Показ страшного фильма психам в клинике Либермана

Сегодня праздник, и по этому случаю новые эксперименты. Зал полон. Мы пришли в смирительных рубашках и садимся на сводные места на заднем ряду. Справа Ирен, слева Владимир, я посередине. Все взгляды устремлены на экран. Либерман собрал нас всех на вечерний показ документального фильма о войне. Ему интересно наблюдать за изменениями в нашей психике во время просмотра, а мне интересно наблюдать за ним самим. Доктор пыжится, словно воробей перед воробьихой, что-то записывает в своей тетрадке, хмурит бровки, почесывает плешь. Санитарка Железная Стерва, как всегда моет грязной шваброй пол и косо поглядывает на нас. Когда она проходит мимо телевизора, и тем самым загораживая своим тощим телом экран, многие пациенты встают с мест, выгибают свои длинные шеи и открывают рты, словно недовольные и шипящие лебеди. Фильм впечатляет нас, несмотря на то, что авторы его выполняли политический заказ, очерняя Верховную Ставку и самого товарища Сталина. Но это не главное. Одному из пациентов на первом ряду становится плохо. Он бьется в конвульсиях, катается на полу, ловко при этом увертываясь от швабры Железной Стервы. Он так жалобно плачет, что, признаться честно, и я чувствую, как теплая слеза течет по моей щеке. Звучит нагнетающая музыка, на экране мелькают ужасные кадры кинохроники. Слеза ужасно щекочет меня, раздражает кожу. Я силюсь ее сдунуть, но ничего не получается. Кто-то за спиной ругается, щелкает ножницами и просит, чтобы я сидел тихо. В противном случае обещает отрезать уши. Хорошо, что со мной рядом Теплый ветерок. Как всегда она элегантна и обворожительна. В вечернем платье, в шапке из бельков и с букетом свежих роз. Я задумываюсь вдруг, кто сей ухажёр, что дарит ей каждый вечер розы? Откуда вообще берутся эти загадочные поклонники? Кругом Арктика. Может быть, это подношения благодарных бельков, шубу из которых эта красивая женщина любит носить на морозе, а, может, к Ирен прилетает волшебник? За клиникой есть вертолетная площадка.
Слеза ужасно щекочет меня. Я пытаюсь потереться щекой о щеку Владимира, но он как-то косо смотрит на меня и отстраняется. Ему интересен фильм, а не мой зуд. К тому же завтра утром у него назначена операция, и доктор запретил всякие физические контакты с другими пациентами. Слава богу, Ирен замечает мои мучения и ловко слизывает слезинку своим остреньким язычком. Я чувствую некую неловкость, что Ирен - немка, что, возможно, ее дедушка стрелял из пулемета в моего дедушку где-то в новгородских топях в апреле 42-го.
Истеричного пациента увели санитары, и доктор Либерман с улыбкой отметил это карандашиком в своей тетрадочке. Ставит галочку, записывает время и фамилию пациента. Там у него целая сводная таблица на всех нас. И тут я заметил, что пошла повальная реакция истерик. На втором ряду не выдержал еще один человек, но вместо слез, он стал смеяться, да так заразительно, что я осмелился тоже хихикнуть. Теплый ветерок укоризненно качает своей головкой.
Фильм рассказывает о нелегкой судьбе 2-й ударной армии Волховского фронта. О том, как в неимоверных условиях изъеденные комарами, без еды и оружия наши солдаты глодают кору на деревьях и разложившиеся по весне трупы конины, и при этом истребляют немецкие и испанские части, прорываясь к блокадному Ленинграду.
К концу фильма мы остаемся втроем: я, Ирен и Володя Гром. Идут титры. Либерман отстраняет бородку от записей в тетради. Грифель на карандаше его от умственного напряжения сломан. Доктор улыбается и вытирает испарину пота на лбу. Видимо, доволен экспериментом.
- Ну, вы молодцы! Какая психика! Какие мышцы! Вот, что, значит, спелись! – хлопает он в ладоши и подходит к каждому, крепко обнимает и даже целует.
Обнимает и целует даже Владимира, хотя тому до операции запрещены телесные контакты. Я делаю замечание по этому поводу, но доктор отшучивается.
- Не волнуйся, голубчик, от моих объятий никто еще не умирал.
Он подходит ко мне и сжимает меня так крепко, что у меня хрустит позвоночник. Видимо, доктор в прошлом самбист. Мертвая хватка. «Тебе бы за языком немецким ходить», - злюсь я про себя, находясь под впечатлением фильма, но на моем лице благодатная улыбка. Ничто не должно выдать меня. Сегодня вечером или никогда.
- Как тебе повезло со мной! – Говорит доктор, ослабляя свои объятия – Про таких, как ты, поговорка в народе живет: родился в рубашке.
- В смирительной. – уточняет Ирен.
И мы все дружно смеемся. Какие замечательные у меня друзья! Какой хороший доктор! За то, что мы досмотрели до конца фильм, нам полагается бонус. Ирен намекает об этом доктору, теребя игриво ему куцую бороденку. И скоро нам подают на ужин креветки с пивом. Сегодня, оказывается, исполняется сто лет со дня рождения Железной Стервы. Все поздравляют престарелую санитарку, доктор дарит ей новую швабру, а мы поем экспромтом для изменницы романс на стихи Пушкина «Я помню чудное мгновение». От пива нас слегка разморило. Поем, а сами думаем «Когда же черт возьмет тебя!». Железной Стерве нравится. Она даже обещает не бить меня больше в печень.