Авитаминоз

На пыльном чердаке моих воспоминаний всегда зябко и сумеречно. Аккуратно забираясь по шаткой лестнице прошедших дней, порой не вижу причин спускаться вниз, в близорукое настоящее. Где-то здесь лежит страдающий уродливым великолепием отрывок незаконнорожденных строк, а увитые серпантином тьмы главы ушедшего света, палитрой иссиня-болотной травы, всегда напоминают мне твои глаза. Недописанные обрывки, рассыпанные как в финальной игре вальсирующего листопада, одетого в парадно-рыжее, местами с проседью внезапного снега, который так легко и всегда непривычно наблюдать через сцену витрин старого кафе. Хрупко. Почти паутина из миллионов шагающих неуверенной поступью литер-калек, подыскивающих себе место - оттого падающих в пропасть забвения моего негостеприимства. И нет им конца, как и не слышно звуков начала. Это не те гости, которых я сегодня жду. Избавиться бы от паучьей ловкости, настырно вгрызающихся в память снов. Снов, что стали затмившей небо явью.
Сегодня я набираю твой номер в надежде услышать то, что мне было необходимо вчера и завтра - ускользающую мелодию невозвратных времён. А если чуть точнее и без лишнего пафоса - просто твой голос.

"Помнишь, когда мы навсегда попрощались, я хотел сказать тебе что-то важное, но так и не сказал? Не сказал, в силу своего временами тошнотворного несовершенства духа. Я хочу сказать это сейчас, когда забыл о врожденной рассеянности".

А ты молчишь… Ведь твой номер я давно потерял. Из нашего театра двух актеров ты уволилась задолго до премьеры прощания, а я сжёг свой так и незаученный монолог. Нужно ли всё перечеркнуть, раздавить, уничтожить, чтобы поверить в смысл приобретенной потери? Похоже, придётся принять эту неизбежность без борьбы, а то и с радостью.

"Знаешь, у меня по-прежнему часто гостит твоя улыбка. И я всегда буду жить ею - даже там, где меня ещё нет".