Эвакуация. Кавказ

Женина семья уже семь лет жила на Кубани. В небольшом городе Славянске-на-Кубани. Ко времени начала войны они жили в частном доме. Женин муж – Каратаев Григорий служил в армии. Женя работала в колхозе, заведующей колхозной кладовой. Женины родители жили недалеко, на хуторе. Отец работал в том же колхозе, что и Женя, мать была домохозяйкой. После Революции она так и не нашла себе места в общественном производстве. У Жени было двое сыновей – Виктор (1933г.р.)  и Ленечка (1939г.р.).

К лету 1942 года было очевидно, что грядет оккупация  Кубани. Уже слышны были отголоски военных действий, уже все взрослое население участвовало в рытье окопов, готовились к эвакуации хозяйства со скотом и запасами зерна.
 
Очевидна была и необходимость эвакуации Жениной семьи. Бабушка – Харитина Антоновна (Женин отец умер от сердечного приступа в 1940 году) была склонна остаться на Кубани. Но все ее аргументы потонули в реальной угрозе. На Кубани были силы, которые ждали  прихода немцев. Были сформированы полицейские отряды, выбраны старосты. Один такой староста жил по соседству. Испытывал доверие к матери Жени и предупредил об обязательной эвакуации их семьи.  Зять Харитины Антоновны был комиссаром советской армии, женя – кандидат в члены коммунистической партии. Будущий староста говорил о том, что шансов выжить, у семьи нет. Женя и сама не собиралась оставаться. Сожалела только о нерешительности матери. Но все образовалось.

Односельчане после возвращения семьи на Кубань рассказывали, что дом был занят под немецкий штаб, что перед заселением в речи немцев часто звучало слово комиссар.

Эвакуация была сложной. Предстояло большим обозом (каждой эвакуирующейся семе из Славянского района  была выделена конная повозка) двигаться через горы к черноморскому побережью. Затем вдоль моря до Сочи и дальше через горы в Баку. Дорога была условной, две лошади с трудом тащили в гору груженные телеги. Взрослые большую часть пути преодолевали пешком. На телегах ехали дети. Обоз сопровождали авиационные бомбежки. Параллельно с эвакуирующимися шли части отступающих войск Советской Армии.  Солдаты помогали пройти перевал, выталкивали телеги в трудных случаях. Поддержки от местного населения не было. Напротив. На подходах обоза к населенным пунктам выставлялась конная охрана – черкесы (как называли их эвакуированные) в бурках с очень недоброжелательными лицами.  Ночевать приходилось подальше от сел из соображений безопасности. Сложность положения понимали все. Ленечка – мамин сын, которому было около трех лет при бомбежках созывал всю семью под телегу со словами - если попадет бомба, пусть она накроет всех. Даже ребенку было понятно, что по одиночке никому не выжить.

В Сочи была большая остановка. Дать передышку уставшим лошадям, пополнить  запасы еды, восстановить здоровье людям. Надо сказать, что эвакуация была организована четко. В Сочи был крупный эвакопункт. В городе-курорте для эвакуируемых  организовали питание,  были выданы единовременные пособия.  Разместили всех в сочинских санаториях, где уже были организованы госпиталя.

В Сочи была у мамы встреча, которая вполне могла положить конец ее трудностям в эвакуации. С детьми и мамой она решила отдохнуть на малолюдном пляже. К ним подошел мужчина с маленьким ребенком. Он был оставлен в Сочи по броне. Его жена умерла накануне войны и он сразу предложил маме выйти за него замуж и остаться с семьей в Сочи. Это был странный, но трогательный эпизод.
В Сочи семья пополнила продовольственные запасы, купили  красного вина, которое в дороге мама по столовой ложке давала обессиленным дорогой детям и бабушке.

До Баку добрались осенью. Наверное, поздней. Было очень холодно. В порт обоз прибыл не первым. Все места,  близкие к пристани,  были заняты эвакуированными.Толкотня, крики, перебранки, плач детей… 

Люди семьями располагались прямо на земле. Обилия фруктов и овощей в Баку уже не было. Из овощей в городе доступными остались только баклажаны. Их запекали на костерках и ели. Почти у всех ожидающих было расстройство желудка, кашель – сказывалось скудное питание и антисанитария. Было понятно, что надо приложить все усилия, чтобы  погрузиться на ближайший, отплывающий в Красноводск пароход.

Семью спасали оставшиеся еще из Сочи продукты и вино. Вино оказалось еще и настоящей действующей валютой. Мама договорилась с грузчиками и солдатами, что расплатится с ними вином  за погрузку на ближайшее судно. Было нанято такое количество людей, которых хватило для того, чтобы они  выстроились цепочкой от стоянки семьи до теплохода и очень быстро передали груз, детей и обеспечили проход для мамы и бабушки.
Их погрузили на самую верхнюю палубу. И вот, когда все сидели на своих тюках мама вспомнила, что все документы семьи остались на причале у ее приятельницы с которой они в одном обозе эвакуировались из Славянска-на-Кубани.
 
Вера Васильевна и Игорь Петрович, с которыми мама эвакуировалась в Казахстан, работали в райкоме партии и проделали трудный путь до Баку вместе с нашей семьей. В Баку Игорь Петрович серьезно заболел - сказалось переутомление и недоедание и Вера Васильевна до последнего момента не могла решить: остаться в баку или ехать дальше.
 
Не знаю, по какой причине, но все мамины документы хранились у этой женщины. И вот она, сквозь плотную, кричащую толпу желающих погрузиться на судно бежит на пристань за документами. По ее рассказу она от того продирания сквозь толпу помнила только истошный крик своих сыновей и бабушки. Крик перекрывал все шумы обезумевшей от отчаяния толпы погружавшихся, не могущих погрузиться и остающихся на пристани людей.
 
Вернулась она к теплоходу, когда он уже начал отплывать от пристани. Матросы бросили ей доску. Как она перебежала с пристани на палубу по этой убегающей из под ног доски,  она не помнила.  Дети и бабушка не могли остановить свой крик до тех пор, пока не увидели свою Женю рядом с собой.

Дальше их путь лежал через Каспий в Красноводск и далее в Казахстан.