Шанс

Глухой зловещей ночью в стерильной больничной палате умирал мужчина. Сердце уже перестало биться, и только мозг продолжал бороться с могильным оцепенением.
И в этот переломный час вокруг кровати собрались трое. Блондин с голубыми, как небо, глазами в аккуратном, с иголочки белом пиджаке и налакированных туфлях, устало опершись на спинку стула, со вниманием изучал небольшой список на Айфоне. Жгучий брюнет, обладатель темно-карих пронизывающих глаз, одетый в добротный, но несколько старомодный, черный сюртук, задумчиво просматривал длинный свиток, подавляя зевок. У изголовья больного, отдельно от мужчин, стояла девушка необыкновенной красоты, но идеальные ее черты были застывшими и безжизненными. Тяжелые темные волосы, будто рама, обрамляли строгое лицо, глаза смотрели в недоступную смертным даль.
- Он наш, - продолжая давно начатый спор, промолвил блондин. В его словах сквозили безнадежность и утомление. – Ты же знаешь, Альцимер, мы будем бороться за него.
- Он наш, - резко рассмеялся брюнет, - Тебя послали на гиблое дело, Матаон.
- Мы боремся за каждую невинную душу, - аргумент прозвучал слабо и, очевидно, что не впервые.
- Невинную?- Альцимер от хохота был вынужден опереться на изножье кровати. – Ты хотя бы задайся трудом просмотреть мой свиток, а потом выдвигай подобные сентенции. Ваша наивность, право слово, меня весьма удивляет.
- Не передергивай! У него были и добрые дела! – раздраженно выкрикнул Матаон.
- Вы слабы и проигрываете каждый раунд. А знаешь, отчего, Матаон? Вас слишком легко вывести из себя. То льете горькие слёзы, то истерично смеетесь. Хотя…надо признаться, что ты, Матаон, особенно раздражителен. Видимо, тому виной обожаемые тобой «современные» технологии.
- Ты застрял в древности, - презрительно произнес блондин. – Каждый раз мы спорим об одном и том же, но презираемые тобой технологии – путь к успеху.
- Возможно, только к нашему. – Значительно выделил последнее слово Альцимер. – И тому доказательство еще одна наша душа. Ты надоел мне, Матаон. Как жажду я, чтобы ваша канцелярия прислала кого-нибудь другого.
- Твои вздохи и придирки достали меня не меньше. Бесит твоя наглая рожа!
- Все в твоих руках, - ядовито улыбнулся Альцимер, - отступись - и ты свободен. До следующего вызова.
- Ну уж нет! – Матаон ехидно покачал пальцем, - меня не проведешь. Мы бьемся за каждую душу. Пусть и заблудшую, - со вздохом добавил он.
- Ты же знаешь, что наш спор бесплоден. Хотя я, пожалуй, могу предложить тебе сделку. Если ты найдешь в своем Айфоне хотя бы одно доброе дело, по значимости перевешивающее, нет даже так, равное одному деянию из моего списка – я отдаю тебе душу. Заметь, это при том, что в моем свитке указаны тысячи грехов, а у тебя от силы наберется пара десятков благих дел.
Айфон запиликал, принимая сообщение.
- А давай, - неожиданно легко согласился Матаон. Он забубнил под нос, - так, это мелко, это тоже, это опустим, прокрутка, вот блин! Да у него самое значимое деяние – помог перейти старушке через дорогу.
- Вот так так, - удовлетворенно поцокал языком Альцимер, - не повезло. А у меня целый букет: и прелюбодеяние, и предательство, и стяжательство, и клевета. Убиения, правда, нет, эх, рановато слег, сердешный, не успел.
Внезапно в разговор вступила девушка, до сих пор хранившая молчание.
- Тяжба окончена, - ледяным голосом произнесла она, - я забираю его в пользу Ада.
- А забирайте, - впервые за весь спор улыбнулся Матаон. – Только, может, вначале видео посмотрим? Развлечемся малость?
Смерть медленно, с безразличием кивнула. Демон настороженно подобрался, чувствуя подвох.
Ангел, не спеша, повел рукой, разворачивая в воздушной пустоте палаты экран. Замелькали кадры. Маленькая девочка вырезает открытку на День рождения отца, маленькая девочка высоко взлетает, поддерживаемая сильными надежными руками, маленькая девочка несет больному отцу главную драгоценность – ушастого зайца с глазами-пуговицами. Экран потемнел, прежде чем высветить последнюю сцену. Эта же разом повзрослевшая девочка горько и безутешно рыдает – ей мама сказала, что папа никогда не вернется из больницы. Ночью она загадывает желание в простенькой молитве – пусть папа будет здоров.
В палате тяжким грузом повисло безмолвие.
Смерть торжественно провела рукой над телом мужчины.
- Срок жизни продлен, - вымолвила она и исчезла в черной пустоте.
Альцимер удивленно застыл, теребя в руках свиток. Тишину резко разорвали пищащие звуки пробуждающегося сердца.
- Но как же, отчего? Он же наш, понимаешь, наш? Он грешник, ему место в Аду. Подумаешь, девчонка плачет! – растеряв свое хладнокровие, резко выкрикнул демон.
- Ты просто не сможешь понять, - в голубых глазах ангела отражалась мудрость веков.
- Мы отыграемся, - прошипел Альцимер, - рано или поздно – его срок придет. Вот тогда - я заберу его.
Он резко стукнул по зеленой больничной стене кулаком и провалился сквозь пол.
- Я же говорил – ты не поймешь, - произнес в пустоту Матаон и выпрыгнул в окно. Белые крылья раскрылись и ангел неспешно полетел к небесам.

***
В палату заглянула дежурная медсестра. Ожидалось, что Полесов Юрий Павлович скончается с минуты на минуту, вот она и зашла проверить. Вдруг взгляд ее упал на аппарат, безапелляционно высвечивающий прыгающую зеленую полосу. Медсестра охнула и со всех ног понеслась к врачу.
- Чудо, - на бегу повторяла она, - чудо!