних объяснений. Она даже не обернулась, не кинулась со слезами в объятья, не устроила истерику. Она просто ушла, и Сильфу показалось, что бездонный океан ее глаз застыл, покрывшись тонкой корочкой льда.

ГЛАВА 4

ВРАГ ИЛИ ДРУГ?

Гарич очнулся в холодном поту. Воспоминания полета тревожили даже во сне. Он с детства боялся высоты и залезал на высокие грибы Розового леса, только когда внизу не хватало плодов, но такое случалось крайне редко. Захват квесторами во время зачистки, бегство от волкочеловека, а теперь еще этот полет над морем и скалами – таких насыщенных опасностями дней у Гарича не было за всю прожитую жизнь. Он с кряхтением поднялся, жесткая подстилка из мелких камней и хвороста мало напоминала привычную постель, но отказать в гостеприимстве спасителей означало вновь рисковать только что спасенной жизнью.
В лагере эголов было темно как в раковине, сиреневокожие прекрасно обходились без дополнительного освещения в отличие от людей. Гарич безуспешно ломал голову над мучившим его вопросом: «зачем я сдался эголам и что я теперь должен сделать в уплату спасенной жизни?»
Услышав знакомый шелест крыльев, удымец напрягся всем телом, холодок не переставал бегать вдоль позвоночника, колени откровенно тряслись, но Гарич гордо выпрямил спину, чтобы не показывать страх.
– Как самочувствие? – спросил приземлившийся эгол, и пожилой собиратель оторопел от столь неожиданного вопроса.
– В норме, – сухо выразился Гарич, боясь сказать лишнего, хотя самочувствие после пережитого было совсем далеко от нормы.
– Меня зовут Кталх, я доставлю тебя к нашему вождю на Вершину мира, он желает встретиться с тобой, – правильным магнеонским языком, что среди эголов крайняя редкость, произнес сиреневокожий.   
– По воздуху? – безрадостно спросил Гарич.
– Не беспокойся, у меня крепкие руки, – прочитав страх по лицу удымца, снисходительно добавил Кталх.

* * *
Вершина мира, утопающая в ободке сиренево-розовых облаков, была столь грандиозна и величественна, что поднималась высоко над скалами эголов, кажущимися с ее высоты детскими замками из песка. Гарич старался не смотреть вниз, но любопытство так и подмывало изнутри, ведь в краях крылатых эголов было чем любоваться. Столпы скал: островерхих и пологих, причудливо сложенных силами Сферы в грандиозные монолиты с красными жилами гематита, золотисто-зелеными вкраплениями яшмы, жадеита и кварца хранили драгоценные тайны горного мира. Он видел сверкающие пещеры, в которых гроздьями свисали  и поднимались причудливые капли, а в горных ущельях поразили его лестницы водопадов и воздух, дышать которым было ему непривычно. Гарич припомнил серый Удым и понял, что все беды им пережитые стоят тех чудес, которые смог он увидеть на Вершине мира.
Старый мутант не помнил, как очутился на земле. Вокруг все завертелось, и голова помутилась от резкого движения вниз. Кталх бережно положил Гарича на траву, даже слишком бережно для эгола, но удымец, почувствовав неизвестную силу впереди себя, быстро поднялся на ноги.
– Преклони голову, перед тобой стоит Вождь, – послышался за спиной голос Кталха. Удымец учтиво поклонился, не в силах поднять глаза. Его трясло крупной дрожью и непонятно от чего сильнее: от воспоминания перед недавним полетом или от предстоящего разговора с главой сиреневокожих.
– Можешь поднять голову, – шепотом подсказал Кталх и старый собиратель с разливающейся краской по лицу посмотрел на Вождя.
Это мгновение отпечаталось в памяти Гарича крепче ядреного полета. Сиреневокожий вождь, обрамленный золотистым обручем света, абсолютно обнаженный висел в воздухе с широко расправленными белоснежными крыльями. Его птичий нос и игольчатые уши были унизаны обсидиановыми серьгами, а глаза ядовитого желтого цвета смотрели как два янтаря, переливающихся на солнце. Перьевые волосы, теряющиеся в складках крыльев, казались мягким пухом вылупившегося птенца, но крепкий не отпускающий взгляд говорил о древности Вождя, его опытности и мудрости.
– Что ты можешь сказать о Вершине мира? – спросил вдруг подлетевший вожак.
– Я? А… ну… красиво здесь и дышится легко, – промычал удымец, находящийся все еще под впечатлением от облика Вождя.
 – Красиво, да-а-а… – протянул эгол, – а еще спокойно, не так ли? – яркие глаза пронзили мутанта, способного лишь согласно кивать. – Я желал бы, чтобы вся Сфера была такой, как эти горы: чистой, прекрасной и свободной! – Вождь сомкнул длинные ладони с внушительными когтями, загнутыми на концах. – Но есть помеха… опухоль на теле Сферы – Квесторат! – яростно выкрикнул эгол и тогда Гарич понял, что попался.
– А я вам зачем? – не надеясь, что его просто отпустят, спросил удымец.
– Твой сын служит квестором в Магнеоне… – Вождь умолк, наблюдая за удивлением собирателя.
– Нет, вы что-то путаете, мой сын мутант и был схвачен за нарушения комендантского часа. Если он и жив, то в рабстве у сименталлов, – уверенно выпалил Гарич.
Вождь подошел так близко, что в его огромных солнечных зрачках Гарич увидел свое отражение. Пораженный сказанной, вернее переданной одной единственной мыслью Вождя, удымец потерял дар речи.
– Но откуда у вас такие сведения? – наконец сумел выговорить Гарич, все еще находясь под властью магнетических глаз эгола.
– Откуда? – Вождь внимательно осмотрел чужака. – Думаешь, твоя мутация – чистая случайность? Твоя и всех тех, кого вы называете меченными? В зонах добычи магнезиса рост аномалий стал привычным делом. Сфера трещит по швам, за прошлое тысячелетие два материка ушло под воду, исчезли сотни тысяч видов растений и животных, на большей части мира главенствуют грибные леса, а люди?.. Одни из них стали нежизнеспособны, другие обезумели от собственного себялюбия!
Гаричу такое деление людей на больных мутантов и больных квесторов не понравилось, но перечить эголу удымец не решался.
– Если этих доказательств тебе мало… – Вождь на мгновение затих, – обернись назад.
Собиратель почувствовал настойчивый взгляд, вцепившийся в его спину. Гарич осторожно обернулся и от неожиданности охнул.
– Сыт?! Ты?! – удивление удымца сменилось гневом, но твердое крыло эгола задержало Гарича, с кулаками бросившегося к неприятелю.
– Благодаря плану Сыта Сильф попал к сименталлам, а он проследил за его продвижением в квесторате, так мы узнали много полезных сведений, – объяснил сиреневокожий.
– Так-то, слизнеед! – огрызнулся техник, направляюсь к Вождю. – Я все исполнил, как обещал, а теперь разрешите получить награду, – глаза Сыта горели таким нетерпением, что на толстых стеклах очков проступил пар.
– Конечно, твой новый дом ждет тебя! – эгол пригласил следовать за ним, приглашение касалось и Гарича.
– Я привезу сюда Эллу, уверен, ей понравиться это уютное гнездышко! – довольное лицо сыта расплылось в приятных мечтаниях. – Я попросил их сделать настоящие высокие ворота, как в древних замках, чтобы блистали как зеркало, и башни со шпилями… – хвастался по дороге техник. – После удымской раковины мой дом покажется тебе божественным, – съязвил он в сторону собирателя.
– По мне лучше сдохнуть в своей раковине, чем здесь, – отозвался Гарич в полголоса, но Сыт уже бежал к сверкающим вратам, точно сорока на яркие побрякушки.
– А ты проницателен, – подошел Кталх. – Ворота из чистого магнезиса – верная смерть для человека, – услышав вопли сгорающего в сиянии земного эфира техника, пояснил эгол.
– Похоже, Сыт возомнил себя магнеонским квестором, – Гарич шмыгнул мясистым носом.
– Он возомнил себя умнейшим человеком, но оказался сущим глупцом, хотя и с дурней бывает толк, – тонкие губы Вождя растянулись лукавой улыбкой. – Но вижу, ты, Гарич, отнюдь не глуп и с тобой можно иметь дело… – эгол посмотрел таким прожигающим взглядом, что об отказе старый собиратель даже не помышлял.

ГЛАВА 5

ПОТЕРИ И НАХОДКИ

На десятом заседание квестората Сильф чувствовал себя куда уютнее. Он уже без труда находил свое место, понимал многое из слов и мыслей сименталлов, так как успел поднатореть в мысленной беседе, к которой у него оказались врожденные способности. Иерамон как обычно занял центральный пьедестал и летал по залу, но к концу заседания на балкон к Сильфу подсел его бывший смотритель в сопровождении другого сименталла.
– Я знаю, вы уже знакомы, но думаю, Сильф, второе знакомство не помешает, – мысленно произнес Влас, зажав в ладони очередную порцию магнезиса. С этими словами он направился к своему балкону, а молодой квестор остался в компании женщины-сименталла.
– Наш разговор не был окончен, я не хотела волновать тебя, ты был слишком слаб, – до боли знакомый голос зазвучал в голове и Сильф с ужасом осознал, что перед ним стоит – Элла!
– Ты, сименталл?! – удымец отскочил в сторону, вспомнив, что когда-то целовал эти губы, вернее не совсем губы…
– Я понимаю, ты поражен и твои счастливые некогда воспоминания обрастают омерзением, но лож не лучший выход. Если хочешь знать, ни Иерамон, ни Влас никогда не лгали тебе и мне тоже не хочется.
– Но тебе прекрасно это удавалось. К чему был весь этот маскарад в Удыме, к чему эта вымышленная любовь?! Чтобы заманить меня в Магнеон? – Сильф ощущал себя хуже, чем собиратель, упавший лицом в самую вонючую лужу слизи.
– Я все подстроила. Попросила Сыта уговорить знакомого квестора потянуть с директивой, и ты попался, но я не играла любовь, она не вымышленная, хотя как сказала я в нашем последнем разговоре: «нам не быть вместе так, как ты этого хочешь».
– У тебя зрачки покраснели, прими дозу, – машинально бросил Сильф, держась за балконные перила. Ноги его подкашивались, а все тело сотрясала сильнейшая дрожь.
Элла тут же достала магнезис. Удымец предпочел не смотреть на это, сейчас он был еще бледнее, чем на больничной койке.
Ослепительный облик магнеонской красавицы уже не радовал Сильфа, но разговаривать так было привычнее.
– Как вы живете так? Зачем прячете свою сущность за красивой маской? Ради поддержания ненастоящей красоты вы выкачиваете земной эфир, плюя на последствия. Вы ненасытные и жестокие существа! – молодой квестор, так и не освоивший изречения Иерамона о пути к Свету через Тьму, запутался окончательно.
– Это слова невежды, не знающего сути, но я с удовольствием просвещу тебя, чтобы не сошел ты на левый путь, изначальный путь лжи и ведущий лишь к пустым заблуждениям, – Элла сняла капюшон синей накидки и погрузила его в омут своих океанических глаз.
Сильф очутился в тумане прошлого, чужие воспоминания и чувства овладели его сознанием. Он бродил по закоулкам юного мира Сферы и видел начало и то, что было перед ним. Искра пламени, что горела в душе Эллы и его собственная, как не похожи были они, и как труден для изъяснения был язык ее души, понять который он не мог. Однако, несмотря на внутреннюю разность, узрел удымец сущность сименталлов, их величие и их проклятие. Полубожественная раса, достигшая пика всех знаний и возможностей, должна была обречь себя на добровольные жертвы во имя высшей цели, постичь которую Сильф был не в силах. По воспоминаниям Эллы, которые она открыла ему, он понял, что прекрасные обличья сименталлов – их прошлые тела в эру их расцвета и величия. Но пришел срок, когда Отец их повелел им: «на последней из ступеней, ведущих к истине, к Угасающему Пламени, должны вы воспротивиться заслуженному переходу в мир вечного блаженства». И так произошло, что совершенные тела сименталлов мутировали с образованием отвратительных щупалец, способных улавливать магнезис, чтобы с помощью полученной энергии питать оболочку и не давать духу, желающему свободы, раньше срока покинуть Сферу. И стали они бесплодны и равнодушны к телесному влечению, ибо тела их были фактически мертвы и использовались лишь в качестве внешней оболочки.
Возвращение в реальность было менее приятным. Сильф осознавал, что видел, но все еще сопротивлялся поверить в такую правду. Его резко изменившееся жизнь мучила и терзала подозрениями и страхами, как все-таки правдива поговорка твердящая: «кто меньше знает, тот лучше спит». Удымец давно уже не спал. Он ожесточил свое сердце, задвинул подальше жалость, ловил, пресекал, казнил… и все ради туманной цели. Вся его работа в квесторате казалась жестоким самоуправством, но во имя чего рука его держит саблю живого правосудия? Да и правосудия ли?..
– Не вини себя за то зло, что несешь. Ты орудие их рока, не более, но грядет очищение и мир, когда мы откроем заветную дверь, – загадками изъяснялась Элла, но вдруг она резко умолкла, заметив бегущего к ним Власа.
– Ты нужен нам, – бывший смотритель уже стоял рядом с Сильфом. – Мутанты пробили оборону и прорвались в город. Они разгромили зверинцы, похитили несколько десятков боевых орудий и заняли второй уровень, погоди… – смуглолицый сименталл наклонил голову, принимая мысленное послание другого квестора, – уже третий.
– Восстание в Магнеоне?! – удивился удымец, – хотел бы я взглянуть на того, кто бросил вызов квесторату.
…Оказавшись в самом пылу сражения, Сильф принялся за командование. Третий уровень необходимо было перекрыть как можно быстрее, пока мутанты не добрались до ворот. На улицах был полнейший хаос: брошенные зажигательные смеси заполнили кварталы густым дымом, а толпы горожан бежали к воротам, чтобы спастись на четвертом уровне. К несчастью восставшие шли туда же, и в образовавшейся свалке началась жуткая бойня. Живые сабли квесторов недолго держали позиции, на вооружении у мутантов были похищенные стрелобиты – броненосные копытные, выплевывающие острые наконечники панциря через мощные хоботные пушки. Наездники стрелобитов находясь в удобной позиции, рубили сверху и благодаря их кавалькадам перед восставшими пал третий уровень города.
– За мной! – бешено заревел Сильф, ведя боевых стражей. Он прекрасно понимал, что перед мощью зверей люди будут сметены, а потому предпочел держать свой отряд поближе к волколюдям.
Ловкие оборотни быстро поменяли ход битвы, их внезапные точные прыжки молниеносно устранили верховых стрелобитов, а глупые твари без руководства людей шли совсем не туда, куда следовало. Сильф загнал оставшихся мутантов к зданию библиотеки, куда были брошены все силы сименталлов.
– Теперь им точно не уйти, – Влас хлопнул удымца по плечу, но Сильф не разделял его радости. Он догадывался о ближайшей участи мятежников и о той процедуре казни, которую ему придется выполнить, как квестору, курирующему эту часть города.
– Смотрите! Они вывесили белый флаг! – крикнул один из солдат.
– Они просят, чтобы переговоры вел Сильф! – бывший смотритель пристально посмотрел на удымца.
– Я готов, если через полчаса не вернусь – пустите чистильщиков, – бросил желтоглазый квестор, поднимаясь по лестнице библиотеки.

* * *
Сильф зашел внутрь, он поднял руки, но не один из восставших не опустил оружия. Мутанты опасались его, ведь он был магнеонским квестором. На обезображенных меткой лицах застыло ожидание. Крупный мутант с зеленой крокодильей кожей уже совсем не напоминающий человека преградил дорогу:
– А ну покажи свои мерзкие щупальца, урод! – тыча острием живого копья, приказал человек-рептилия, – или боишься, что мы вырвем их из твоего поганого рта?!
– Я желаю говорить с вожаком! – не теряя самообладания, потребовал Сильф и услышал за спиной уверенную поступь.
– Ну, я вожак! – волевой голос с приятной хрипотцой раздался сзади. Удымец обернулся и замер: не верящий, не понимающий, и не способный мыслить от потрясения.
– Отец?! – с трудом выдавив это слово, Сильф пошатнулся на месте.
Гарич тут же подскочил к сыну, подставляя  плечо:
– Ты в порядке? – спросил он, не обращая внимания на удивленные возгласы своих людей.
– Тебя же волк загрыз, я твой труп видел и это… – Сильф вытащил из кармана отцовскую ракушку.
– То не мой труп был, а ракушку я специально оставил, чтобы ты поверил. Значит, удалась инсценировка, – Гарич улыбнулся во всю ширину немаленького рта, радуясь возвращению талисмана.
– Ну, ты и проныра… – молодой квестор никогда еще не слышал об удачном побеге из лап стража.
– Да это все эголы подстроили, они меня на своих крыльях унесли на Вершину мира, – восхищенно протянул Гарич, вспомнив увиденные красоты.
– Эголы? Они не убили тебя?! – брови Сильфа медленно поползли вверх.
– Они за нас, за повстанцев. Сиреневокожим дела сименталлов тоже не по душе, но ты должен нам помочь, сынок. Ты лихо внедрился в их осиное гнездо, но пришло время…
 – Постой, ты хочешь предложить мне свергнуть квесторат?! – Сильф не узнавал своего отца. – Но… я не могу, мне нужно разобраться кое с чем. Они прячут какую-то заветную дверь, я должен узнать, что это такое и почему для сименталлов это так важно, – отрезал молодой квестор и эти слова разогрели среди мутантов нешуточный спор:
– Зачем мы вообще его слушаем!
– Да он один из них!
– Пока он тут тянет время, его прихвостни готовят нам какой-нибудь «приятный» сюрприз!
Восставшие заметно напряглись, заметив каменное лицо квестора – Сильф с ужасом вспомнил о чистильщиках!
– Скажи, что они ошибаются, – Гарич посмотрел в лимонные глаза сына, но увидел то, чего боялся увидеть.
– Бегите, – упавшим голосом выдавил Сильф, взглянув на стену, где со смертоносным временем застыли стрелки библиотечных часов.
…В звенящей тишине разбились оконные стекла и темные клубки рассыпались по полу.
– Чистильщики! – в один голос завопили меченные, бросаясь, кто куда.
Не прошло и минуты, как шары лопнули брызгами зеленой слизи. Молниями взметнулись летающие медузы. Их фиолетовые и ярко-голубые мантии: тонкие и прозрачные как крылья бабочек завораживали смертельной красотой. Они легко струились между переполошенными мутантами, как бы нехотя касаясь их своими призрачными щупальцами. Яд чистильщиков разъедал плоть, обнажая кости, и мгновенно впрыскивался в кровь, разносясь по телу безумием предсмертной агонии.
Выхода не было: либо бросаться в объятья воздушных убийц, либо выбираться наружу, где поджидают каратели квестората, редко дарующие легкую смерть.
– Отец! Здесь есть потайной ход! – вскричал Сильф, показывая направление.
– Не выйдет! Там слишком много чистильщиков! – отозвался старый собиратель, отмахиваясь от медуз биотопором.
Когда молодой квестор осознал, что погибнет сейчас в своей собственной ловушке, то решился на рискованный шаг. Он понимал, что коридор, ведущий в хранилище нужно очистить, иначе пробежать, не задев смертоносные щупальца, не удастся.
Сильф бросился в проход, круговыми движениями своей сабли разгоняя чистильщиков. Живая сталь расширилась до размера гигантской хлопушки, размазывая медуз по стенам и не прокалывая их тела, опасно брызгающие каплями ядовитой слизи.
– За мной! – квестор махнул в сторону архива и повел за собой мятежников.
Застарелая пыль на древних фолиантах взвилась в воздух, поднятая тяжелой поступью ворвавшихся в зал мутантов. Широкая дверь с грохотом захлопнулась, стукнув массивными створками.
– Здесь тупик! – глаза Гарича не могли найти ничего, что могло бы служить выходом. – О нет! – вожак повстанцев бросился подпирать дверь, которая на глазах плавилась от ядовитых выделений чистильщиков.
В ход пошли столы и шкафы, но надолго медуз этим не задержишь…
– Ищите знак! – закричал Сильф, понимая, что времени в обрез.
– Какой знак?! – мутанты бегали в полнейшем смятении.
– Звезду с семью лучами! – квестор резко упал на колени, обшаривая пол. – Все сюда! – Сильф увидел заветный символ, выжженный на потайном люке.
– Они прорвались!
– Быстрее!
– Нет! Нет!..



* * *
Спасительная темнота окутала Сильфа, он уверенно двигался по запутанным подземным галереям, точно проходил их не в первый раз. Отец шел следом, за ним не более десятка выживших в смертельной ловушке повстанцев.
– И что теперь? – Гарич остановился посреди тоннеля, впереди маячил дневной свет открывшегося лаза.
– Теперь разделимся. Вы выходите наружу, проход выводит на второй уровень, там недалеко до базисных конструкций, а я вернусь назад, квесторы уже успели вернуть чистильщиков. Я скажу им, что вы все погибли, – канареечные глаза сына остановились на фигуре отца.
– Эголы нападут завтра, – открыл Гарич.
– Мне бы еще день, нужно узнать, что за тайная дверь, которую скрывают сименталлы. Они говорили, что я есть ключ от нее, но что это значит?..
– Прости, Сильф, я не могу указывать сиреневокожим, но Вождь их говорил о близкой катастрофе, грозящей Сфере, может быть это поможет понять тебе намерения сименталлов, – добавил Гарич. – И еще… – старый мутант запнулся, – будь осторожен, сынок, – сказал он напоследок и скоро исчез в полумраке тоннеля.

ГЛАВА 6

ПУТЬ К СВЕТУ ЧЕРЕЗ ТЬМУ

Чудесное спасение молодого квестора никого не удивило. Как говорили сименталлы, он ключ от заветной двери и просто не мог умереть, хотя, что эта за дверь сам Сильф даже не подозревал. После очередного заседания квестората, на котором обсуждалась проблема мятежных мутантов и предзнаменование скорой катастрофы, удымец не мог не поговорить с Иерамоном.
Глава сименталлов сам нашел Сильфа, видимо уловил его настойчивую мысль о желании встретиться. Место беседы Иерамон тоже выбрал не случайно, конечно же, удымец вспомнил белую комнату, где в первый раз услышал эту дивную музыку. Она вновь звучала здесь.
– Ты ощущаешь тревогу, не так ли? – медленно проговорил главный квестор, читая в душе Сильфа. – Страх неизвестного, непредвиденного и неизбежного, все это звучит в музыке, которую ты слышишь. Эта музыка Сферы, она предупреждает и в то же время твердит о надежде, – Иерамон подошел к окну. В сверкающем свете мягко льющимся через стекло, его волосы переливались золотистыми волнами, а в слепых глазницах просвечивались голубые зрачки.
– Я слышал ее здесь и, находясь в растворе магнезиса, а теперь я слышу ее постоянно, как будто она идет отовсюду и звучит у меня в голове. И еще свет, идущий сверху, между этим есть связь? – спросил удымец, подходя к окну.
– Свет, что ты видишь, есть заветная дверь, а музыка – сигнал, означающий, что ты – тот, кто дверь эту способен открыть. Ты – ключ, потому как в тебе есть частичка этого неповторимого света и музыки Сферы, в тебе таится огромный источник магнезиса, поэтому мы поняли, кто ты, – сименталл указал рукой на скрытые сейчас щупальца, которые помогают им искать залежи магнезиса. – Никто более не способен узреть и почувствовать эту разновидность земного эфира, название которому – душа, душа нашего мира. Но я не знаю, откуда в тебе часть этой души, я знаю лишь, что ты ключ к сердцу Сферы и ты пришел в срок угасания нашего пламени, как и предрекал наш отец, – Иерамон повернулся к Сильфу. Лицо его замерло картиной чистой безмятежности. – Я знаю, что скоро умру, бунтари уничтожат хранилище, а без магнезиса сименталл не продержится и часа. Они несут свою правду, свою справедливость, ибо справедливость всевышнюю познать еще не способны, ты не остановишь включенную машину, но открыть дверь и спасти наш мир – твой священный долг, – глава Магнеона упорно смотрел на растерянного квестора.
– Но я не знаю, как открыть дверь? Я лишь вижу ее сияние и слышу ее зов. Сфера не говорит мне, как открыть ее сердце? И что будет, если мне удастся сделать это?..
– То знает лишь Сфера, – в голове послышался голос Эллы.
– Ты для этого спасла меня? Для этого показала потайной ход в библиотеке? – Сильф обернулся и увидел светящуюся фигуру прекрасной магнеонской женщины, рядом с ней стоял Влас, он был так счастлив, точно уже достиг Угасающего Пламени.
– Я сделала то, что велело мне любящее сердце и ты, Сильф, навсегда останешься в нем. А теперь, прощай, – в белоснежных глазах медленно растекалась кровь. Она уже лежала на полу в образе отвратительного монстра, но он был лишь ее оболочкой, ужасным обманом, скрывающим истинную Эллу.
– Прощай, – Сильф в помрачении опустил голову, но вдруг заметил, как светлое лицо Иерамона потемнело багровыми разводами, а бывший смотритель свалился, точно трава, скошенная острой косой.
– Началось, – выдохнул сименталл и исчез в провале стены, сметенной исполинской силой.
…Цитадель Магенона пошатнулась, послышались многочисленные глухие хлопки, пламя и дым объяло город от нижнего до самого верхнего уровня. Повстанцы взорвали заготовленные снаряды. От мощного удара разбились окна, и ослепительное сияние врезалось в исковерканные дома, обдало многолюдные улицы, сжигая все на своем пути. Взорванное хранилище выпустило на свободу потоки магнезиса: горящего и извергающегося мощью проснувшихся вулканов. От силы той вспенилось море и подняло волны возмездия, обрушивая их на Магнеон.
Едва успев отскочить от разрушенной стены, Сильф кубарем покатился с лестницы отброшенный взрывной волной…

* * *
Эголы взвились к небу, они парили над погибающим городом, кружили над ним, точно стая стервятников, поджидающих, когда жертва испустит дух. Серокрылый Кталх заметив внизу крохотную фигурку Гарича, поспешил спуститься на землю, за ним последовало еще несколько сиреневокожих.
– Этот взрыв уничтожит весь город! – кричал удымец. Люди его были перепуганы, а на улицах был настоящий хаос.
– Вождь говорил о скорой катастрофе, наверное, взрыв магнезисного хранилища вызвал это! – отозвался эгол, изумленный картиной пожирающего пламени.
– Сильф в цитадели сименталлов! – Гарич видел, как рушились здания, как падали мосты и люди, захваченные стихией, уносились в потоке огня, словно листья, подхваченные бурным течением, его сын был в центре этой бури.
На белоснежных крыльях легли багровые отсветы пламени, – Вождь спустился на землю и взор его был наполнен печалью: 
– Уничтожить безумный квесторат я желал, но выходит, что оказался безумнее последнего сименталла…

* * *
Сильф очнулся от приятной теплоты, обволакивающей все тело. Его окружал свет, как будто оказался он внутри огромного светильника, не имеющего границ и пределов. Здесь божественная музыка звучала с особенной притягательной силой и была так совершенна, что удымец с трудом сдерживал взволнованное дыхание. Глаза его, ослепленные яркостью этого места, были закрыты, но это ничуть не мешало Сильфу видеть все вокруг с еще большей четкостью.
– Заветная дверь! – понял он, где находится, и удивился странности места.
– Ты уже за дверью, – послышался приятный голос Иерамона. Сименталл в божественном облике сверхчеловека неожиданно появился из-за спины.
– И что теперь? Я не могу повернуть время вспять и спасти Сферу! – взорвался изнутри голос Сильфа.
– Верно, ибо катастрофа была неизбежна. Конец Сферы – естественный ход эволюции, а выкачка магнезиса здесь не причем. Мы на протяжении многих сотен лет регулировали численность жизнеспособных людей, тех, кто займет новую ступень в новом обновленном мире – квесторов-сименталлов, таких, как я. Этот мир строился для нас, но когда срок нашей жизни здесь подошел к концу, мы увидели и ужаснулись: новые люди, искаженные эгоизмом и жестокостью наделали слишком много ошибок. Возмездие не застало долго ждать: болезни, голод, мутации – все это плоды вами же посеянных семян и Сфера ответила. Мы мертвы, а вы извращены, а это значит, что Сфера желает обновления и очищения, она сбросит опухоль человеческого порока с помощью огненного вихря магнезиса – земного эфира, ее души, ее сердца и разума.
– Но если катастрофа неизбежна и Сферу уже не спасти, зачем нужен я? Зачем все эти разговоры о ключе и заветной двери? – не понимал Сильф.
– Ты действительно ключ и сейчас ты стоишь за этой дверью, но, открыв ее, ты войдешь в уже обновленную Сферу – идеальный мир для идеальных существ и ты один из них. Мне пора уходить, Угасшее Пламя сияет перед моим взором, я должен следовать за ним, а ты следуй зову своего сердца.
Внезапная вспышка взорвалась огненными искрами, и Сильф почувствовал, что летит. Ветер трепал его волосы, и огромные белые крылья парили над головой. Внизу стоял пар – взбесившееся море поглощала землю, туша исполинские пожары Сферы. И не было больше ни Магнеона, ни Удыма, ни многих других Нижних земель. Но впереди, посреди бескрайнего океана показалась земля – остров, в центре которого возвышалась исполинская гора, обрамленная лилово-розовыми облаками. Высокие скалы и вереницы блистательных водопадов замелькали перед глазами. Все выше и выше летел он, к той самой горе, утопающий в ближайших звездах. И, наконец, ноги его коснулись земли. Перед ним стояли эголы: большекрылые и янтарноглазые и тот, кто нес его на своих руках:
– Добро пожаловать домой, сын мой, – сказал Вождь, сложив мощные крылья.
– Что? – Сильф изумленно мотал головой, точно все это было кошмарным сном.
– Зов крови привел тебя сюда – на Вершину мира, где живут твои родичи. Я твой настоящий отец, – слова эгола встряхнули удымца, точно удар электроплетки.
– Нет, у меня есть отец, – мотал головой ничего не понимающий Сильф.
– Такого за всю историю нашего совместного с людьми существования еще не было. Твоей матерью была удымская женщина, она умерла во время родов, а нежизнеспособный ребенок подлежал обязательному умерщвлению. Тогда я не был еще Вождем и не мог воспрепятствовать этому, потому подбросил тебя в Удым, забыв о всякой надежде встретиться вновь, – эгол прикрыл большие глаза, похоже таким откровением он делился не часто. – Да разве не чувствуешь ты в себе источник земного магнезиса? Ты его носитель как весь род эголов – коренных жителей Сферы, именно так нашли тебя сименталлы, ведь ты еще не научился скрывать его, – заговорил сиреневокожий вожак, но молодой удымец не верил его словам.
– Он говорит правду, Сильф, – откуда-то сверху послышался сиплый голос Гарича. – Вождь действительно твой родной отец, – Кталх опустил старого собирателя на землю и тогда юноша осознал все, что с ним произошло.
– Так значит, сименталл не солгал. Я ключ к заветной двери – к двери в новый мир, мир для совершенных существ, достойных существовать в нем, но зачем он мне без моих друзей и без тебя?.. – Сильф смотрел на старого мутанта с робкой надеждой в сердце.
– Это твоя судьба. Ты тот, кто даст начало новой расе: долгоживущей и способной летать над затопившими морем землями, одновременно с этим  обладающей пытливым человеческим умом, – подтвердил сиреневокожий отец.
– Но у меня нет крыльев! – запротестовал Сильф.
– Неужели? А это что? – Кталх погладил сложенные за спиной серебристые перья.
Когда они успели вырасти, Сильф не помнил, видимо уже за заветной дверью, где ему открылось сердце Сферы.
– Но тебе нужно научиться летать на них, следуй лишь зову крови, мой сын, и увидишь, как это просто, – Вождь подошел к Сильфу, юноша почувствовал тепло солнечных глаз, но взгляд его не сходил с родного лица удымца.
– Я благодарен вам за гостеприимство и за то, что позволили мне попрощаться с Сильфом, – Гарич повернулся к Вождю.
– Я не хочу, чтобы ты уходил! Ты все, что осталось у меня от прошлой жизни! – на глазах приемного сына блеснули едкие слезы.
– Прости, но срок мой кончается, метка берет свое, а я не хочу, чтобы ты видел, как я уйду. Мое место с остальным Удымом, а твое – здесь, – Гарич улыбался, точно предстояло ему веселое дельце.
Сильф бросился к удымцу. Их глаза долго смотрели друг на друга. Он был таким родным, таким знакомым и необходимым, что их прощание казалось невозможным, но старый мутант действительно был не глупым человеком.
– Я прощаюсь с легким сердцем, отдаю тебя в надежные руки. Знаешь, я всегда знал, что однажды это произойдет, уж очень ты был необычным ребенком… – собиратель усмехнулся, вспомнив детские проделки Сильфа. – Ну, все, – Гарич наконец отвернулся, на обветренном лице выступили красные пятна – он заметно волновался, хотя пытался скрыть это внешней уверенностью. Сильф понимал и не хотел больше мучить его, зная, что от решенного удымец не отступиться.
– Прощай, – сказал Сильф, осознавая, что это их последняя встреча.

ЭПИЛОГ

В небе, рассеивая тучи, прощально взмахнули широкие крылья Кталха. Багряные отблески заката напоминали о бушующем пламени недавних пожаров. Настала такая тишина, что Гарич слышал лишь журчание вод, затопивших Удым. Плывя на оторванной крыше-раковине, он дивился ясному небу и удивительно чистому воздуху, в котором не ощущалось ни затхлости, ни запаха грибной слизи. Собиратель прокашлялся, горло перехватывало от такой непривычной свежести, которую с трудом принимали его легкие.
Начинало темнеть, и Гарич заметил, как на небе загорелась первая звезда. Она была такой крохотной, едва заметной для его слабых глаз, но показалась ему ярче всех ночников Магнеона. Солнце заходило, окрашивая воду золотистым сиянием. Удымец уже не мог сидеть и опрокинулся в раковине, держась за края, точно в настоящей лодке и  смотрел в небо, где зажигались ясные звезды.
– Какие красивые! – восторженно протянул Гарич, целуя свою ракушку, исполнившую, наконец, заветную мечту. – А ведь где-то там, среди них, парит он,– в последний раз подумал удымец и скрутился от резкой боли, пронзившей все тело.
– Где-то там, он всегда будут помнить тебя, – отозвался Сильф, кружащий над маленькой раковиной, что плыла по водам обновленной Сферы.