Каждый в мире странник. Глава вторая

1.

Люба получила диплом и сразу вышла на работу. Отец, используя связи, устроил её в библиотеку академии МВД.

Заведующая, на собеседовании, заявила без утайки.

- Значит так, девонька, я тут о тебе справочки навела, кое-что в уме прикинула и решила следующее. Ты, наверняка, слышала о болезни библиотекаря художественного абонемента. Она попала в онкологию и, увы, надолго. Коллектив у нас не велик, заменить Марию Васильевну не кем. Что тебе с нуля начинать, что другому вникать. Все едино. Словом, берись за дело всерьез – не как ученица, а как специалист.

Люба задумалась. С улицы в библиотеку академии МВД не попадешь. В период кризиса такими рабочими местами следует дорожить. Зарплата приличная, премия, престиж, карьерный рост. Вон, Юлька Бердина, попробовала самостоятельно поискать работу и растерялась. Во всякие там фирмы и конторы, где платят прилично, с их дипломом и без опыта не пробиться, а в муниципальных библиотеках, как известно, платят гроши. Оказанное доверие польстило самолюбию Любы, но она полагала, что начнет трудовую деятельность под пристальным оком опытных сотрудников. Слишком много в библиотечном деле нюансов, которым не учат в университете.

Заведующая терпеливо ждала согласия на предлагаемые условия. В положительном ответе она не сомневалась. Девушка ей понравилась. Чтобы её успокоить и подбодрить, Нина Алексеевна улыбнулась и добавила:

- Не волнуйтесь, Люба. Коллектив у нас дружный, мы вам поможем. И потом, не боги горшки обжигают и библиотечная работа не бином Ньютона. Учили же вас чему-то пять лет.

- Учили, - подтвердила Люба и приступила к работе.

Она приходила в библиотеку к девяти часам. Пила кофе. Расставляла книги, сданные накануне, подводила статистику и заполняла дневник работы абонемента. В первой половине дня читателей не много – учебный процесс, лекции. Основная нагрузка приходится на вторую половину дня, читатели идут до самого вечера нескончаемым потоком.

Обедала Люба в столовой вместе с Настей Гавриленко, библиотекарем читального зала. Настя всего лишь на год старше Любы Воропаевой, а работает в академии пятый год. Она пришла в библиотеку сразу после окончания школы, в университете учится заочно. Настя милая, кокетливая девушка. Она обслуживает читателей, приветливо улыбаясь, заранее угадывая запросы. Но дисциплину поддерживает железную. Если кто-нибудь заявится в верхней одежде, с сумкой или заговорит в полный голос, то его сразу тихо, вежливо и настойчиво призовут к порядку.

Люба давно заметила, что у каждого отдела библиотеки свое лицо. Художественный абонемент – маленький и уютный. Научный – академически строг. Учебный – шумный и суетливый. Читальный зал - светлый, просторный, солнечный. Похоже на то, что заведующая Нина Алексеевна специально подбирает сотрудников, соответствующих целям и задачам определенного участка.

Коллектив в библиотеке дружный. Его отличала стабильность. Пришедшие в юности, дорабатывали до пенсии. Увольнялись только в силу естественных причин – замужество, декрет, пенсия, перемена места жительства. В основном, в библиотеке трудились взрослые женщины – за сорок, трое тридцатилетних. Люба и Настя самые молодые. Поэтому и сдружились. Секретов между девушками не водилось, болтали обо всем подряд, охотно поверяли друг другу сердечные тайны. Да и как их скроешь, если Макс звонит по мобильнику раза по три в день, шлет эсэмэски, встречает после работы возле КПП. Настя слегка завидовала и не могла понять, почему Люба держит своего ухажера на расстоянии.

- Классный парень! Чего копаешься?

- Не знаю, - пожимала плечами Люба. – Не люблю, наверное.

- Ну, ты даешь! Какая любовь в наше время да ещё при нашей профессии? Ты думаешь, что женихи за библиотекаршами в очередь стоят? И где они, женихи? Наши курсантики что ли? Не надейся. Мы для них уже старухи. Разве что пятикурсники с практики явятся. Но и там приличных кандидатов единицы. Хочешь, протекцию составлю, познакомлю?

- Какая протекция, Настя? Не выдумывай!

- Смотри, я предлагала.

- Спасибо, сама справлюсь, - вежливо отказалась Люба, а сама вольно или невольно стала приглядываться к потенциальным женихам.

Сначала все читатели, посещавшие абонемент, казались Любе удивительно похожими друг на друга. Потом она поняла, что это из-за формы. Постепенно она привыкла и стала различать лица и характеры, научилась запросто общаться с завсегдатаями.

Люба украдкой наблюдала за ними. В этих курсантах, числившихся у бывшей библиотекарши в фаворитах, было нечто особенное.

Первый раз, явившись на абонемент, один из них - Владимир Усольцев чуть ли не с порога заявил:

- Чем помочь?

- А вы кто? – спросила Люба.

- «Сынок», - ни сколько не смутившись, ответил Усольцев.

- Чей?

- Библиотечный, если, в общем и целом, а если, в частности, то так нас Мария Васильевна называла.

- Вас? – удивилась Люба.

- Нас. Вы не переживайте, Любовь Николаевна, нас не так много. – И он стал перечислять: - На нашем третьем курсе я и Гриша Ерохин. На четвертом – Леха Зайцев. На втором – две девчонки Оля и Катя, фамилий не знаю. На пятом – Игорь Агеев, он сейчас на практике.

- Актив библиотеки? - догадалась Люба.

Усольцев поморщился:

- В некотором роде актив, но это немного не то… Друзья библиотеки, если хотите, но и это не то… Понимаете, это те люди, которые вместо трепа в курилке или таскания железа в спортзале, предпочитают забиться с книжкой в укромный уголок. Любят порассуждать о прочитанном и увиденном, а не хвастаться тем, кто сколько пива вчера выпил, какую тачку ему купил или собирается купить отец и куда пристроиться после окончания «шараги», то есть академии, чтобы особо не напрягаться, но получать бешеные «бабки». Удивлены?

- Отнюдь, - убежденно заявила Люба. - У меня папа – полковник милиции, человек интересующийся литературой и искусством. Да, я и сама вместо беготни по магазинам  или телефонного трепа лучше книжку почитаю или в театр схожу.

- Наш человек, - засмеялся Усольцев. – Добро пожаловать, Любовь Николаевна!

С этой минуты они с Усольцевым, да и с остальными «сынками» и «дочками» стали добрыми приятелями. Ребята прибегали каждую свободную минуту, помогали, поддерживали, подбадривали. Коллеги – библиотекари, принявшие её в коллектив приветливо и радушно, из-за изолированности отделов и загруженности не имели возможности так плотно, как ребята, опекать молодую сотрудницу. Хотя и они, по мере сил, поддерживали её. Так что Люба быстро втянулась в работу и стала чувствовать себя легко и уверенно.

2.

Три месяца пролетели как один день. Практика благополучно завершилась. Впереди у выпускников месяц лекций и государственные экзамены.

Игорь проходил практику в следственном управлении Центрального РОВД. На курсантов, по обычаю, сваливали черновую и рутинную работу, гоняли по всему городу с повестками. «Почтальоны» - вздыхали однокурсницы Игоря, которым хотелось как Насте Каменской или Маше Швецовой расследовать громкие дела и задерживать особо опасных преступников. Юноши подходили к практике сугубо практически – солдат спит, служба идет, не напрягают и, слава богу. Но и те, и другие слегка одуревали от бешеной нагрузки и от порядков на местах.

Младшего лейтенанта Игоря Михайловича Агеева прикрепили к следователю Людмиле Витальевне Квитковой, которую за глаза называли не иначе как «Мама Люда». Прозвища просто так не дают. Людмила Витальевна – женщина сердобольная и приветливая. Со всеми, даже с преступниками. Но её ласка и отзывчивость обманчивы. Про таких как она говорят, что «мягко стелет, жестко спать». Дела она разматывала на полную катушку, подкрепляя каждый пункт обвинения железными доказательствами. Из суда дела Квитковой на доследование не отправляют. У неё в документах полный ажур. Вот этот самый «ажур» пришлось обеспечивать Игорю. Достань, оформи, собери, пригласи, опроси, передопроси. С девяти утра и до позднего вечера.

- Что ты хотел, Агеев? – сказала однажды Мама Люда. – У меня более тридцати дел в производстве. Это считается нормой. Попал на галеры – греби, а то потонем в бумагах к чертовой матери.

Игорь усмехнулся, услышав про галеры, и стал подумывать о побеге.

В академии жизнь текла привычно. Во время сессии она бурлила как горная река в период половодья. Между сессиями неспешно перекатывалась с камешка на камушек.

В первый день занятий Игорь отправился к заведующей библиотекой. Нина Алексеевна встретила юношу приветливо, назвала по имени и передала большой белый конверт.

- Это материальная помощь для Маши. Руководство выделило и мы в коллективе собрали, сколько смогли. Если возникнут проблемы, обращайтесь. Да, Игорь, прошу вас, - отбросив официальный тон, почти по домашнему, добавила заведующая, - передайте Марии Васильевне и Михаилу Ивановичу самые искренние поздравления и сердечные пожелания от всех нас, сотрудников библиотеки. Жаль, конечно, что им пришлось пожениться в больнице при столь печальных обстоятельствах. Но будем надеяться на лучшее.

Стремительная и неожиданная свадьба отца и Марии Васильевны удивила коллег и знакомых. Точнее не свадьба, а скромная регистрация брака. Считали, что Агеев – старший не нашел иного способа заставить Марию Васильевну принять от него помощь и деньги на лечение. Но разговор про деньги просто отговорка, скрывающая смущение и неловкость. Вызывая отца в больницу, Игорь не сомневался в том, что отец каким-то образом поддержит одинокую больную женщину. Он, знал, что их связывает давняя дружба, но не предполагал, что в их отношения не шутя, вмешается Амур.

Мама Игоря Наталья Семеновна не просто удивилась, узнав об этом браке. Она возмущалась и негодовала.

- Видели бы вы эту Машу Белоусову! – заявляла она по телефону своим приятельницам. – В юности она выглядела типичной серой мышью. Не думаю, что изменилась в лучшую сторону. Возраст, всё-таки. Что Миша в ней нашел?

Натешившись подобным образом, она обычно добавляла:

- Михаил – сиделка? Смешно!

Игорь потихоньку от матери хмыкал в кулак, потому что сиделка из отца получилась отличная. И как ни дико звучит, он впервые видел отца счастливым…

Родители поженились рано, приняв  юношескую влюбленность за более серьезное чувство. Мать как-то призналась, что боялась остаться старой девой. Пошла за первого, кто обратил на неё внимание.

- Кто знал, что твой отец станет милиционером, - рассказывала она Игорю, – и какой из милиционера муж? Ни денег, ни помощи. Хоть так, хоть эдак - одна.

Развод произошел по взаимному согласию. Оба вздохнули с облегчением, словно сбросили ярмо тяготившее обоих. Жили каждый сам по себе. Мама не поощряла поклонников. Отец не имел подруг. У матери - Игорь и любимая работа в школе, где она преподавала английский язык. У отца - служба в УВД, которой он отдавался без остатка.

С Игорем они друзья. Для него отец – кумир: настоящий мужчина, одним словом…

- Нина Алексеевна, художественный абонемент работает? – отвлекаясь от воспоминаний и возвращаясь в реальность, поинтересовался Игорь у заведующей библиотекой.

- С начала месяца функционирует, - ответила она. - Я новую девочку приняла, выпускницу университета. Вы знакомы?

- Нет, не успели. Извините, Мария Васильевна просила кое-какие личные вещи забрать. Позволите?

- Конечно.

Новая библиотекарь Любовь Николаевна - молоденькая, худенькая девушка. Темные волосы собраны сзади в хвост. Глаза карие. Одета скромно, в серую юбочку прямого покроя и голубенькую маечку. Ничего яркого или шокирующего Обыкновенная девушка. В компании или на улице не заметишь, пройдешь мимо. Большими умными глазищами девушка смотрела на посетителей с любопытством и без боязни. Игорь подумал, что она легко поладит с напористыми курсантами. Такую не обидишь.

Люба вызвалась помочь Игорю собрать вещи Марии Васильевны. Он отказался:

- Не беспокойтесь. Сам справлюсь. Я здесь как дома.

- Мне о вас говорили, - вежливо сообщила девушка.

- Надеюсь, только хорошее? - улыбнувшись, поинтересовался Игорь.

Люба поспешно кивнула.

Про Игоря Агеева говорили много. В основном, хвалили – учится хорошо, дисциплинированный, не конфликтный. С Марией Васильевной у него сложились особенно близкие отношения. Курсанты, которых удивляет всё нестандартное, (а начитанность Игоря и его интерес к библиотеке относились к разряду отклонений), объясняли их странную дружбу родственными узами. Тем более что внешне они похожи, будто на самом деле родственники. Мария Васильевна и Игорь никого не разубеждали. Пусть, что хотят, то и думают. Теперь после замужества Марии Васильевны с Агеевым – старшим, стало ясно, почему она приближала и выделяла Игоря. Из-за его отца.

Игорь достал из встроенного шкафа теплый серый пиджак, который Мария Васильевна носила зимой в холодную погоду, стоптанные туфли, электрические щипцы для завивки волос, коробку из-под печенья с всякими нужными и не очень нужными мелочами. Из кухонных принадлежностей Игорь взял электрический чайник, подаренный коллегами на день рождения и ярко желтую кружку с изображением веселой рожицы. Чайник и кружку  Мария Васильевна просила принести в больницу.

Люба расставляла читательские формуляры и не обращала на Игоря внимания. Покончив со сборами, он подошел к кафедре и спросил:

- Читателей много?

- Достаточно. Когда я открыла абонемент, хлынул поток. Ожидали увидеть Марию Васильевну, а тут я. Некоторые не скрывали разочарования.

- И к вам привыкнут. Не обижают?

Люба усмехнулась, мол, пусть попробуют. Игорь продолжал расспросы:

- Что вы любите читать, Любовь Николаевна?

- Я? – не смутилась Люба. – Всё понемножку. В зависимости от обстановки и настроения. А вы?

- Я не оригинален. Фантастика...

На перемене стало людно и шумно. Игорь привычно спрятался за стеллажами и выглянул только тогда, когда явились знакомые курсанты – Усольцев и Ерохин. Обменявшись рукопожатиями и приветственными репликами, молодые люди оживленно заговорили о новостях в академии и стали расспрашивать Игоря о практике.

Улучив минутку, Люба подозвала к себе ребят и, протянула им старую черно-белую фотографию:

- Посмотрите, что я нашла в папке с отчетными документами.

На фотографии среди березок и кустов цветущей сирени была изображена Мария Васильевна, молодая, лет тридцати или около того, в легком цветастом сарафанчике и накинутой на плечи кофточке. В руках она держала книгу и в момент съемки что-то говорила, видимо проводила какое-то обычное мероприятие. За её спиной виднелось одноэтажное деревянное строение, похожее на казарму. Чуть сбоку за столиком сидели двое парней в спортивных костюмах, загорелые и улыбающиеся. Один держал в руках секундомер, другой что-то писал.

- Наш учебный центр? – разглядывая пейзаж и строение, спросил Ерохин.

- Да, похоже, - согласился Усольцев.

- За учебным корпусом, где курилка.

- За корпусом, - вновь согласился Усольцев и перевернул фотографию: - Так и есть. Смотрите, надпись карандашом: «Учебный центр ВШМ. Викторина «Спортивная мозаика». 3 курс. 1987 год».

- Ничего себе! Больше двадцати лет назад. Игорь, посмотри! Парень с секундомером не твой отец?

Игорь молча взял фотографию, вгляделся в молодые, счастливые лица.

- Да, это отец, - невозмутимо произнес он и положил снимок в карман кителя.

- Ты чего? – дружно возмутились парни.

- Передам.

Усольцев и Ерохин недоуменно пожали плечами и не стали возражать:

- Ну, передай…

В тот же вечер Игорь показал находку отцу. Михаил Иванович покрутил фотографию в руках и сказал:

- Давно это было. В другой жизни. – Помолчав, он добавил: - Надо Самойлова вызвать.

- Так это Самойлов?

- Да, Андрей Самойлов. Первая Машина любовь. Где же у меня его адрес записан? А, вспомнил! В выпускном альбоме.

- Папа, зачем ворошить прошлое? Сам сказал, это было в другой жизни.

- Хочу ему в глаза посмотреть.

- Не объяснишь в чем дело?

- Не объясню, сынок.

- Любовный треугольник? – предположил Игорь.

- Замкнутая кривая, - усмехнулся отец.

- Не понял, - насторожился Игорь.

- Тебе и не надо понимать. Давай фотографию,  Маше передам.

- А если Мария Васильевна не захочет встречаться с Самойловым? – не мог успокоиться Игорь.

- Не захочет, не встретятся, - резко ответил отец, потом вздохнул и добавил: -  Зато расставим все по своим местам…

3.

Всё совпало на один день. Игорь его запомнил – 9 июля. Утром состоялся выпускной ритуал в академии – торжественное построение, прощание со знаменем, вручение дипломов, парад. Потом, забежав домой и, переодевшись в гражданское, он помчался на железнодорожный вокзал. Там он встретил Андрея Павловича Самойлова, прибывшего из Новосибирска, отвез его в гостиницу УВД, где отец забронировал для него номер.

Потом они вместе отправились в онкологический диспансер, куда в тот же самый день заявились Усольцев, Ерохин и Люба Воропаева. «Сынки» пришли прощаться. Они успешно сдали сессию и уезжали домой на каникулы. Усольцев в Пермь, а Ерохин в Кемерово. Любу они привели знакомиться с Марией Васильевной. Михаил Иванович Агеев, увидев такое количество гостей, не на шутку встревожился. Стоит ли всех пускать? Но парни предъявили билеты на утренние поезда.

Мужчины остались в коридоре. Ребята вошли в палату.

Мария Васильевна выглядела хорошо. Она ждала Самойлова, а потому готовилась. Медсестра умыла и причесала её, подкрасила губы, надела на неё вместо бесформенного больничного халата домашний трикотажный комплект – брючки и кофточку.

Гости ввалились шумной толпой с цветами и фруктами. Растроганная Мария Васильевна для каждого нашла добрые слова, расспрашивала о личных делах и планах на каникулы. Любу, свою преемницу, она расспрашивала о библиотечных новостях с особым интересом. Заметно, что девушка ей приглянулась. Игоря Мария Васильевна поздравила с окончанием академии, вручила ему подарок – цифровой фотоаппарат.

- Когда и где гуляете курсом? – спросила она.

- Завтра в ресторане.

- Пойдешь?

- Деньги сдал, а идти не хочу. Все с друзьями и подругами явятся, а я один.

- Пригласи Любашу.

Игорь посмотрел на Любу вопросительно:

- Составите мне компанию, Любовь Николаевна?

- Легко, - охотно согласилась Люба.

Вскоре в палате появились Самойлов с Агеевым — старшим. Молодежь поняла, что пора освобождать территорию.

На крыльце парни не сговариваясь, закурили. Больничная обстановка давит на психику, особенно с непривычки. Посещение больных - процедура не для слабонервных. Поэтому решили не пользоваться переполненным и душным общественным транспортом, а пошли пешком.

Летний вечер выдался тихим и не жарким. Красавчик Усольцев развлекал Любу по всем правилам науки обольщения. Девушка смеялась над его шуточками и анекдотами из курсантской жизни. Так Усольцев в лицах рассказывал, как перед приездом очередной комиссии их тренировали для показательного занятия по физкультуре. Курсантов бесконечно долго, до отвращения и головокружения заставляли красиво, строем, переходить от снаряда к снаряду, громко называть свою фамилию, отчетливо считать количество подтягиваний на перекладине или качаний пресса, отрабатывали элементы рукопашного боя. Все это напоминало дрессировку служебных собак, отнимало уйму свободного времени и казалось величайшей дуростью.

- Тебе, Игореха, повезло, что ты во время проверки на практике находился, - сказал Ерохин. - А нам, грешным, досталось. Если спали по три часа в сутки и то, слава богу.

- Плац с мылом мыли? - вполне серьезно спросил Игорь.

- И плац мыли со стиральным порошком, и лестницы оттирали щетками, и бордюры белили под дождем, и в грязь цветочки высаживали, - подтвердил Ерохин. - Всё как положено. Обычный дурдом.

- А ещё тестирование по всем дисциплинам, ночные тревоги и бесконечные построения, - добавил Усольцев.

- Как результаты? - спросила Люба.

- Не знаю, как комиссия, а наше начальство удовлетворено.

Усольцев очень смешно пародировал знакомых и не знакомых Любе людей. Она весело смеялась. Игоря это задевало и он, удивляясь неожиданно возникшему чувству, стал ревновать девушку к веселому Усольцеву и находчивому Ерохину. Гриша давно догадался о состоянии Игоря, усмехался про себя и решил помочь незадачливому приятелю. Когда проходили мимо ярко освещенного супермаркета, он окликнул  Дон Жуана — Усольцева, увлеченного очередным анекдотом:

- Владимир, у нас сигареты закончились. - А Игорю он шепнул: - Артподготовка произведена. Вперед!

Парни стремительно исчезли за самораздвижной стеклянной дверью супермаркета. Игорь спросил у Любы:

- Володька — веселый человек?

- Трепач. Хоть бы слово правды сказал.

- Он вроде не врал... Так слегка преувеличил и приукрасил для убедительности...

- Эй, братан! Дай закурить, - раздалось за спиной.

Игорь оглянулся. Рядом, в двух шагах стояли два отморозка — наглые, развязные, ищущие приключений. Обычно в таких случаях, четко следуя наставлениям курсовых офицеров не ввязываться в сомнительные истории без особой на то необходимости, то есть без прямой угрозы жизни своей или окружающих, Игорь поспешно отвечал: «не курю» и быстренько сматывался. Уличная драка — не его стихия, боец он никудышный. Тем более один против двух. Себе дороже. Но рядом девушка. Авторитет ронять не хотелось. Придется драться. Вспомнился киноактер Брюс Ли, раскидывающий своих обидчиков пачками. Игорь усмехнулся, мол, неплохо быть Брюсом Ли. Усмешка отморозкам не понравилась. Он тут же почувствовал удар в живот, потом в лицо. Тело до автоматизма натренированное в спортзале, привычно реагировало на удары — напрягалось, расслаблялось, уклонялось. Мозг командовал — влево, вправо, бей, блок, бей. Ни азарта, ни злобы. Голая техника. Не зря их гоняли, как служебных псов.

Вдруг бой закончился. Секунда и оба хулигана оказались распростертыми на земле. Ерохин держал одного, Усольцев второго.

- Что с ними делать? Сдадим? - поинтересовался Ерохин.

- Тебе нужны неприятности? Пусть живут... - ответил Усольцев и, встряхнув своего «клиента», добавил: - Молите бога, что нам с вами возиться неохота. Марш отсюда, пока мы добрые, - велел он, не забыв пинком под зад придать ему ускорения. Ерохин повторил ту же операцию со вторым хулиганом. Драчуны недовольно вскрикнули и поспешно потащились восвояси. Один из них, удалившись на некоторое расстояние, оглянулся и проворчал:

- Менты, что ли? Бьете профессионально...

- Вали, давай, - рассвирепел обычно спокойный Ерохин, - а то я тебе в отделении такой профессионализм обеспечу, не обрадуешься.

Хулиганы прибавили скорость, унося ноги от греха подальше. Люба, наблюдавшая все это безобразие со стороны, не знала, то ли ей смеяться, то ли плакать, то ли хвалить парней за своевременную подмогу, то ли пожурить за долгое отсутствие. Она решила похвалить.

- Как ты? - спросил Усольцев у Игоря.

- Нормально, - ответил он, вытирая кровь с рассеченной губы.

Люба пришла на помощь, смыла кровь влажной салфеткой, что нашлась в её сумочке, помогла отряхнуть и привести в порядок одежду. К счастью, ничего не порвалось. Игорь поблагодарил за помощь и сочувствие, улыбнулся и сказал:

- Извини. Я не Брюс Ли. Не люблю драться.

- Кому нужен Брюс Ли? - улыбнулась в ответ Люба, поправляя на нем задравшуюся футболку.

- Господа, мы вам не мешаем, - прервал их нежности Усольцев. - Вы тут объясняйтесь, а мы ещё раз в магазин сходим.

- Ну, уж, нет, - активно возразила Люба. - Теперь вы просто обязаны проводить до дому девушку, напуганную хулиганами.

- Обязаны, проводим, - согласился Ерохин.

Внешний вид Игоря не располагал к прогулкам по оживленным улицам. Молодые люди остановили маршрутку и доехали до самого Любиного дома. Прощаясь у подъезда, она спросила у Игоря:

- Поход в ресторан отменяется? Куда ты с синяками и царапинами!

- Не судьба, - вздохнул он. - Не очень-то и хотелось...

- Позвонишь?

- Позвоню, - кивнул он.

Парням Люба пожелала счастливого пути домой и скорейшего возвращения обратно.

- Увидимся в библиотеке?

- Непременно увидимся. Не скучайте без нас.

Когда девушка скрылась в подъезде своего дома, Игорь поинтересовался у приятелей:

- Как я выгляжу?

- Хреново, - успокоил Усольцев.

- Героически, - усмехнулся Ерохин. - Валерьянку матери купи.

- К отцу пойду.

- Это правильно. Женщин надо беречь, - напомнил Усольцев, а Ерохин добавил:

- Хорошо, что ты сегодня диплом получил и не надо завтра в «шарагу» тащиться.

- Ты о чем, Гриша?

- Объяснительными бы замучили, заставили каждый синяк оправдывать.

- Да, - согласился Игорь. - Повезло. Сегодня, вообще, везучий денек.

- Хорошо, что хорошо кончается...- философски изрек Ерохин.

У отца сидел Самойлов. Они пили. Поводов предостаточно — двадцать пять лет не виделись, в больнице побывали, диплом Игоря, опять же обмыть следует. Синяки прокомментировали профессионально:

- Неделя, не меньше, - авторитетно изрек Самойлов.

- За три дня сойдет, - успокоил Агеев — старший. - У меня хорошая мазь имеется.

И только после этого они поинтересовались обстоятельствами драки. Пришлось рассказывать.

- Папа, я у тебя останусь, можно? - закончил повествование Игорь. - Маме позвоню.

- Сиди, уж, сам позвоню, - разрешил остаться отец.

Игоря пригласили за стол, налили полный стакан водки. Он никогда столько не пил. Пиво, вино, коктейли всякие — это да, а водку, да еще такими дозами - никогда. Он отказывался, но мужчины настояли.

- Стресс снять. Полезно.

Игорь выпил и сразу захмелел с непривычки. Его бережно уложили на кровать в спальне и заботливо прикрыли пледом.

Очнулся Игорь среди ночи от озноба и громких голосов. В соседней комнате мужчины выясняли давние отношения. Стены тонкие, двери раскрыты, слышно отчетливо.

Самойлов рассказывал о себе:

- Из органов я ушел, тружусь в риэлтерской фирме вместе с супругой. Она у меня бухгалтер.

- И как бизнес? – вежливо интересовался отец.

- Если ты о достатке, то нам хватает. Если, о загруженности, то работаю на себя, а не на дядю, потому, вкалываю в полную силу. Если, о людях, то к большим деньгам, всякая грязь налипает. А в целом, хорошо там, где нас нет...

В разговоре возникла пауза. Молчание прервал Самойлов:

- Зачем ты меня вызвал, Миша?

- Не знаю. Подумал, если вы объяснитесь, то ей станет легче.

- Прощения, что ли попросить?

Тебе самому решать, Андрюха. Скажу одно: она ещё жива и мы живы. Потом станет поздно. Захочешь повиниться, а просить прощения будет не у кого...

- Все так безнадежно?

- Слава богу, надежда есть. У врачей, конечно, фиг чего узнаешь, но они от неё не отказываются, лечат. Говорят, положительная динамика наблюдается.

- Это радует, - в голосе Самойлова послышалось облегчение.  Он попытался оправдаться: - Знаешь, почему я тогда, двадцать пять лет назад не женился на ней?

- Ясно, почему. Не любил. Непонятно другое. Зачем голову морочил?

- Я один морочил? Все так поступали, чтобы из казармы уйти и начальству глаза не мозолить.

- Мужики одиночек с детьми находили. Тех и временный брак устраивал. А ты наивной девчонке жизнь сломал.

- Ну, хорошо, дурак я был. Польстило, что она в меня безумно влюбилась. Решил, порадую, бедняжку, дам немного ласки, тепла, может у неё этого потом не будет. Ведь не было?

- Чего «этого»?

- Ласки и тепла. Замуж она  выходила?

- Выходила два раза. Первый муж — безработный писатель - сидел у неё на иждивении и рассуждал о своей гениальности. Второй — строитель — развел бурную погоню за деньгами. Маша чуть с ума не сошла от его безудержной активности, когда он начал таскать её  на  частные ремонты. Это Машу! С её аллергиями на все подряд.

- Вот,  и женись на такой!

- Конечно, нам подавай красивых, сильных, здоровых жен, чтоб на них все заботы свалить, а самому при этом чувствовать себя главой семьи и господином.

- Миша, ты сейчас о ком? Обо мне, о себе или о Машиных мужьях.

- Обо всех понемножку.

- Ну, подумай сам, какая Маша — жена? Витает всю жизнь в облаках. Окружила себя детским садом, вместо того, чтобы своих детей воспитывать.

Отец после этих слов долго молчал, а потом тихо спросил:

- Тебе, Андрюша, сейчас дать в морду или подождем до утра?

- Не понял! - удивился Самойлов.

- А то ты, друг мой ситный, не догадываешься, почему у Маши нет своих детей и почему  её готовят ко второй операции?

- Это из-за того давнего аборта что ли? -  негромко воскликнул Самойлов.

- Что ли...

- Черт возьми!

- Вот тебе и черт.

- Тысячи женщин делают аборты и ничего..., - растерянно оправдывался Самойлов.

- Срок был большой. Она ведь рожать хотела. А тут ты - против, родители - против. Беременность тяжелая. Врачи пугают отрицательным резусом, выкидышем и неполноценным ребенком... Ей бы тогда хоть малейшую поддержку...

- Откуда ты все это знаешь?

- Не слепой, видел. Да и Наташка моя тогда с Машей подружками считались. Откровенничали.

- Что ж ты не поддержал бедную девушку?

- Я был мужем её подруги, а любила она тебя...

- Теперь, как я понимаю, наоборот. У вас все срослось. Кстати, давно вы вместе?

- Около пяти лет. Перед поступлением в академию я привел Игоря в поликлинику УВД на медкомиссию и в коридоре столкнулся с Машей. Увидел,  как током пронзило. Её и меня.  Стали встречаться. Тайком, как школьники. Стыдно. Обоим под пятьдесят, а у нас любовь, как у старшеклассников. Потом позвонил Игорь… из больницы. Ты понимаешь, она знала, что у неё рак. Анализы сдала, собиралась в больницу, очередь ждала, а тут приступ... Еле уговорил расписаться, чтобы на законных основаниях помогать. А то пришел первый раз в больницу, сразу вопрос: «Кем приходитесь?» Мне сказать нечего...
 
Мужчины некоторое время помолчали, а потом Самойлов неожиданно спросил:

- Где Тамара — младшая сестра Маши?

- У Маши есть сестра?  Впервые слышу.

- Во всяком случае, была. Может и родители живы?

- Нет, родители умерли, это я точно знаю. Сестра, говоришь... Что ж, поищем...

Мужчины опять замолчали. Игорь услышал, как они стали укладываться спать. Отец стелил постели:  гостю на диване, себе на раскладушке.  Вскоре мужчины погасили свет и, кажется, уснули.

Игорь не спал. Он думал. Нет, не о том, что невольно подслушал через тонкие стены. Он думал о себе. О своем будущем. Служить в милиции он не хотел. Игра в комиссара Мегрэ, Шерлока Холмса и великого сыщика современности Турецкого его не увлекала даже в раннем детстве. На поступлении в академию МВД настояла мать. Получи, мол, высшее юридическое образование, а там видно будет. Юристы везде нужны. Но пятилетний контракт обязывает его отслужить положенный срок в системе МВД. Он отслужит. Вопрос в другом: «Кому это надо»?
Он толи слышал, толи читал о том, что для того чтобы добиться успеха в жизни необходимо иметь цель, идею и образ врага. Ни того, ни другого, ни третьего у Игоря не было. Ни точно намеченной цели, ни идеи, ради которой стоило к ней идти, ни врагов, которые служили бы преградой для её достижения. Близких друзей, впрочем, тоже не было. Эти мысли тревожили и пугали Игоря. Он не понимал зачем, ради чего пришел на эту землю. И как жить дальше он тоже не понимал…

Продолжение следует...