Утро

Солнечные лучи, рассеявшись через пушистые ресницы, просочились сквозь дрогнувшие веки и устремились вдогонку за отступающим сном. В ушах что-то жужжало, изредка прерываясь на глухие шлепки. Я немного приоткрыла левый глаз: летняя терраса была полна утренним светом, золотыми нитями пробивающимся сквозь неплотные стыки тонких цветастых занавесок. Все также беспокойно жужжало и, распахнув уже оба глаза, я огляделась. Это была муха. Всего лишь муха, которая металась под  потолком и с завидным упорством билась в стекло, надеясь оказаться на воле. Муха была неинтересна. В семь лет человека уже не занимают глупые мухи.

     Я потянулась, вытягиваясь в струнку и, зажмурившись что есть силы.  Зевнула и села на кровати, выпростав из-под одеяла загорелые ноги. Рассматривая их, вспомнила о том, как вчера ночью мучилась от жары, стараясь не оставить не укрытым даже кусочек ступней в страхе представляя, как неизвестное чудовище, живущее под кроватью, отгрызет мои конечности. Интересно, где же оно прячется? Я ловко перевернулась на живот и, свесившись вниз головой, заглянула под кровать. На дощатом крашеном полу близ стены стояла коробка, наполненная куриными яйцами, а в углу кучей была навалена разномастная и разнокалиберная обувь. Надо будет прийти с палкой и поковырять эту кучу, наверняка Оно затаилось там. Я обдумывала это мероприятие и, скосив глаза, смотрела на свои округлившиеся, свисающие щеки. Голова была тяжелой от прилившей к ней крови. Я покачала ею из стороны в сторону, надеясь услышать бултыхание, но не услышала. Только невдалеке хлопнула дверь в комнату и зазвенела посуда. Я вновь села на кровати и прислушалась.
 
     С улицы доносилось кудахтанье кур и звук стучащего молотка, муха все так же билась в стекло, а по террасе плыл неописуемый, самый лучший в мире аромат - аромат бабушкиных блинцев. Бабушка пекла их в русской печи на большой крышке от чугуна, служившей сковородой. Они были тонкие-тонкие и ажурные, словно кружево. Она смазывала их топленым коровьим маслом и резала всю стопку на четыре треугольные части. Нет ничего вкуснее бабушкиных блинцев! Я полной грудью вдохнула аппетитный запах так, что желудок в ответ заурчал. Скоро будет завтрак.

      А после завтрака тетя раздаст нам, детям, поровну конфет и печений, присланных посылками от родителей и, может быть, посчастливится получить жвачку, апельсиновую или земляничную, но лучше земляничную. Я представила, как мы все, жуя, играем в отслужившем свой срок, разобранном комбайне в «четыре танкиста и собаку», думая, что это танк «Т-34».  А потом пойдем в заброшенный сад и будем карабкаться по яблоням, перебираясь с ветки на ветку и пытаясь добраться до самых красивых, наливных и спелых яблок.
 
      В нетерпении соскочив с кровати, я обула стоптанные сандалии и натянула платье. Запустив руку в карман, нащупала старую потемневшую от времени монету, которую нашла вчера, когда мы с братьями лазали по развалинам соседского дома. Это была царская монета в одну копейку, и это было мое богатство, только мое. Гордость распирала меня, и я расплылась в довольной улыбке.

      Выйдя с террасы, пошла по полутемным сеням, обклеенным журнальными листами, и остановилась у одной из стен, на которой среди прочих был лист из журнала «Работница» с текстом песни «Миллион алых роз». Я погладила ладошкой печатные столбцы и, замурлыкав песню, отворила дверь на улицу так, будто открывала дверь в другой мир.
     В лицо пахнуло легким ветром, запахом нагретой солнцем травы и счастьем, таким полным, радостным и бессознательным, какое бывает лишь в детстве.