Ода Любимым Женщинам

    Люблю я космонавта Светлану Савицкую за смелость и деловитость, боевитость и очаровательность. А еще за то, что у нее такое же светлое имя, как у моей сестры Светы. Не летчица моя старшая сестра, но такая же неуемная в работе – экономист весьма высокого полета! А еще – жена верная мужу по жизни и подруга надежная на пути его тернистом к докторской степени, профессорской должности и энциклопедической известности.

    Люблю актрису Людмилу Гурченко за непревзойденность ее кинотеатральной игры. Но еще больше за то, что зовут ее так же, как мою сестру Люду. Вольнолюбивая и эксцентричная, средняя сестра так же щедро одарена певческим и драматическим талантом, но сцена ее – жизненное пространство – безгранична, как и её сестринская любовь к родным. Но – не к себе. Себя любить она так и не научилась. 

    Люблю певицу Надежду Бабкину и потому, что она носит такое же имя, как сестра моя младшая, и потому, что голос у нее почти такой же сильный и в душу проникающий, как у Нади нашей. Сестрёнке Небом самим предопределено было петь на сцене Ла Скала… Но в трудолюбии творческом и в напористости сценической она уступает состоявшейся артистке профессиональной.

    Но более всего дышу неровно, когда слышу и вижу Аллу Демидову, покорившую меня однажды своей «фрейленской» красотой – холодной, вызывающей, но и влекущей, притягивающей. И теперь с прежним любованием смотрю на нее и с удовольствием слушаю, когда удается с ней встретиться телезрителем. Ибо мудра и властна, нежна и прекрасна она, как и самая Великая и Любимая Женщина Вселенной – Алла, Алла Ивановна, ибо так в миру звали нашу Маму – Альбертину Ивановну Кобзун.

    Великая и мужественная! Бесстрастная судьба отняла у нее двоих из девяти рожденных детей. Самого маленького не стало, когда ему еще не было и двух лет. Его короткая жизнь была предопределена… Мама вынашивала последнего братишку в то время, когда хрущевская перестройка вновь опустошила продовольственные прилавки, обнажила магазинные полки. В доме неделями не было хлеба черного, о белом – не мечтали, желтый – кукурузный – еще не заполнил хлебный вакуум. Работала Мама тогда на кирпичном заводе резчицей кирпича-сырца. Проволочной струной, натянутой на металлической излучине, с противоположной от нее стороны закрепленной, давлением руки резала она на кирпичные «дольки» выползающий из смесителя плотный глиняный прямоугольный пласт. Там зарплата была больше, чем на других участках у фасовщиц, укладчиц. Но надорвался братик еще в утробе, помогая Маме напрягать грудные и брюшные мышцы…
 
    Как-то, еще в студенческие годы, среди домашних документов мне в руки попался такой, в котором был зафиксирован весь Мамин трудовой стаж. Ничего, напоминающего декретные отпуска, найти в нём мне не удалось. Перечень мест и сроков работы Мамы свидетельствовал о том, что во время рождения моих сестер и братьев, в том числе и меня самого, у Мамы были только короткие – то ли отпуска, то ли больничные дни – менее недели передышки.

    Великая и сильная! Она спасала семью в те кризисные годы и трудом каторжным, и поездками дерзкими – в ближайший прибалтийский город за продуктами, раз в полтора-два месяца, потому что там, в Прибалтике, – все было! Спасала вечными долгами и редкими государственными кредитами, которые брала для покупки одежды всем детям сразу и на несколько лет вперед – на вырост.

    Среднего сына, на тридцать третьем году его жизни, убила перестройка горбачевская, повальными сокращениями лишив его родного завода и любимой работы радиотехника. Государство намеревалось отнять у Матери и третьего – сына-офицера, а у нас – младшего брата, более двух с половиной лет воевавшего в Афганистане за интересы «прорабов перестройки». Но средний – смертью вызвал его на родину для прощания, «взял на себя» роковую пулю…
   
    Как Мамино сердце все это выдерживало, нам, ее детям, трудно, просто невозможно представить. Может быть, переносить страдания ей помогал песенный талант? Мы помним, храним в кассетах, воссоздаем в себе и слышим ее удивительный голос. Она пела нам в детстве дома и тысячам людей многие годы на самодеятельных концертах. Песни Руслановой, Зыкиной, Сазоновой звучали в ее исполнении, как живое выступление народных артисток. И когда она в свои шестьдесят с лишним лет пела в городском Дворце культуры «Валенки», «Ромашки спрятались…», песни многодетной матери, «Взрослые дочери», зал ей, как и в прежние времена, аплодировал стоя.

    Мы до тех пор дети, пока живы наши мамы. Потом мы становимся только родителями, дедушками и бабушками. Мама знала всё о своих пятнадцати внуках и двенадцати правнуках. Она имела, заслужила право знать и о сегодняшних двадцати правнуках, но судьба распорядилась иначе. Три года назад на восьмидесятом году жизни Мама ушла.    

    Девятерых правнуков появлением на свет осчастливила Мамина внучка, живущая сегодня уже не в братской республике, а – за границей…  Дочь одного из моих младших братьев, которому месяц назад исполнилось пятьдесят четыре года. Все его внуки и внучки погодки: от шести месяцев до девяти лет. Что нынешняя смелость племянницы сродни подвигу ее Бабушки в молодости – подозреваю. Но представляю, какой ценой дается материнское и отцовское счастье тридцатилетним  родителям! Там.

    Как-то заболел мой, тогда ещё единственный, внук. Вирус, прихваченный им в детском саду, всех в доме, кроме меня,  уложил с температурой под сорок. Врача вызвали,  в первую очередь, детского – тот оказался не наш участковый, но рецепт выписал. Сбегал в аптеку, заплатил за выписанные лекарства более пятисот рублей. Через три дня снова пригласили врача – температура у ребенка не стабилизировалась, то взлетала, то падала и снова… Пришла «наша» педиатр, снова рецепт, снова более пятисот рублей за микстуры, таблетки и аэрозоли. Не о врачах – о стоимости только лекарства, цена которого сегодня ещё выше, для лечения от одного заболевания одного ребенка и пока что в течение одной недели! Здесь.

    Не теоретический расчет лекарств и финансовых на них затрат «на душу населения» – просто – житейская ситуация. Поэтому, как три года назад, так и сегодня знаю, наша ниже среднестатистического дохода объединенная семья: внук, его тридцатилетние родители и бабушка с дедушкой пенсионного возраста, все живущие в двухкомнатной квартире, – на многодетный подвиг Мамы не решится – никогда! На беседы и дебаты в СМИ о кредитах и перспективах покупки отдельной квартиры с «каждому по комнате», чтобы дышалось полегче и болелось поменьше, дети если и обращают внимание, то как на очередное с черным юмором шоу.

    Не о бытовой неустроенности молодых семей я сегодня, а о любимых нами, мужчинами, женщинах. Именно они, отвечая на нашу любовь, совершают родительские подвиги, даже если наше участие в том самое минимальное! В первые послевоенные десятилетия многодетные семьи были не редкостью: люди истосковались и по любви, и по детям. Неустроенность быта и недоедание, недостаток хорошей одежды и отсутствие показной роскоши были повсеместны и проявлялись почти равномерно. Рожали нас Великие Женщины-Матери безбоязненно, зная, что в равноправном и по труду обеспеченном обществе мы будем устроены не хуже тех, кто не донашивал за старшими пальто, костюмы и платья. И свои детство и юность мы, из многодетных семей, вспоминаем как самое счастливое время.

    Нынешние дети обворованных родителей не хотят рожать рабов и рекрутов для детей, родители которых и ограбили их родителей. Хотя безвозмездные вклады в виде материнского капитала на будущее – позволяют рискнуть и взять кредит на лекарства и подгузники сегодня, но стимулом зачатия второго ребенка в бездомной или малообеспеченной семье они не служат.

    Как известно, нет такого безвыходного положения, из которого не было бы двух выходов… Рожают более трех своих и принимают в свои семьи детей чужих сегодня в большей степени не героини, а жертвенницы, коих на Руси всегда было немало. Вот почему, говоря о любимых, воспеть хочу и Героинь, и Жертвенниц российских. Ждут они помощи от государственных мужей и от своих соплеменниц, вошедших в федеральные органы власти, в думские структуры и хорошеющих в государственных  кабинетах от года к году, чем радуют нас чрезвычайно: может  ведь власть украсить женщину! Если женщина возьмет эту власть в свои руки! Значит, есть кому понимать, что нужно сделать сегодня на государственном, законодательном уровнях для всех женщин, чтобы не кухарки от плиты, а образованные и умудренные материнством женщины могли подняться в обществе, занять и высокие хозяйственные, и высшие государственные посты… Сделать всё для того, чтобы женщины, в первую очередь, стремились занять самый высокий, почётный и благородный пост в государстве – Материнский!
   


Февраль 2007 – февраль 2011