М - 23

     Так исстари повелось, что люди взрослые и, даже старшие дети смотрят на младших свысока. Безнаказанно позволяют себе обижать, оскорблять, а самое худшее – унижать маленького человека…
     А что же маленькие? 
     Смиряются со своей участью, чтобы потом, в свою очередь, поступать так же.
     Замыкаются в себе и копят обиду, не только на обидчика, но и на весь неправильно устроенный мир.
     Ломаются, как личности. Восстановить  своё «Я» им, порой, не удаётся до конца жизни.
    
     Точно я не могу сказать, сколько мне лет тогда было.  Это были пятидесятые годы прошлого столетия. Я была ребёнком дошкольного возраста. Размышлять над увиденным или над кем-то сказанным словом, я ещё не умела. Но цепкая детская память прятала в свои кладовые, если не всё, то очень многое. И вопросы всплывали большими жирными пятнами, мучили, требуя ответа.
     Имя Ленина, в те годы, было подобно имени божества. Произносилось оно с восторгом и внутренним трепетом. Отец мой, молодой ещё человек, начитавшись высокопарных статей в газете «Правда», глядя на меня, сказал маме: «Что из неё вырастет?.. Будет хорошо, если она будет достойна хотя бы стельки из ботинка Ленина…» Мама закивала головой. Она всегда соглашалась с мнением мужа. Просто она считала такое поведение своей супружеской обязанностью – полностью подчиняться воле мужа. Так её с детства воспитали.
     Мне же, маленькой девочке, эти слова не понравились. Я очень боялась своего своенравного  и часто непредсказуемого отца. Чтоб не накликать беду, просто залезла на печь и спряталась в уголок и тихонько плакала. Мне уже тогда не хотелось быть чьей бы то ни было «стелькой», «шнурком» или ещё какой-то вещью. Чувство угодничества было омерзительным для меня…
    
     Унижение человеческого достоинства ученика в школе тоже были не редки, и по отношению ко мне и к другим детям. И сами дети реагировали на это по-разному. Видимо, по этой причине, мы выросли такими разными и судьбы наши сложились – каждая на особицу.

                20.10.10 г.