Валюха залетела

       1.

- Валюха залетела!
- Куда залетела?
- Между ног! Куда же еще! Ну, мужик не понял бы, но ты же – баба! Должна сразу хавать!
- Залетела! Хавать! По-человечески – слабо изъясниться?
- По-человечески? Это ты у Валюхи спроси! По-человечески она? Вот дурища!
- А он - что?
- Что-что? Ну, туда, ну, сюда и – все! Убила бы!
- За что?
- За – сюда!
- Ты готова всех перебить!
- Нет, тебе твоего жеребца  с дышлом оставлю!
- Это твой жеребец!
- А ты что, под моего подкатывалась? Оторву ему прибамбасы!
- И с чем тогда останешься? Как Валюха - под сексуально озабоченных стелиться  станешь? Так они – туда, и – полная!
- А что, Валюхе под его батяню, под этого кобеля старого надо было?
- То-то и оно, что не надо было ни под старого, "переученного", ни под молодого, "недоученного". Ей, изголодавшейся, и старый впрыснул бы. С выдержкой, конечно. Валюхе не так обидно было бы выскребать!
- А сосунок-то, хоть денег ей на чистку даст?
- Дождется Валюха! Это ничтожество ходит и бахвалится: "Валюху стоймя взял! Заборная жердь треснула!"
-  Изнасиловал? Так пусть Валюха на суд подаст! Этот же недомерок на ней жениться не станет!
- А ты спроси у Валюхи: нужен он ей такой? Раз решила от "росточка" избавиться – не нужен! Обожглась девка! С первого раза!  Хотя - это дело поправимое.
- А ты чего злорадствуешь?
- Своего уступать не хочу!
- А я что? Своего уступила? Да я любой глазищи выцарапаю! Пусть только зенками стрельнет!
- Да отстреляется твой, и знать не будешь!
- Да что там знать-то? Пришел домой – в ванную его скорей! Ну, там - спинку потереть. А сама поглядывай: довесочки всплывают, нет?
- Ой, ты правду говоришь, или шутишь?
- Шучу, конечно. Но мужики, они такие кобели!
- А мы – суки, выходит?
- Да бабы мы! Бабы! Сидим тут, треплемся.… А Валюху жаль. Залетела. Натерпится! Этот-то, ну, гинеколог молодой, что-нибудь "тямит"? Не больно скребет?
- А я что, на свиданку к нему ходила? Если бы прислали девку! А то - пи…деныша! Живи в деревне! Заморыш – стоймя! Да еще и жердь испоганит!
- И по мне, конечно, лучше бы пацана  не присылали, а зубника с опытом.
- А зубник – что, и вместо гинеколога может?
- Сможет, если захочет!.. А Валюха ходит, как в воду опущенная. Едва ноги волочит.
- Да не от того она так ходит, наша Валюха. А потому-сь, что вчера-сь … затрахалась!
- Ой, врешь ты, подруга! На Валюху наговариваешь! А с кем?
- А никому не скажешь?
- Ты что? Мне не веришь?
- Ты думала Валюха - геморройная ходит, да?
- Я вообще ничего не думала. Ну, думала – залетела.
- И людей сторониться стала, что походку изменила? А походку потому и изменила, что повеселилась!
- Ну что ты заладила: …ась да  …ась!
- Заладила? А как не заладить? Сидим тут с тобой, обе пузатые!.. Переживаю!
- Ну, и мне Валюху жалко.
- Тебе? Тебе то уж ее совсем нечего жалеть!
- Это еще почему?
- А вот и потому!
- Ну, а все-таки?
- Тебе лучше не знать!
- А еще подругой называешься!
- Так для твоего же добра!
- А то, что изменится?
- Изменится!
- Да выдумываешь ты все. Лучше б Валюхе посочувствовала.
- А уже посочувствовала! А теперь и тебе посочувствую!
- Мне?
- Да! Тебе! Тебе!
- А это еще почему? Мне?
- А затем, что твой…
- Что - мой? Что – мой? Договаривай!
- Твой сегодня в новых штанах пахать поехал?
- Ну, в новых! А причем его новые штаны?
- А при том! Старые ты уже, конечно, постирала?
- Постирала!
- На коленках – в чем были?
- В коровьих лепешках! Так он, это – под трактор подползал!
- Ага! Под трактор! А к нашей Валюхе  - под юбку! Не хочешь? Жердь то – заморыш Валюхин сломал!
-  Вот гад! А я вчера весь вечер картошку в полотенце укутывала! Пусть тепленькой поест! А он!..Убью!
- Убьешь? Да никого ты не убьешь!
- Глазом не моргну!
- Дура ты, дура! Я тебе как подруге говорю. Не подымай ты вой. Валюха залетела?
- А мой-то, чего на нее лезет?
- А Валюхе все равно теперь! Удовольствие получает. Ей все равно все выскребать придется!
- Но мой-то? Почему?
- А потому и молчи! Подымешь вой  - Валюха тебе счет, в конечном итоге, предъявит: с твоего на аборт скачает! Ей что? Доказывать надо, что заморышу отдалась? Это он там пусть бахвалится. Не всякий поверит: "Жердь треснула!" Пьянь болотная!
- А делать что?
- Валюхе посочувствуем! Она ведь … и моему не отказала! Стало быть, выручает - наших! И нас с тобой, заодно! Мы же с тобой – пузатые! Но мы-то – при мужьях!

2.

Восьмая неделя уже пошла, как Валюха залетела. В девках.
Две ее подружки замуж выскочили, а она – нет, не успела, в разряд залежалого товару перешла.
На свадьбах в обеих подруг свидетельницей вытанцовывала: в одну субботу – в одной, в другую – в другой. На обеих свадьбах со свидетелями – нацеловалась! Оба тискали, по пьяни, и оба отпали. Оба во мнениях сошлись: нашли Валюху фригидной. Сама Валюха инициативы никакой не проявляла:  ее целуют, тискают – стоит, как дерево; руками не обовьет – висят плетями. Какому парню такая понравится?
На счет этих парней у Валюхи было свое мнение – ошибочное, конечно: рахиты они. Вот такой несуществующий баланс: фригида и рахиты.
А дело все в том, что у Валюхи был парень. И в третью субботу она с тем парнем должна была пожениться. Только он на Севере деньги зарабатывал. Пошел фарт ему. Вот он и решил задержаться – думал, заодно и на дом, и на машину накопить. Вот и не попал на свадьбу к друзьям.
А Валюха себя так и вела: она ни при чем – парни к ней сами липнут. Ну, поцеловалась там!.. Конечно, дурой себя вела, хотя сама так не считала. Просто берегла себя, как умела и могла, для своего жениха.
Подруги, выскочив замуж, скоро только стали считаться подругами: мужьями огородились.
Почти полгода прошли у Валюхи как в тумане. Ждала, надеялась, верила и изводилась. И вернулся таки к ней ее жених с заработков: - Валечка, моя ты кралечка! – взял за руку и в поле повел, а там на руки и под стог, и – пока не сдох!
Вдвоем к утру выдохлись, мертвецким сном уснули. Пастух со стадом разбудил. Всем выражал удивление: - Чего это стог развороченный? Дай, думаю, подойду – погляжу!
 Не фригидной Валюха оказалась, совсем не такой, как свадебные свидетели языками мололи. До чего же подлыми бывают люди! Оговорили Валюху. До ее жениха дошло. А он возьми и взбеленись: - Ах, вот ты какая! Ах, вот ты почему была со мной такая жгучая! Я там, на Севере!  Ты тут! Натренировалась, сучара! – распсиховался и пошло-поехало: стал свое горе водкой заливать; денег он уйму заработал. Но, какое горе? А то, что сам и придумал. Нашел, кому верить! Валюхе не поверил. Даже слушать ее больше не захотел: - Развратная!
Дурой девка повела себя. Не сопротивлялась, а отбывалась теми же чувствами, что и жених ее: вдвоем дорвались до бесплатного. А чем закончилось? Разбежались!
 Залетела. Восьмую неделю Валюха залетевшей ходит. Думала – жених одумается, выслушает ее правду. Куда там? Два месяца почти прошло – подступиться  не позволил. Все с дружками, с какими? – с пьянью! И все деньги просадил! По стопам папочки своего пошел. Да хрен с теми деньгами: себя как человека сгубил, пьянь пьянью сам стал. Два уже таких в деревне было. Он третьим записался. И опротивел Валюхе.
Валюху тошнить стало. Растет расточек, хоть и посаженый в любви, да к сеятелю отвращением отвергнутый. Задумалась Валюха: плод на свет появится – от кого? Как ему тогда объяснишь, что папа был лучше всех, если он таковым не является? Крепко задумалась Валюха и - решила: избавлюсь! Любой ценой избавлюсь! Пусть сама буду несчастной, но еще более несчастного плодить не стану! Такая обида Валюху за себя взяла! Ждала, терпела! Отомщу! Кому? Да хоть подругам бывшим! Вышли замуж – отвернулись! Они на девятом месяце – счастливые!  Я на восьмой неделе – несчастная!
Вот почему сидят бывшие подруги и треплются. Валюху жалеют. Они благоразумнее Валюхи. А им не сладко: они – на девятом месяце! А мужики, они всегда кобелями были! Знали, девки, за кого замуж выходили?
Хоть и досадила им Валюха, а, как подругу, ее жаль. И жаль потому, что они родят, а Валюха – нет. Про Валюхино решение они от нее и узнали, и не отговаривают, и не осуждают, хоть и грешно это: сочувствуют – подруга!

3.

Валюха перед подругами повинилась: - Подлая я! Скотина я! Грешная я перед вами и перед Богом - вдвойне!.. Но - избавлюсь! – и плакала, и прощения просила. И подруги плакали, и себе прощения просили. За что? А им – нельзя: на сносях! – и себя жалко, и за мужей, кобелей, обидно, и подруги бывшей жаль. Бабы! А потому Валюхе и сказали: - У нас свои проблемы, у тебя – твои. Бог тебе судья. Поступай, как душа твоя тебе велит! – простили.
- А так и поступлю! Избавлюсь и уеду! – распрощалась Валюха с подругами навсегда.
Бухнулась Валюха на колени перед матерью: - Прости, мама! – разревелась. Дело того стоило.  А потом мать и себе разревелась. Весь вечер вдвоем прорыдали. И поняла мать дочь свою и простила. И помочь  - и пообещала, и взялась. Кто, как не мать, поможет?
- Сходи, дочка, в церковь, помолись! – а сама за самогоном к соседке сбегала. Соседка любопытствовать стала: - Что стряслось? Чего твоя Валюха в церковь заходила? Раньше-то и близко не подходила.
- Уезжать надумала! – полправды ответила мать любопытной соседке. Соседка согласилась наполовину, догадываясь, что не совсем все так. А что там догадываться? Скотины никакой Валюхина мать не держит, а тут целый ведерный чугун картофеля вдвоем с Валюхой намывают. И обе – лица на них нет. Не к празднику готовятся. Соседка сразу смекнула, что к чему. Валюхин, несостоявшийся жених, два месяца тому, как с Севера вернулся. Валюха  в ту ночь дома не ночевала – пастух в стогу утром застукал. Чего же тут не разуметь? Залетела Валюха! Избавляться будет! В бабушкин способ! – и рот перекрестила: не рассказать бы какой другой соседке; сочувствовала Валюхе и ее матери: - Дам я тебе хорошего первача! 
Действо Валюха с матерью на вечер спланировали. Картофель, полный ведерный чугун, Валюха сама варила. Сама принесла ведро воды от колодца, и наполнила чугун с картофелем. Теперь чего бояться тяжести тягать? Наоборот – нужно! Беречься теперь незачем – подняла тяжелый чугун и на горячую плиту поставила. Пусть варится! И сели вдвоем с матерью за стол – ужинать.
Никогда у них водки на столе и четвертинки не стояло, а теперь – целый литр. А еды – никакой: ломтик хлеба, луковица, соль, и всего один пустой граненый стакан – для Валюхи.
Картошка варилась долго. Мать водки не пригубила, зато Валюха прикладывалась, кривилась, преодолевая отвращение, глотала и заедала долькой луковицы, иногда с крошкой хлеба. Обе молчали. Мать только вздыхала и подливала дочери водку в стакан.
Сварился картофель. Валюха к тому времени выпила чуть больше половины припасенной матерью водки. Она опьянела, окосела вдрызг, размякла. Мать помогла ей выбраться из-за стола. Подвела к плите, сунула в руки тряпки: - Снимай, дочка, чугун с плиты! Ставь осторожно на пол!
Валюха соображала с трудом, и, как во сне, выполняла указания матери. Низ живота тянуло.
- Сними крышку, спусти немного пар, чтоб не ошпарилась! – распорядилась мать. Дочь повиновалась. – А теперь раздвинь  широко ноги и становись над чугуном! И терпи! Сколько можешь, терпи! – и накрыла дочь шерстяным одеялом, укутала от  головы до пола, и стала поддерживать дочь за руку. – Не сядь на чугун!
Валюху обдавало горячим картофельным паром. Дышать было нечем. Валюха задыхалась и порывалась сбросить с себя одеяло.
- Терпи, дочь, терпи! – уговаривала Валюху мать, посматривая на часы, висевшие на стене. – Уже не долго!
- Не могу больше, мама! И потекло уже! – вдруг закричала Валюха. Ой! Лезет уже!..
 – Прости, Гоподи! - мать сдернула с Валюхи одеяло, приложилась к дочери чистой тряпицей из старой простыни. Приставила вовремя…
- А был бы мальчик! – сказала мать, рассматривая на тряпице в сгустках крови лежащий "в сидячем положении" вымученный полупрозрачный красный человеческий зародыш ростом не выше спичечного коробка. – Захороню! – и обе разрыдались: - Дурак! Дурак какой! От сына отказался!
Валюха вспомнила стог и истерически захохотала.
Мать убрала следы злодейского акта.
Еще через день Валюха уехала из деревни.