Так не бывает, сказка, гет

Так не бывает

Тимка огорченно разглядывал фингал. Зеркало в несессере  было маленьким, и он пошел в ванную, где над полочкой с бритвенными принадлежностями рассмотрел всю красоту подаренного Маринкиными братьями (или не братьями) синяка.
Надел темные очки. Правая половина лица приобрела сходство с очковой коброй. Или пандой.
Косметических средств маскировки не было по причине отсутствия в его доме женщин, от которых Тимка держал место своей «лежки» в сугубом секрете.

Вот жил себя вполне примерный мальчик Тимофей. Он терпел-терпел опеку, временами огрызаясь и огорошивая родителей откровениями типа «у меня нет семьи», дружил с домашним котом Василием и тысячами сверстников, а потом получил паспорт и сказал папе и маме «адью», не забыв прихватить документы на подаренный на шестнадцатилетие счет в Сбербанке.
Ему повезло: родители и так воспитывали его в свободном стиле, поскольку работа была для них главнее. Родаки отдали ему недостроенную, и так предназначенную для единственного сыночка однокомнатную квартиру в непрестижном районе, в стандартном доме на первом дешевом этаже, и даже помогли стройматериалами. Сантехника и прочие коммуникации были в порядке, обои Тимка поклеил сам – как получилось, зато никто не пенял, что одна полоса в рисунок корабликами, следующая – в цветочек, а потом и вовсе синяя. Какие обрезки соседи выносили за ненадобностью, то Тимка и употреблял. Голый бетон навевал на него меланхолию. По аналогии с моргом, в котором он подрабатывал уборщиком.
Зато жил сам по себе.
Он сумел доучиться в школе, неизменно радуя семью и учителей нормальными оценками, поступил в вуз. Сам, без протекции. 
Поступил Тимофей не в медицинский вуз, как все ожидали, а в универ на факультет биохимии. «Меня интересует, как живое становится мертвым, а мертвое – живым. И не с медицинской точки зрения», - пояснил он родителям.

Так легко учиться, когда никто не контролирует, не жужжит на ухо, не заставляет вовремя кушать калорийные блюда, будучи притом ненавязчивым, но все же находится рядом, и ты ему что-то должен. Это родители, да…
А еще здорово, когда друзья не зовут на вечеринки и футбол. И вообще прелестно, что нет телеящика. Зато комп с Интернетом – вещь обязательная. На него, собственно, Тимка и зарабатывал.
«Ты ведешь себя, как кот, у которого дом там, где ему нравится, да и то не навсегда», - сказала на выпускном обиженная одноклассница, самая-самая, как говорят американцы, «королева школы».
Она оправила слегка помятое Тимкой платьице и, гордо задрав носик, ушла встречать рассвет.
Она и не девственницей оказалась, на что не преминул указать Тимка после перепихона между получением аттестата и бокалом шампанского.
Никаких обид.
Но слова насчет кота накрепко врезались в память.

По большому счету Тимка был согласен, что с родителями ему повезло. Да и приятели говорили, что у него классные предки. Не упали в обморок, когда сын нашел ночную работу: уборщиком в морге. На самом деле, люди мерли бесконечно, у большинства из них находилась туева хуча родственников, каждый хотел чего-нибудь особенного для «дорогого усопшего», и все – разного. Воющая мать просила надеть православный крестик, жена интересовалась, не нашлось ли в карманах сбитого грузовиком мужа каких-никаких ценностей и дискредитирующих документов…Ну типа записки от любовницы, чтобы отхватить лакомый кусок наследства. Дети, если усопший дожил до преклонных лет, просили хоть что-то. На память.
Что? Тимка удивлялся. Если не интересовались отцом тысячу лет, а тут прилетели стаей воронов…И как умудряются толковые мужики столько чад нажить в промежутках между работой и работой?
Не хватало в морге рабочих рук, Тимке приходилось и обмывать, и одевать.
За это, кстати, и получал гораздо больше, чем законная зарплата.
«Дурак ты!»  -  беззлобно отмечали патологоанатом и санитар – два живых, кроме Тимки. -  «Отдаешь все, что находишь!».
«Ленивым и Бог не помогает», - щерился в ехидной улыбке Тимка.
Ленивыми были его сослуживцы.  Не брались за черную работу. Вот и доставались пацану находки, которые он непременно предъявлял родственникам.
Редко что забирали, разве что перстень с бриллиантом однажды попался, зато за честность давали на карман.
Тимка делил деньги на троих. А вещички, если не требовались, аккуратно засовывал под спину обряженным усопшим: если при смерти при них оказались, может, дорогими были.
Записки, дешевые кольца, фотографии…
Вот и этот флакон из внутреннего кармана пиджака внезапно скончавшегося от инфаркта прямо на улице дедули он предъявил неподдельно грустной дальней родственнице. Та явилась за телом прямо перед моментом, когда старичка отправили бы в общую могилу.
Пожилая тетка из провинции мельком взглянула на бутылочку, понюхала, сказала, что пахнет валерьянкой – дед ее всюду с собой таскал.  Поинтересовалась, не было ли при усопшем завещания на городскую квартиру, посетовала, что вежливому мальчику нечем заплатить.
Вежливый мальчик Тимка от «чаевых» отказался, забрал флакон и уже дома начал его изучать.

Тетка, видать, действительно скорбела по дальнему родственнику, потому что не обратила внимания, что флакон ничем не походил на аптечный пузырек. Граненая пробка была плотно притерта к горлышку плоской бутылочки толстого стекла, внутри которого мерцала огненно-красная жидкость. Да еще и перевязана для надежности тонкой золотой нитью сквозь ушки на пробке и горлышке.
Но пахло сильнее всего валерьянкой, да…
Тимка не мог себе представить, чтобы какой-то дед переливал аптечную настойку в антикварный пузырек, разве что был он памятью о любимой женщине: очень похожа была посудина, в какую разливают раритетные духи. Тимка знал о парфюмерии мало, но на то и поиск в Интернете.
Дома нормальные исследования провести было невозможно, да и смысл?
Но странное предчувствие удерживало юношу от желания просто отставить красивую безделушку в сторону.
Редко какие вещи держат люди у сердца. Разве что действительно сердечные средства.
Но Тимка был любопытен до неприличия. Например, когда ему было семь, он подошел к тетеньке на улице и спросил «на голубом глазу», почему с тети не падает кофточка. И тетя, посмотрев в серьезную веснушчатую мордашку, не  разоралась, а честно показала любознательному ребенку, что бретельки прозрачные, потому что сделаны из силикона.
Название Тимка запомнил. Это был один из первых химических «элементов», заинтересовавших его наряду с кислородом, водородом и свинцом.
Из свинца были грузила для снастей, которые отец, рьяный рыбак, отливал собственноручно. 

И тогда же выяснил, что из силикона теткам делают не только бретельки, но и губы и даже сиськи.
С того момента Тимка начал внимательно приглядываться к женщинам, и решил, что натуральная, живая,  - только его мама, ну и еще несколько хороших тетенек. Хотя и у мамы во рту стоял искусственный зуб, потому что свой она выбила, когда съезжала с Тимкой на санках с необорудованной горки и прикрыла его от фонарного столба.
Хорошая у него мама. И папа хороший. Особенно потому, что не мешают Тимке жить отдельно.

Тимка еще раз примерил солнцезащитные очки. Как назло, день был пасмурным, накрапывал дождь. Пары в универе можно было пропустить, для умников, вроде Тимофея Рыжова с говорящей фамилией, был выделен один библиотечный день в месяц, и он его еще не использовал. Но уж очень хотелось узнать, что за жидкость таится в красивом флаконе.
Ох уж эти ревнивые братья! Можно подумать, Тимка эту Маринку насиловал. Сама к нему подвинулась на вечеринке, сама жарко обнимала и в ванную комнату затащила. И пищала от боли и восторга тоже сама. Ну кто же знал, что она нетронутая!
Тимка, конечно, не красавец. Рыжеватый, бледный, конопатый, уши торчат. Худой, однако руки крепкие: как прижмет! Однако девки велись все подряд то ли на смущенную улыбку, то ли на лопоухость эту, как бы подразумевающую теленка несмышленого. Или щенка: поманишь – и всю жизнь следом будет бегать, помахивая хвостиком.
Однако обламывались все. Гормоны у Тимки играли, но голова оставалась трезвой.
Но трахаться хотелось безумно! Как бы найти способ удовлетворять свои желания, чтобы такие вот братцы не воспитывали, и девушки уходили довольные и не беременные?
Хорошо котам.
Тимка перевел взгляд за окно. Там вовсю надрывался любовной песней очередной дворовый засранец с разорванным в честной схватке ухом.
Март уже кончается, а у Тимки ни в одном глазу. Вернее, в одном глазу, и только Маринка, до которой теперь дальше, чем до луны.

Кое-какие реактивы и химикалии у Тимки дома были. В чуланчике он устроил маленькую экспресс-лабораторию с откидным, вроде вагонного, столиком и над ним полками с нужным оборудованием.
Интересно было, например, почему колбасой, которую он сам трескал с аппетитом, брезгуют дворовые коты.
Ну и навыяснял столько, что был бы готовым консультантом для Комитета защиты потребителей.
Наличие элементарных ядов и вредных веществ Тимка способен выявить и дома.
Перезвонив зав. методической частью, которая отвечала за посещение, Тимофей Рыжов отправился в кладовку исследовать неизвестное вещество.

На первый взгляд в откупоренном флаконе не было ничего опасного. Действительно -  багровая, опалесцирующая жидкость, маслянисто тяжелая.  По встроенному шкафу, по недоразумению названному строителями кладовой, распространился аромат цветов и трав, разбавленный почему-то запахом свежей крови.
Сказка, да и только. Ведьмовское зелье.
Чтобы не надышаться вусмерть, Тимка распахнул створки – и вовремя. Голова закружилась, он едва успел закупорить флакон и поставить на откидной столик.

Сознание он потерял едва ли на несколько секунд, потому что пришел в себя, больно приложившись носом о пол.
Лежал он на чем-то мягком, поэтому кровь из носа не пошла. И вообще, все вокруг стало таким громадным и смешным.
Однажды Тимка ради интереса попробовал из косяка с марихуаной, предложенного приятелем в универе, одну затяжку, и ему стало смешно, потому что мир выглядел забавно.
Возможно, в неведомом веществе присутствовал наркотик? Растворимый в воздухе? О таком Тимка не слышал. Он поднялся. Мир по-прежнему оставался громадным.
Походка показалась странной, но Тимка добрался до зеркала в прихожей, на котором настояла мама, чтобы сын выглядел прилично перед выходом на люди, это была единственная поправка матери к обстановке квартиры.
Тимка не понял. В зеркале никто не отражался. Вернее, он не отражался. Неужели в флаконе колдовское зелье, и он превратился в вампира?
Он засмеялся, но услышал только странные звуки.
Может, он и прибежал к зеркалу на четвереньках? Нужно подняться, приложить руку к холодному стеклу.
Понятнее не стало. Тимки в зеркале не было. Зато отражался какой-то незнакомый рыжий кот, встрепанный и худущий. Ему немедленно захотелось дать колбаски. Тут Тимка вспомнил, что его еду коты не употребляют, может, придется сходить к соседке с кошкой Муркой.
Наверное, кот вспрыгнул в форточку на кухне.  Первый этаж, родители давно пытались поставить решетки на окна, а он противился, говорил, что пока не заключенный.
- Кот, пойдем посмотрим, что там в кладовке происходит, а потом я тебя покормлю.
И снова услышал невразумительное бормотание.
Ужаснулся, сделал над собой усилие, уцепился за раму зеркала, приподнялся.
Увидел знакомые глаза.
И заорал:
- Мама!
Вот это слово у него получилось.

*
Оказывается, коты могут произнести «мама». Дураком Тимка не был и понял, что превратился в кота. А тряпки,  на которых очнулся, его собственная одежда.
Он осторожно пробрался в кладовку.  Хорошо, что закрыть дверки не успел.
Итак, Кэролловская Алиса пила из одной бутылочки…Или ела пирожок? Терять нечего.
Тимка вспрыгнул на столик и принюхался к флакончику. Ничего не изменилось. Полизал пробку. Увы, она была хорошо притерта.
Предстояло открыть и попробовать непосредственно жидкость.
Или сначала попробовать в котовьем обличье сбегать к соседской Мурке и уговорить ее на секс? Кошка благоволила Тимке, всегда терлась об ноги, если он приносил мелкую рыбешку, которой отец исправно снабжал его после выходных, веря, что сын будет чистить и готовить такую ерунду.
Тимка с сожалением откинул сладкий вариант и решил довести исследование до конца. Когти вкупе с человеческим разумом – страшная сила!
Когда флакон был открыт, лапы рыжего кошака слегка наклонили бутылочку – и капля неведомого эликсира скатилась на язык.
Закручиваясь в вихре превращений, Тимка все же посередине их уже человеческими пальцами успел закупорить склянку, чтобы драгоценная жидкость не разлилась.
Очнулся на полу, голый, с дополнительным синяком повыше локтя: ударился о дверцу.
Неведомый дедуля оказался колдуном!
Тимка постановил обязательно выяснить, кто он и откуда. Ну и прочее. Раз нашлась родственница и назвала правильные данные, проблем быть не должно.  Посмотреть журнал учета, всех-то делов.
Это же целый переворот в науке!
Тимке-любопытному в голову пришло поставить обратный эксперимент.
Наспех натянув джинсы и свитер, не запирая дверь в квартиру, он выскочил на улицу, приманил того самого поющего о безнадзорной любви кота. На колбасу, как и ожидалось, тот не повелся, зато на валерьяновые капли на кусочке хлеба – еще как!
Парень схватил блохастика поперек туловища, не мешая пережевывать приманку, затащил в кладовку и дал понюхать из флакона. И даже пожертвовал каплей волшебного зелья.
Ни фига! Голодранец мявкнул дурным голосом и выскочил через форточку на кухне. И завел прежнюю песню, теперь более громко и бесшабашно, как мужик после бутылки пива на голодный желудок.
И Мурка из соседней квартиры отозвалась!
Тимка обиделся. И даже приревновал.
Осталось проделать повторный опыт, превратиться в кота и оприходовать Мурку раньше захожего кавалера.
Только каким образом потом вернуться в человеческое обличье? Затаскивать Мурку в собственную квартиру было безнравственно. Сродни изнасилованию.

- Мама, я тут могу исчезнуть со связи на пару дней. Да, мам, девушка. Нет, не невеста. Ну ты же знаешь, как у молодежи…Нет, я буду пользоваться презервативами. Нет, учебе не повредит. Пока, мама.
Тимка выдохнул и присел на кухне обдумать план своих приключений в виде кота. При этом он дурновато хихикал и машинально откусывал от куска колбасы, которую так и держал в руке.
Квартиру открытой оставлять не следует. Брать особо нечего, но свой собственноручно собранный комп Тимка любил. И вообще, противно, когда в доме шарят чужие люди.
Форточка на кухне могла послужить каким-нибудь особо голодным ворам, однако Тимка надеялся на бдительную соседку.

Рыжов случайно знал о выпадающем кирпиче в углу дома, среди кустов. Так получилось, он там отлеживался, когда убежал от мстительных Маринкиных братьев. Со злости врезал кулаком – и кирпич отвалился. Образовалась маленькая ниша. Тимка машинально вставил его обратно, а сейчас вспомнил о возможном тайнике.
Он тщательно запер дверь в квартиру, оглянувшись, забрался под кусты. Они одуряюще пахли весенним, гормоны играли, и, как в последний день жизни, хотелось удовлетворить похоть.
Тимка тщательно рассчитал свои действия. Снял спортивные штаны, оставшись полностью голым. Открыл нишу, запихнул их туда вместе с флаконом. Приоткрыл – и вдохнул, на последних мгновениях человеческого естества закупорил, прикрыл тайник кирпичом – и освобожденным от всех нравственных запретов рыжим котом выскочил из кустов.
Приблудный кот не получил ни одного шанса.
Тимка вскочил в форточку окна, где на подоконнике томилась Мурка, лихо смахнул ее всем тельцем на пол. И уже там начал вылизывать ей мордочку. Обомлевшая от непривычного обращения кошка упала на спину – и тут Тимка не облажался.
Удовольствие было ничуть не хуже, чем от совокупления с человеческими женщинами.
И Мурка, так же, как и они, делала вид, что ей не нравится, не хочется, и вообще, ее насилуют.
В результате прибежала хозяйка тетя Нюра и выгнала пришельца в форточку полотенцем. Мурка осталась лежать разомлевшая. А у Тимки, опрометью выскочившего, некоторое время торчал розовый член из пушистого укрытия. Нельзя сказать, что ощущение холодного воздуха было приятным. И хотелось вернуться и закончить дело.
Тимка улегся под мусорными контейнерами, но не надолго.  Пришлось отбить атаку неудачника с рваным ухом.
Потом  он ушел в сравнительно чистое место у гаражей и начал сканировать местность с желанием потрахаться еще.
Жизнь расцветилась новыми красками.
Время от времени Тимка проверял, не вернулся ли к человеческому облику. И вообще, не страдает ли галлюцинациями.

Он даже не успел проголодаться, как нашел новую кошечку.
Какой-то частью проснувшейся звериной сущности Тимка почувствовал в ней уже рожавшую самку, готовую и желающую совокупиться снова.

К концу дня Тимка вымотался так, что мечтал только добраться до дома. Оказалось, что поиски сексуальных удовольствий завели его на окраину.
Уже в сумерках он, лапа за лапу, тащился по обочине, когда его чуть не сбила машина. Отскочив, свернувшись клубком, по пьяному гоготу из раскрытых окон Тимка понял, что рыжего кота хотели намеренно задавить веселящиеся люди в железной таратайке.
И вспомнил: пятница. Народ вовсю готовится к выходным.
Дальше шел крадучись, аккуратно ставя лапы. Благо даже по осколкам бутылок легкая тушка шла без порезов.
До заветных кустов Тимка дополз практически без сил.
Вот уж погулял, так погулял!
В темно-синих сумерках полежал, даже вздремнул. Но голод заставил шевелиться. Когтями подцепил кирпич, еле увернулся от него, выцарапал из комка треников флакон.

Ветки здорово оцарапали голую спину. Тимка зашипел, невольно вспомнив себя котом, быстро натянул штаны и выполз из-под кустов, крепко зажав в ладони драгоценное снадобье.
Он намеревался повторить удивительное сексуальное путешествие по милым женщинам. И пусть они были кошками – он и сам был котом.
*
Доплелся до квартиры и начал нашаривать ключ, заныканный наверху притолоки. На возню выглянула бдительная тетя Нюра. За ней маячила Мурка. Кошка тут же выскочила и начала тереться об ноги парня.
- Вот зараза! Течка у нее, что ли? Представляешь, Тим, сегодня кавалер к ней через форточку сиганул, еле прогнала. Тощий такой, рыжий, на тебя похож. А ты, небось, бегать начал? Тебе зачем? Вон, пусть мужики с брюхами пивными бегают.
Тимка, проворачивая ключ в замке, сказал:
- Так потому и начал бегать, чтобы пуза не нажить.
- А ты что, пиво начал пить? – сказала ему в спину тетя Нюра.
Тимка не ответил, с трудом запер за собой дверь и поплелся на кухню, впервые в жизни не вымыв руки.
Колбаса кончилась, яичницу было долго ждать. Тимка последние усилия приложил, чтобы вспороть банку тушенки и вывалить на сковороду.
И поймал себя на том, что уже слопал половину жилистого в смальце мяса, даже не разогрев, и прямо лапами («руками», испуганно поправил себя Тимка).
Очнувшись, цивилизованно вымыл руки, поставил остатки тушенки на огонь и даже вбил туда пару яиц.
Вычистив дно сковороды корочкой хлеба, Тимка откинулся на стуле и решил запить ужин кофе. Раньше он употреблял на ночь целую бадью растворимой бурды без любых последствий для организма, а тут запах вдруг отвратил его напрочь.
Тимка задумался: так ли безопасен был его опыт превращения в кота и обратно. Теперь он не станет его повторять, пока не исследует неизвестную жидкость в университетской лаборатории. Но впереди были выходные суббота и воскресенье.
И рабочая ночь в морге. Мертвые ждать не будут.
Тимка с трудом заставил себя одеться и поехал на смену.

Все-таки восприятие мира чуть, да изменилось. Или с устатку казалось? По крайней мере, раньше Тимка за собой не замечал ни чрезмерности обоняния, ни утонченности слуха.
У девушки, сидящей в автобусе перед ним, была менструация. И прокладка была из рекламируемых – с запахом ромашки. Чистенькая девушка.
Парень сбоку от Тимки ехал тоже после ****ок. Только пах почему-то спермой и слегка поскрипывал сиденьем, как будто у него шило в заднице.
Водитель шепотом репетировал разборки с тещей.
«Пока не разберусь, больше ни-ни!» - заволновался Тимка.

Прохладное помещение морга вернуло ему ум и сообразительность. В первую очередь, конечно, Тимка перелистал журнал и выписал данные деда-колдуна. Жил он, оказывается, не в предместье, как помстилось Тимке, - с огородом лекарственных и не только растений, - а в одном из сталинских горкомовских домов. Там и сейчас за непробиваемыми стенами и крепкими мужиками-консьержами жила местная государственная номенклатура. Так просто не попадешь. Ну ничего, Тимка подумает потом.
От усталости спать хотелось неимоверно.
Тимка уложил голову на скрещенные на столе руки – и уснул. 

…Она встала со стола, обитого цинком, как кофту, запахнула руками грудину и живот, распластанная скальпелем от подбородка до выбритого лобка.
Девушка красивая до ужаса! Длинные волнистые волосы, вся такая пропорциональная, от носа до кончиков пальцев. Но на самом деле не красивая, да. Такая же некрасивая, как Тимка. Внутрь ей заглянули, а душа улетела…

Парень вздрогнул всем телом и проснулся. Встал, обошел морозильные камеры. Никакой подобной девушки не увидел. До утра перекемарил.

Вышел в перламутровый рассвет, зевая и потягиваясь. Предстояли трое суток выходных. От морга, но не от учебы.
Первая маршрутка пахла водой, и лужи стояли на полу.
- Погулял вчера народ, зарыгали, - оправдываясь, сказал водитель. – Всю ночь проветривал. Не слышно?
- Да я из морга, так что не парься, мужик, - Тимка хлопнул шофера по плечу.

Ехали бы молча, но водила включил веселенькую радиостанцию «Ностальжи». Что-то напоминали песни, которые Тимка слышал впервые. Но что?

Он ввалился домой, едва разделся, рухнул в постель и проспал не меньше четырнадцати часов.

Мама, у которой был ключ от квартиры, незаметной тенью побывала, оставила судочки с едой на кухне и затарила холодильник. Тимка увидел на мобилке три неотвеченных звонка от нее и успокоился: родители не посягали на его независимость, он просто не слышал сигналов. Как ему повезло с предками!
На радостной ноте Тимка наелся вкусного, пошарил в Сети на предмет превращения в животных.
Попадалась белиберда какая-то сказочная, экранизированная Голливудом.
За свои восемнадцать лет он бы давно заметил, если бы им, оборотнем, был.
Тимка затосковал. Впереди были сутки ничегонеделанья.
Можно, конечно, попытаться проникнуть в дом покойного волшебника. Но Тимка реально оценивал свои возможности. В человеческом виде – сомнительно. А в виде кота…Вдруг получится? В таком случае, как нести склянку с эликсиром? В зубах?
Тимке стало смешно, когда он представил себе эту картинку.
Но почему-то навязчиво лезли воспоминания, как было свободно в теле кота.
И он решил рискнуть еще раз. Тем более, на улице уже вовсю царили сумерки.

Под кустами было влажно, видимо, прошел дождь. Тимка-человек трясся от капель, попавших с веток на голую спину, а Тимка-кот только встряхнулся.
Прилив сил, радость. Не хватало подсесть, как на наркоту. Ну ничего, завтра прямо с утра засядет в лаборатории, только покажется на первой паре.
Рыжий кот выскочил со двора и, памятуя о непредсказуемости и коварстве людей, пошел вдоль улицы, держась ближе к стенам домов, мягкими лапками наступая на светлые от освещенных окон прямоугольники.
Шел без цели. Его уже вела не похоть.
Тимка не догадывался, что вела его судьба.
На перекрестке он заметил девушку. Вернее, внимание привлекли длинные концы волос, которые шевелил ветер.
Кот распластался по асфальту, полный желания прыгнуть и поиграть. «Совсем мозгов нет!» - одернул себя Тимка.
И прыгнул.
Девушка, уже занеся ногу на белые «клавиши» перехода, вскрикнула, подалась назад, освобождаясь от нападения.
И тут перед ней на красный свет промчал черный джип, размером более схожий с катафалком, чем с легковым автомобилем.
Девушка почти в обмороке села на бордюр. Если бы не шаловливый кот, она бы непременно попала под колеса.
Тимка тоже рассматривал ее вовсю. Та самая, из сна. Живая! И будет живая.
Он пискнул, когда девушка схватила его в охапку и прижала к себе.
- Котик, миленький, ты меня спас!
Больше всего в этот момент Тимка боялся, что она его поцелует, и как царевна-лягушка он тут же окажется перед ней встрепанным и голым пацаном.
Ах, как она ему понравилась! И конфузиться перед ней не хотелось.
Она все же его поцеловала в носик и отпустила.
Пошла, наверное, домой. Тимка, чуть погодя, лавируя, побежал следом.

Запомнил дом, подъезд, даже по лестнице прокрался до двери. Дом был старой постройки, кирпичный, пятиэтажный, в нем лифт и не предусматривался.
Девушка открыла двери своим ключом, прихожая была темной. Значит, одинока. Что это давало Тимке, он еще не понял, но обрадовался и вприпрыжку, пока окончательно не стемнело, побежал к себе.

Под кустами уже было сухо. Зато валялась какая-то тряпка. С нарастающим беспокойством Тимка узнал в ней свои спортивные штаны. Кирпич был на месте, прочно закрывая паз в стене. Тимка вывалил его и увидел дурацкую записку, нашкрябанную детским почерком из серии игры в «казаки-разбойники».
Драгоценного флакона нигде не было.
Кот обшарил все кусты и вокруг. Он наворачивал расширяющиеся круги от тайника. Обегал все места, где кучковались дети. Во дворе уже было темно и тихо. Пацанов -  и казаков, и разбойников - давно загнали по домам.
Тимка сел и заплакал.
Он подвывал, пока дворничиха не вышла и не кинула в его сторону картофелину:
- Ишь, разорался! Весну почуял! Пошел вон!
Тимка увернулся от овощного снаряда и убежал в кусты. Там он решил подождать, пока мальчишки вернутся к своей игре, и он сможет проследить за кем-нибудь из них. И найти флакон. Он изо всех сил заставлял себя верить, что судьба не обманет его, ведь не зря он встретил и спас девушку из сна.
А если какой-то малолетний дурачок вдохнет пары и превратится в котенка?
Не буду думать о худшем, решил наплакавшийся Тимка, соорудил из собственных штанов нечто вроде гнезда, согрелся и уснул.
И снилась ему та самая, с длинными волосами, веселая и живая. Глаза у нее оказались серыми с темным ободком. Милая, одним словом.

Дальше началась самая что ни на есть беспризорная кошачья жизнь.
Тимка безуспешно пытался найти волшебный флакон. Судя по отсутствию суеты в доме, никакие мальчишки в котят не превращались.
Он облазил буквально каждый сантиметр двора, даже в помойке рылся. Бесполезно. Разве что объедки нашел, которыми все же побрезговал. А когда местные коты стали выгонять его с меченой территории, Тимка рискнул запрыгнуть в форточку своей кухни.
Но как ни подпрыгивал, как ни запускал когти между уплотнителем и дверцей холодильника, открыть его не удалось.
Единственное, чему порадовался: протекающему крану. Вымылся и водички попил.
Выпрыгнул на улицу, вновь поисками занялся: а что делать коту?
К вечеру форточка в квартире оказалась закрыта. Наверное, мама приходила.
Повздыхал Тимка и приготовился умирать. Пошел напоследок на девушку ту самую посмотреть.
*
- Знаешь, Катюшка, я с работы пришла, а он под дверью сидит. Я конечно, котов в лицо не различаю, но этого запомнила. Помнишь, я рассказывала, как в ту субботу чуть под машину не попала? Этот меня спас, накинулся со спины, дурачок. Худущий такой котишка, видно, давно на улице. Нет, кошачий корм не ест. Ест с моей тарелки и пьет из моей чашки. Ну что ты, он не наглый, я сама ему предлагаю. Ну как я могу отказать, если сидит рядом рыжий скелетик и смотрит умоляющими глазами? Нет, Катюшка, приезжай, сама посмотришь. Только не душись своим ИвРоше, он от сильных запахов шарахается.

Тимка лежал на пушистых тапках, в которых были ноги Иринки, сидящей у компа. Она положила рядом мобилку, наклонилась и одной рукой дернула его за ухо. Просто так, отметить, что они рядом.
Тимка любил ее до беспамятства.

Тогда, полуживой от голода и ледяного дождя, какие нередки в апреле, он с трудом одолел пять этажей и скрутился на круглом, самовязанном из лоскутов и драных колготок, половичке у ее двери.  Тимка бы оттащил кружок немного в сторону, чтобы никто не наступил на него, но рукодельная тряпочка была явно прибита гвоздем изнутри квартиры. Видимо, в старом доме, лишенном домофона и консьержа, бомжи тянули из коридоров все, лежащее без присмотра, как социалистическую собственность. Даже жестяных банок  из-под кофе на подоконниках между этажами, служащих пепельницами для курильщиков, здесь не было. А может, весь подъезд некурящих?
Тимка понял, что падает в голодный обморок, потому что реальность перемежалась обрывками из лекций и прочитанных книг…

Он почти не ощутил теплые в тонких лайковых перчатках руки. Очнулся, когда учуял запах кефира.
- Котик, молоко я не пью. И кошачьего корма у меня нет. А колбасу будешь? Хотя, говорят, нашу колбасу коты не едят…
В последнем усилии Тимка подпрыгнул и ухватил из человеческих пальцев кружок восхитительно пахнущей «докторской». Услышал восхищенный смех. Потом, конечно, вылакал и щедро налитый в глубокое блюдце кефир. Вкусный, двух с половиной процентный, какой любил.
Милая девушка недолго была такой  -  уволокла Тимку в ванную и бессердечно вымыла с шампунем под теплым душем. Зато не пожалела махрового полотенца, завернула, прижала к груди дрожащего, ошеломленного.
- Котик, у тебя даже блох нет. Или ты недолго на улице был…Но почему же такой худой?
Тимка извернулся из полотенца, стоял перед ней, очевидно, еще более страшненький, облепленный мокрой шерстью…
- Меня Ира зовут. Ну иди сохни, - она великодушно бросила мокрое полотенце под батарею, благо отопительный сезон еще не закончился. – А тебя как?
Девушка долго перечисляла клички, Тимка демонстративно вылизывался молча, пока она не сказала:
- Переборчивый ты! Буду называть котофей Тимофей! Мне это имя нравится!
Рыжий кот запрыгнул на колени девушки, обнял за шею передними лапами и ткнулся носом в щеку.
Тимка жил у Иринки уже неделю.  Спал у нее в ногах, поверх одеяла.  Лежал в ногах, когда она сидела у компьютера. Как Тимка понял, занималась дизайном помещений. Иногда работы не было, и она лежала на диване, бездумно переключая телеканалы, поглядывая на мобилку – явно ждала звонка.
Каждое утро девушка брала кота в объятия, он нежно урчал: «Ирра, ирра» – и тыкался носом в ухо или щеку.
Тимка увяз в любви, невозбранной и вроде бы противоестественной, но в человеческий облик возвращаться не желал. Правда, иногда его беспокоили мысли о родителях, но он откладывал на потом. Так хорошо и уютно было с Иринкой. Безнаказанно целовать любимую, вылизывать пальцы рук и ног, ловить ее смех. Ее ласки, когда гладит вдоль всего тела.
Укладывает на сгиб руки, ты вытягиваешь лапы вверх и вниз, а нежная ладонь гладит по пузику, от закинутой головенки, от выставленного беззащитного горла аж до мохнатых яиц – и по-девичьи смущенно отдергивается. И снова гладит длинным и длительным движением, приговаривая такие хорошие слова, которые произносят только в момент любовный любимому человеку.
Тимка свисал безвольной и теплой тряпочкой в Иринкиных руках и мечтал о вечной жизни.

Потом пришла ее подруга, обслюнявила и затискала, попеняла, что худой. Тимка упрыгал от нее на самый верх мебельной стенки и не спускался ни на какие вкусные посулы, пока не ушла.
А потом телефон сообщил Иринке новость. И она засуетилась, договорилась  с салоном красоты и убежала.
Тимка сидел надутый: он не ждал от такой активности ничего хорошего.
И не ошибся.
В их дом ввалился мужик, кинул в сторону трюмо в прихожей букет сирени, схватил хозяйку в охапку, приподнял и сразу потащил в спальню. Тимка уткнулся носом в закрытую дверь.
Он бы на балкон ушел, чтобы не слышать, но дверь была закрыта: хозяйка беспокоилась о растениях в горшках, выставленных по случаю почти летней погоды под солнышко. Кто-то ей сказал, что коты жуют зелень. Нет, будучи человеком, Тимка не оказывался от пучка кинзы к свеженькому шашлыку, да с перышками зеленого лука…
Эх, в человеческом существовании были свои преимущества. Вот хотя бы поухаживал за Иринкой, цветы красиво преподнес, а не швырнул в прихожей.
«Рафаэлло» в красивой коробке.
С родителями бы познакомил…
А сейчас представляет, как этот чужой мужик вбивает девушку в диван, на котором столько ночей они спали вдвоем, Иринка время от времени протягивала руку, чтобы подтянуть к себе в прохладные ночи, а Тимка подпихивал ей мягкую игрушку щенка, который явно был в этом доме много лет. Нечего обнадеживать девушку, да и себя, когда ты просто кот, а она человек.

А сейчас Тимка решил проблему просто: написал мужику в туфли, которые тот легкомысленно сбросил в прихожей.
И выгнулся дугой, приготовившись биться до последнего, когда кавалер обнаружил мину.
- Я его сейчас убью!
- Не смей! Это же кот, он метит территорию! Он же слабее тебя!
Мужик сгреб Тимку за шиворот и потащил к раскрытому окну. Пятый этаж. У кошек вроде бы девять жизней, но Тимка был не настоящий кот.
Он извивался и царапался, он намеревался дорого продать свою жизнь, даже будучи уверенным, что смерти кота Иринка не простит даже любимому мужчине.
Девушка повисла на руке хахаля и вдруг так сильно укусила его за руку, до крови, что тот выронил кота на пол, Тимка тут же взлетел на подвесной шкафчик, оттуда достать его было сложно.
- Ирка, ты с ума сошла? Тебе эта скотина дороже?!
Тимка злорадно следил, как люди вымывают вонючую обувь пришельца, не глядя друг на друга.

Он ушел. В прихожей засыхал сноп сирени.
Тимка аккуратно спустился в подставленные руки хозяйки.
«Урра, урра», - сказал он, обнимая ту за шею.
Иринка ушла в ванную, вернулась грустная, видно было, что плакала, надеясь скрыть следы слез водой. Дрожа в теплом халате, завернув длинные волосы полотенцем, села у компа, мигающего бесстрастным монитором.
- Дурак ты, Тимка, - грустно сказала она. – Ничего не понимаешь. Вот ходит тут. А замуж не зовет. Вот если бы ты был человеком…
Тимка терся о ее ноги, говорил, что любит, что только она самая красивая, умная, хорошая, но из горла выходило только мурчание.
- Ты все понимаешь, - говорила она между тем. – Я вот вчера была на Андреевском спуске, ну ты знаешь, там тетенька есть полоумная, торгует всякой ерундой, в том числе и винтажными бутылками. Представляешь, были десять лет назад такие особенные, с изогнутыми горлышками, для слабоалкоголки. И вдруг я увидела у нее такой славный флакончик, явно прошлого века, может, из малой серии. Думаю скопировать и большей величины поставить в прихожей дома, который дизагню. Хозяин – парфюмер. Что думаешь?
Иринка вынула откуда-то из недр кухонных шкафчиков флакон. Тот самый.
Тимка взвыл и подпрыгнул в воздух, пытаясь достать его лапами.
- Успокойся, что с тобой? Хотя…Пахнет валерьянкой. Но тут же пусто.
Тимка уже и сам увидел, что флакон пустой. Он сел на попу и завыл.
- Что ты так расстраиваешься, котинька? – Иринка сгребла его в объятия, сама чуть не плача. – Неизвестно, что там было. Сейчас я его помою и дам тебе поиграться, хорошо?
Она спустила Тимку с рук, раскрыла флакон и наполнила водой из-под крана, которая тут же окрасилась в багровый, знакомый Тимке цвет.
Тимка взвился в воздух, выбил флакон из рук Иринки – и тут же припал к образовавшейся на линолеуме крохотной лужице.
- Ой мама, - прошептала Иринка, прижав ладони к щекам и опускаясь на пол.
- Иринка, ты выйдешь за меня замуж? – сказал рыжий голый парень, обнимая ее ноги. – Я люблю тебя. Я Тимофей. Я человек.