Портреты. Щелкунчик

Шарк- шарк- шарк...
Навстречу мне неровной походкой семенит Щелкунчик ( так, да простит меня Господь, я называю про себя соседа Ивана Семёновича).
 
С ужасом понимаю, что скрыться негде, а отступать назад и делать крюк вокруг дома поздно -  электричка отходит через двадцать минут. Пулей лечу мимо, на ходу буркнув: "Доброе утро ", и чувствую, как костлявая ручонка хватает меня за рукав жакета...

 -  Иван Семёнович, опаздываю, давайте поговорим в другой раз!, -  с мольбой смотрю на соседа, пытаясь освободить руку из цепких пальцев.
Но не тут-то было... Придётся ехать на маршрутке, шансы ослабить мёртвую хватку равны нулю.

До чего же мерзкий старикашка! Весь замусоленный, в оттянутых на коленках спортивных трикотажных штанах цвета электрик, он, по-моему, никогда не изменяет своему наряду. Даже в зимние холода из-под лоснящегося драпового сизо-серого пальто торчат всё те же легендарные штаны.
Да Бог с ними, со штанами! Щелкунчик прямо-таки "карикатурный" персонаж и достоин того, чтобы поподробнее остановиться на описании его наружности.

Он худощав, невысок, делает пробор прямо над левым ухом, распределяя поредевшие рыжеватые волосы на темени таким образом, чтобы создать  иллюзию полноценной причёски.
На месте бывшей правой брови вольготно расположилась крупная пупырчатая бородавка, напоминающая вызревшую ягоду малины.
Маленькие юркие карие глазки снуют туда-сюда во время разговора, словно работают в автоматическом режиме.
Каким-то непостижимым образом он совершает одновременно массу движений: постоянно поглаживает себя то по мясистому пористому носу, то по перекинутым от уха до уха волосам, то расширяет сферу деятельности рук, пытаясь заодно погладить и меня по плечу или предплечью.
В это же самое время Иван Семёнович без устали вращает головой, дабы не упустить из виду ни одну проходящую мимо особь женского пола от шестнадцати до пятидесяти лет включительно, сально улыбнуться и прищёлкнуть языком, если объект пристального внимания вызывает у него одобрение.
В следующую минуту он выталкивает языком изо рта вставную нижнюю челюсть и тут же заглатывает её обратно. 
Все движения происходят именно в такой последовательности: глаза юрк-юрк, рука на носу, на лысине, на моём предплечье, поворот головы вправо-влево, прищёлкивание языком, выдвинутая челюсть, челюсть задвинутая на место... Без всякого сбоя... Как отлаженные часы.
Заключительный этап в цепи последовательных действий Щелкунчика особенно тяжёл для визуального восприятия.  Я стараюсь отвести взгляд в сторону, но он, как назло, всё возвращается и возвращается к подвижному лицу соседа, вызывая лёгкое головокружение и подташнивание.

Вы думаете Иван Семёнович останавливает меня для того, чтобы пожаловаться на пошаливающее периодически сердце или порассуждать на тему "Кому на Руси жить хорошо?" Дудки! Он пытается отточить на мне мастерство обольщения.
Задвинув в очередной раз на место непокорную челюсть и понизив голос до шёпота, Щелкунчик таинственно вопрошает: 

 -  Танюша, почему бы Вам как-нибудь не навестить старика? У меня есть замечательное красное вино...

Перед глазами тут же встаёт подвыпивший Сергей Филиппов в роли Ипполита Матвеевича Воробьянинова со своей крылатой фразой: "Поедемте в нумера!" Правда Киса мне кажется значительно привлекательней.

Я никак не могу подыскать достойный выход из создавшейся щекотливой ситуации, а послать соседа куда-нибудь подальше не позволяет воспитание.
Пытаясь потихоньку ослабить мёртвую хватку, начинаю медленно пятиться назад и вдруг слышу грозное спасительное: "Папа!!!"

У подъезда останавливается новенькая "Lada Priora" красного цвета, из окна которой воинственно выглядывает сын Ивана Семёновича - Владимир.

 -  Аааааа, сынооок!-  сладким голосом поёт Щелкунчик, - а мы тут с Татьяной Вениаминовной о политике говорим..." 

Он поспешно отпускает мою руку на свободу и, елейно улыбаясь, шаркает в сторону отпрыска...