Байки полосы отчуждения. призыв

Под мерный перестук колёс вагонных
Давно прокуренные тамбуры хранят
Десятки тысяч баек о влюбленных,
Про деньги, про  работы, про солдат…

                Байки полосы отчуждения.

Целый ряд событий, по замыслу Судьбы, неизбежно должен сблизить совершенно чужих
людей, которые, живя в своем маленьком мирке, в данный момент даже не подозревают об этом.
Но это сближение заставит их действовать совместно в общих поисках одной и той же цели.


«А ты можешь себе представить..» - совсем даже не интересно мне представлять, что он мне расскажет дальше. Да и курить уже что-то совсем расхотелось. И не только с ним рядом.
Я долго слушал уже.
Много. Даже очень
Часто. Даже больше чем хотелось бы.
Ну не скажешь же человеку что он всего лишь попутчик.
Точка.
Что я и слушаю его и отвечаю и тему поддерживаю лишь из-за того что так принято.
В этом мире, – который «полосой отчуждения» и называю.
Не слыхали разве?
Ну, вот например, ты куда то едешь.
Но не один.
И не на авто.
Поездом, самолетом, автобусом.
Да не важно – может даже и такси.
     Но ты уже не здесь, но ещё и не там.
Так?
Вот почему перед поездкой «на чемоданы»» или «на дорожку» присаживаются?
Ну, может я один и знаю правильный ответ.
Отчего так повелось.
Но пока не скажу. В конце, ладно?
Так вот – кто о чем думает-то в этом сидячем положении?
Я так о том: где билеты, документы, деньги и сколько мест у меня – живых и неподвижных.
Что значит живых?
Ну, если поездка по-проще, то вот кто со мной едет, и кто что тащить будет.
А вот  если по серьезному, то есть что думать заренее.
Почему заренее?
Ты когда-нибудь «молодых» из их Смоленска, например, от мам с девушками пробовал увозить?
Да так чтобы их сразу 46 человек?
Полный вагон.
А ты один - офицер.
И как их не только забрать, но и до места доставить?
И так надо, чтоб до самого места прибытия они слова «монгольская граница» «найрмандал», «сайнбайнауу» знали.

А о таких вещах-местах-словах как Термез, Хайратон, Айвадж, Хуштапа, Андхой, Таш-Курган, «зелёнка», «двухсотый» «бортов не будет-держитесь» «быстро ля цЫнк тащи ля» «духи где везде в пи пи пи» чтоб даже и не слыхали-не думали – не икали.
Не знаешь?
Ну, это просто! Слова «цырик», «хухнут», «найрмандал», «сайнбайнауу», «орос онцхилчин» «монгол шуудан» «юдемджегин цедембал» Хасан Ханхилгол я им продиктовал и велел в блокнотики записать.
Блокнотики им не положены, конечно.
Но я ж затейник-мазайник!
Я их 50 штук у военкома ихнего забдил на подоконнике, да и  попросил для этой команды  выделить.
Показав, что, как  и куда делать будем с ними.
Военкому мысль не то, что понравилась. Он вспотел от неё, аж.
Вы, мол, там старлей, все такие находчивые?
А я ответил только – а много он похоронок по нашим войскам в область свою видел?
Пожал он мне руку молча – не как полковник старлею, час назад ещё им же самим обруганному.
А как чуть-чуть учителю.
Но не по пению. И даже не по физкультуре.
Про что подробнее, не понял?
Почему - о чём  заранее думать?
Ну, тогда чуть подольше, если сначала начнём.
Чай будем?

Стакан.
Граненный.
Подстаканник с паровозиком.
Звяки-стуки ложечек.
Сахар уже не с паровозом, а с «Сапсаном», но привкус тот же.
Дорожный привкус.
Вагонный, дымный, пыльный, складской.

Ну, в курсе, наверно, два раза в год призывали тогда.
Да на два года вроде.
Но у нас же войска такие, что, во-первых не всякого возьмут, а во-вторых совсем не так отношения с первого дня строятся и меж солдатами и меж офицерами.
Есть ещё и третье, и четвертое отличие – но там уж совсем анекдотичные они.
Как почему?
Ну, вот смотри сам.

Первое.
Будущих солдат военкоматы собирают на призывной пункт.
Там в команды собирают – мол, кого куда служить можно заслать.
Потом офицеры, как купцы, подъезжают и отбирают.
Из тех, кого приготовили – тех, кто подходит по внутренним нормативам.
Вот и я приехал из 60 отобранных - 46 смог выбрать.
Ровно столько, сколько мне и надо было до места доставить.
И в личных делах их каждого я три важных пункта внимательно читаю и с каждым побеседовать должен, чтоб решение принять – везти его или пусть другим достанется.
Мы ж первыми выбирали обычно, за нами уже очередь офицеров – от десантуры до морфлота.

Правда промашка у меня одна вышла.
Из-за которой военком, да его дежурный, сперва поорали на меня, прилично так – на высоких нотах.
Я, за молодыми уезжая оделся так, чтоб удобно ехать было.
Не подумалось как-то про формы одежды, да патрули всякие.
Мы ж в камуфлированных бушлатах осенью да зимой ходим.
Шинель парадную я, по-моему, один раз и одевал только.
Так я и поехал. Сапоги, бриджи, п.ш.
Камуфляжный бушлат.
В самое «логово» их зашел сам!
 Смело – и спокойно – я мол за молодым набором прибыл.
Офигели они от наглости такой.
Положено, орут на меня комендатурские «служаки», офицеру в повседневной или парадной шинели быть!
Я дурака даже включать не стал.
Молча выслушивал.
А сам за спину дежурному в экран телевизора смотрел.
Как бог послал мне фильм в этот момент подходящий.
«Выйти замуж за капитана» называется.
Я молча смотрел и слушал – а потом сказал
– мол – товаришполковник – вон там тоже нарушение формы одежды как вы считаете?
Обернулись они разом, а там в кадре капитан-погранец, герой фильма, на заставе встречает вертолёт с начальством и заодно прилетевшей дамой сердца.
И форма на нем как и на мне. Только звездочек больше на погонах.
Поперхнулись комендатурские, переглянулись.
Хорошее дело кино – главное если вовремя и в тему!
Поговорили уже спокойно по-делам, а вечером уже я понял вторую промашку.
Но этоуже виноват не только я но и их мамашки.
Бабские новости разносяться мигом.
Не то что по городу одному.
Вот и тут – стоило одной-двум меня с утра увидеть в такой форме, как вечером у КПП военкомата встречали меня с три десятка и сразу с вопросом – Афган?
Я уже ученый и сразу в смех!
Вы чё, дамочки – в афгане, вроде, нет лесов – там в таком камуфляже не ходят!
Сразу вздох облегченный по толпе подавляюще дамской.
И тогда уже куда мол, да как там.
Ну тут я с навыком политработы речь трехминутную, что обидно мне, конечно забирать их за урал, но пусть сами представят как ещё обиднее потом их домой отправлять – когда они отожрутся каждый киллограм на 10 на заставских харчах.
Да что я вот хрен выспаться могу месяц а им каждому по распорядку вынь да полож 8 часов сна и 2 часа личного времени на письма мамам да любимым.
 Тут мамочкиуж и мне готовы были продуктов в дорогу дать чтоб хоть выспался да отьелся их домашними пирожками.
Выкрутился в- общем из обоих положений удачно!
 Ну это так – к слову.

Второе.
Призывать то призывали тогда на два года.
Но два года у моих новобранцев не получится, но я им об этом пока не скажу.
Да и в учебке им тоже не скажут.
Просто пока на заставы молодое пополнение не приедет, те кто домой должен уже уехать, будут службу тащить.
И так получается у нас, что мартовский призыв до августа может на границе оставаться.
А ноябрьский - лишь к марту домой попадает.

Ну а третье – куда их везут нельзя сказать сразу ни им, ни родичам ихним.
Вот для этого и готовился заранее.
По дороге туда ещё.
Две книги с собой и четыре лекции.
Книги про служебное собаководство и следопытство.
Лекции про дыхание и прочие премудрости жизни в горах.
Почему так?
Да чтоб все могли подумать сразу что служить им в горах придется да настоящими пограничниками – мол, с собаками же , значит точно – граница!
Да в Москве, на вокзале Казанском расписание внимательно посмотреть.
Какие ещё поезда в одно время с нами отходить будут.
Правильно – Москва-Душанбе могу вполне замаскировать поездами на Ош киргизский, да Улан-Уде или Иркутск – всё одно чтоб четверо-пятеро суток пути получалось. А там – граница с Монголией, значит о Монголии они у меня с первой встречи и будут слушать.
Вот такие пироги – до встречи.
А уж как их в вагон посадить, да прошмонать для изьятия спиртного, да чем по пути до Москвы занять – я знаю.
 А в Москве я ход конём к комендатуре вокзальной – короткие переговоры, - я вроде как в самоволку – семью не видел больше года – а мне проехать то 6 станций на метро.
Комендант под эту марку – мол офицера нет с командой призывников- патруль рядом с ними прям выставляет.
Я подъезжаю за полчаса до поезда и сразу к коменданту.
Вроде как и сам под арестом подхожу к команде – пересчитываю их с грустным видом.   Поднимаю, строю, сухой паёк да шмотки в руки.
Глядят чуть грустно и с сожалением – что мне за них досталось, поди.
Двигаем на платформы, а за нами два патруля.
И в последний момент так их начинаю подгонять – словно мы опаздали уже капитально.
 Почти бегом – мимо табличек на вагонах меж двумя составами.
И только у вагона нашего останавив – показываю в какую дверь входить и места называю каждому, от 52- го до 6-го – как зеков пересчитывая хлопком по плечу.
 Комендатурские на меня глазами удивленными.
 Новобранчики мои, кто название поезда прочесть смогли таки – в пол голоса про ошибку сказать пытаются.
А я лишь подгоняю.
Ввалились все.
Проводница улыбается на все зубы, не первый я такой шустрый у ниё видать.
И грустно но тихо спрашивает меня: – В Термез?
Я киваю, тоже улыбаясь и комендатурским свое командировочное подаю.
 Мне их отметка нужна, а им – мне замечание вписать. За самоволку мою.
 Но ни капитан ни майор не рещились что то вписывать.
Переглянулись.
И капитан мне –епыть, мол, там чё афган?
Я улыбаюсь и киваю.
Я знаю-  всё что мог я сделал.
Теперь вопрос в ключе от дверей и дежурствах в тамбурах я уж попроще решу с теми, кто сейчас с тоской в окна уставившись на таблички поезда напротив вглядываются.
Хороший поезд напротив. Спокойный. Москва- Ош.
Ну хош -не хош а в Термезе тоже надо кому то да служить.


А вот почему перед поездкой «на чемоданы»» или «на дорожку» присаживаются?
Отчего так повелось?
Мне так понимается – что вся семейка провожающих раньше присаживалась не спроста.
Не поездами ж ездили.
Санями да телегами небось, так?
Так вот в дорогу и садились все вместе – в сено наваленное.
Чтоб примялось оно.
Да согрелось от них.
Чтоб уезжающий усесться - улечься мог получше, да потеплее.
Да чтоб запомнил тепло домашнее на путь долгий.

Ну что ещё чайку или перекурим?