Мир без звука. 1, 2, 3, 4 главы

1.

"Тьфу, как же я ненавижу зиму! Скользко, холодный ветер все время пытается залесть под воротник и устроить там холодную смуту, колючий мороз... Бррррр! Не люблю зиму!"
Так размышлял я, спеша в один из зимних вечеров на репетицию нашей группы. Позвольте представиться: Юрий, гитарист молодой музыкальной группы, но, на мой взгляд, имеющей огромные возможности. Я очень люблю музыку, это моя жизнь. Я играю с 6 лет. Сперва было фортепиано, затем уже моя любимая гитара. Иногда друзья смеются надо мной, говоря, что моя девушка - это моя гитара. Но в каждой шутке есть доля правды: у меня нет девушки и я не верю в любовь, я не хочу и не ищу ее.
Я очень торопился на репетицию, у меня было столько новых песен в голове, я хотел как можно скорее все рассказать моим товарищам по группе. И, знаете, эта репетиция прошла в объятиях Музы: все были на пике своих творческих и душевных возможностей, все сливалось воедино и музыка, благоговейная музыка, звучала непрерывно. Через несколько коротких часов мы, обессиленные, решили встретиться завтра как обычно в 6.
Репетиция закончилась поздно, и по этой причине мне пришлось бежать домой: у моей мамы был день рождения, и я очень хотел ее порадовать, ведь она столько перенесла из-за меня!.. Самое страшное для нее - это мои попытки самоубийства. В депрессии, в творческом кризисе мне были все противны и ненужны, я ненавидел сам себя и этот мир, даже гитара, моя любимая гитара, казалось тупой и совсем ненужной деревяшкой со стальными струнами... У меня не было никаких сил ни на что, даже на самоубийство. Наверно, в этом виновата была зима. А вот весной, когда природа просыпалась... Это рождение подействовало на меня как прозак, появились силы на размышления. Размышления привели меня к красивой смерти от передозировки таблетками. Но у меня ничего не вышло: просто месяц пролежал в больнице с отравлением и затем год наблюдался у психиатра.
Однако, суицидальные мысли меня частенько посещали все равно. Я был недоволен своей жизнь, собой... Но жил я ради мамы и группы.
Я очень спешил к маме. В наушниках играл любимый thrash metal. Перебегая на пешеходном переходе, я думал лишь о том, что надо забежать к Олесе и забрать мамин сюрприз - красивые золотые часы на заказ, о которых она мечтала давно. Я был слишком отвлечен мыслями и музыкой, что не заметил машину...
Водитель же, занятой бизнесмен, не заметил меня, так как решал чересчур важные вопросы своей компании...
Если бы не все это...
Если бы я не думал о сюрпризе...
Или если бы водитель не говорил по телефону...
Если бы мой плеер разрядился, и я остался бы без музыки...
Если бы водитель не был так взволнован проблемами на работе...
Тогда бы он заметил меня...
А я бы заметил его...
Кто-то кого-то пропустил...
Мама получила бы свой подарок...
А водитель спокойно разрешил бы все свои вопросы...
Но все сложилось иначе.
Взволнованный бизнесмен смотрел невидящими глазами на дорогу. Он видел лишь то, что знал: переход почти всегда свободен и можно газовать.
Я, вдохновленный музыкант и любящий сын, бежал и ничего не видел из-за летящего в лицо снега. Я бежал по привычке.
И вот так газанувший водитель столкнул меня.
И мигом все проблемы были разрешены.



2.

Помню, я был как-будто внутри радиоприемника. Темно, и лишь глухо несется музыка из него наружу. Lumen, Metallika, LP, Save, 7 раса, Nightwish... А это что? Это же... Моя музыка! Си, ре, ля, до, до, ми, соль... Да! Я это написал вчера.
Но вдруг все прекратилось. Тишина и темнота. Яркий свет. "Что за черт?.." - пронеслось в голове, когда я невольно зажмурился.
На секунду мне показалось, что я слышу возню возле меня. Прислушавшись, я понял, что ошибся. "Ну и где я? Умер?"
Наконец глаза привыкли к свету. Я увидел маму, кусающую свои губы, ненакрашенную и как-то постаревшую. Рядом с ней мужчина в халате - врач, как я понял.
-Мама...
Мама заплакала. Ее губы что-то шептали, но я не мог расслышать.
-Мама, говори погромче, я не слышу тебя...
Мама заплакала еще сильнее. Странно, но я не слышал ее всхлипов...
Врач отошел к тумбе и что-то начал писать.
-Мама, не плачь...
Врач подал мне записку:
"Юрий, Вы попали под машину. Так получилось, что задет тот отдел головного мозга, который отвечает за слух. Вы оглохли."
-Что?! Такое невозможно! Я музыкант! И... И я слышу! Я же говорю! Да?
Ответом была следующая записка: "Прислушайтесь. Разве Вы что-то слышите?"
Я послушно прислушался. Мама с надеждой смотрела на меня, в ее глазах застыли слезы. Врач что-то мне сказал. Я силился его услышать... Но нет, все тщетно. Я покачал головой. Мама разразилась новыми рыданиями, а я ничего не мог изменить. Она, было, бросилась ко мне, но врач не позволил. Написав мне, что я должен отдохнуть, он вывел маму из палаты. Я же погрузился в размышления:
"Как теперь жить? Я не способен слышать музыку, как музыкант я убит. Как студент тоже. Теперь я - инвалид. Почему... Почему у меня отобрали самое дорогое - слух? Нет, я не смирюсь! Надо искать выход, а пока приспосабливаться к такому существованию..."
В этих безрадостных мыслях я провалился в сон.
Я смотрел телевизор, переключал каналы. Но почему-то звука не было. Я нажимал на кнопку, чтобы было звучание, но все было тихо. Я бросил это дело и вышел на улицу. Город встретил меня бьющей по ушам тишиной. И тут я понял, что я - герой фильма, который я только что смотрел по телевизору. Я почему-то выключил звук и не могу его включить. И пока я его не включу, мой мир будет без звука. "Нет, так не будет!" - воскликнул я, но мой возглас утонул в тишине.



3.

Прошел месяц в больнице. Вместе со слухом, у меня были сломаны ребра и ноги. Один раз меня навестил тот водитель. Оказывается, он тоже попал в больницу, к счастью, ненадолго: у него были лишь сильные ушибы и кровотечение, что пришлось делать переливание, которое прошло очень успешно. Он очень переживал из-за случившегося. Он каялся, исповедовался передо мной. Вначале он писал мне, а потом забыл, что я не слышу, и говорил что-то о своих проблемах дома, на работе, со здоровьем... Оказывается, жесты могут многое сказать.
Маму к себе я не подпускал. Не мог. Не мог видеть ее лица, не мог показывать ей свою слабость. То же было и с моими товарищами по группе. Я знал, что они чувствуют себя удручающе, не хотелось видеть их лица, зная, что они винят и себя, хотя это так глупо...
Интересно получается: убийцам и маньякам безразлично, что их жертва умерла, они даже получают удовольствие от убийства. А вот обычные люди, хорошие люди, страдают оттого, что кто-то, по их уразумению, попал в беду из-за них, хотя это вовсе не так!.. Странно.
Лежав в больнице и смотря в скучный белый потолок, у меня развивалась депрессия. Вечные мысли на тему, почему все так, почему я стал таким вот. Хе, теперь-то я знаю, что так думать нельзя никогда - такие мысли есть центральный источник душевной боли. Я тогда даже не думал о музыке... Понимаете, каково мне было?! Хотя какая вам разница? Всем же известно, что никогда никто не сможет понять тебя правильно, да и всем просто не до тебя, у самих проблем много. Это нормально, ведь естественный отбор никто не отменял.
Но вернемся. После месяца в больнице я был отправлен домой, весь перебинтованный, но уже в более терпимом состоянии. Слух мой не подавал никаких сигналов готовности слышать и слушать. Я ощущал себя тупой амебой, я не мог смотреть на мать. Она, моя прекрасная женщина, за какой-то месяц превратилась в старуху. Я никак не мог на нее смотреть - хотелось провалиться под землю, исчезнуть, быть забытым всеми. Увы, такой радости мне не было предоставлено.
И вот я зашел в свою комнату. Все в ней было, как прежде: магнитофон, музыкальный центр, ровные стопки музыкальных дисков, стол с компьютером и мини записывающей студией, которую мы соорудили с моими товарищами, учебники и тетради, книжный шкаф, гитары, одежда... Все, абсолютно все, осталось прежним. Все! Кроме самого хозяина. В порыве ненависти, ярости и обиды я было ринулся разрушить все эти аккуратные ряды дисков, разломать их, разбить инструменты, разорвать нотные тетради, но боль в ребрах и голове остановила меня - я провалился в безмолвную тишину на сутки...
Как потом мне объяснил врач, я, будучи подростком-максималистом, не мог смириться с моей новой физической ограниченностью. Это вызвало во мне праведную, на мой такой взгляд, ярость, которая ударила по неокрепшему организму, что и привело к потери сознания.
Мама взяла больничный, чтобы присматривать за мной, однако, через две недели я уговорил ее вернуться на работу. Там люди, общение... Все легче, чем вечно созерцать инвалида-сына.
А я думал, и думал, и думал... И лучше бы у меня не было моего сознания, ибо именно оно, родное и столь доброе, под руку подводила меня к петле, нежно подсказывая, что вот оно, решение всех проблем... Но сила воли еще не была сломлена, да и лень сыграла добрую услугу.


4.

Мой решительный настрой бороться, который зародился в больнице, быстро затух в стенах родного дома. Я совершенно не знал чем занять появившуюся из ниоткуда кучу времени. Первое время я спал – того требовал мой ослабленный организм. Но и спать вечно тоже нельзя – мое тело насытилось и теперь с усердием бодрствовало и мыслило. Я смотрел в свой белый потолок и все жалел себя. Вот он, тупик! Величайший японец современности Харуки Мураками сказал: «Никогда не жалей себя. Себя жалеют только ничтожества». И в этом он абсолютно прав. Все читали «Слепого музыканта» Короленко? В один момент главный герой начинает жалеть себя – и тут-то он падает вниз. Перестает всех уважать, озлобляется, уходит в себя. Вот это – тупик. К сожалению, я замечаю, что большое количество людей жалеет себя, абсолютно не имея на это веских причин. Если они не изменят свое отношение к родителям, которые не пустили их на полночную вечеринку, если они не перестанут говорить, что их никто не понимает, они станут или слабаками и тряпками, или озлобившимися людьми, злыми ежиками, и у них уже никогда не будет радости в жизни, никогда не будет настоящих друзей.
Но я отвлекся. Жалость к самому себе привела меня в тупик, как я уже писал. Я лежал, смотрел, ел, когда говорила мать, и все жалел себя. Мне это ненадоедало. Это просто было.
Однажды ко мне зашли парни. Они все чувствовали себя сконфужено и неуверенно. Мне было жаль их. Они говорили, что никогда не возьмут в группу никого на мое место – это место навсегда мое. Я усмехнулся: «Я оглох. Как у MAIO. Я не смогу быть музыкантом». Но тут Ден, человек веры и надежды, заявил, что слух не играет столь большой роли, какую я выдумал. «Вот смотри, - летел его карандаш по бумаге, - Ты же помнишь произношение и  звучание букв, слов? – я утвердительно кивнул. – То же и с нотами! Я уверен, твои пальцы сами помнят, куда бежать, а голова помнит звучание нот, и так ты будешь помнить, сочинять и знать мелодию! Попробуй!» Я был ошарашен. В мой мир жалости ворвался такой сумасшедший вихрь энтузиазма и веры, что я просто не мог ему не поддаться. Но мне было страшно. Я уже обжегся в больнице, когда утверждал, что все слышу. А что будет теперь? Если я не смогу сыграть, то и последняя надежда тоже умрет. Я не смогу это пережить.
«Попробуй…»
Последний шанс.
Все же по натуре я был рискованным человеком, авантюристом. Я решился. Взял старенькую классическую гитару, сел на стул. Левая рука крепко сжала гитарный гриф. «Ну же, не подведи, родная» - прошептал я про себя. Я закрыл глаза. Вздохнул. Удар по струнам. «Ну? Что там?, - вертелось в голове, однако, я не мог позволить открыть себе глаза. «Надо играть, - пронеслось в голове. И пальцы сами собой начали исполнять песню «Ветер судьбы»:

Я шел по осеннему парку,
Тонул в красных слезах октября.
Я просто забыл, где я не был,
Я просто не понял, зачем я там был.
Вдруг раздался резкий свист –
И ветер меня подхватил.
И в диком вопле утонули
Осеннее небо и дождь.

Ветер судьбы уносит меня,
Меняет жизнь мою безумно.
Ветер судьбы уносит меня,
Куда? Я не знаю.
Зачем? Вот ведь судьба!

В диком вальсе мы тонули,
Я почувствовал вдруг сердце.
Знаешь, брат, а я не помер!
Я же жив! И сердце бьется!
Знаешь, брат, зачем летим?
Нет? И я не знаю тоже!
Тем же это и забавно –
Улетаешь в никуда!

Ветер судьбы уносит меня,
Меняет жизнь мою безумно.
Ветер судьбы уносит меня,
Куда? Я не знаю.
Зачем? Вот ведь судьба!

Там суждено сбыться мечтам,
Там суждено сломать ключицу.
Там суждено всем быть собою
И каждый получит то, чего стоит!



И песня закончилась. Я пугливо приоткрыл глаз, будто мышка выглядывает из норки узнать, нет ли поблизости лисицы.
-Ну, как? – прошептали мои губы без моего согласия.
Рты же моих товарищей были разинуты.
«Юр, ты это сделал, - написал пораженный Ден. – «Ни одой фальшивой ноты. А ведь ты еще и пел!..»