Nachtwandler. Часть 1. Не нужно бежать

Ночь простирала над городом свои черные крылья. А он все сидел на холме, вид с которого напоминал искрящуюся алмазную брошь, небрежно приколотую на бархатное покрывало тьмы.
      Черные крылья ночи мягко прошуршали над его головой, навевая мысли и воскрешая
воспоминания. Хотелось забыть, но не забудешь. Хотелось уйти, чтобы не слышать этого
шепота ночи, но не уйдешь.
      - От себя не убежишь, - эти слова сорвались с его губ мимо воли. И он понял первую
истину: "Не нужно бежать".
      В кортеже ночи - царицы этого времени – крадучись, выступал холод. Холод подползал, подобно коварной змее, и беззвучно подчинял себе. Он поежился, кутаясь в плащ.
      - Холод пробирает до костей, - задумчиво сказал он, словно пробуя на вкус каждое слово.
      - Почему до костей? - на его губах заиграла горькая улыбка, - до самого сердца.
Он говорил не сам с собой. Ему отвечала ночь. То дерзким хохотом совы, высмеивая его
простую истину - "от себя не убежишь", то легким, казалось, печальным и хрустальным
вздохом, словно соглашалась с мыслью о холодном сердце.
      В самом деле, он не мог не замечать, что люди вокруг изменились.
      - Omnia mutantur et nos mutantur in illis (лат. "все меняется, и мы меняемся") , - в очередной раз сорвалось с губ. Ночь испуганно замолкла, затрепетала крыльями, услышав чистую латынь. Подул легкий ветерок, верно, от взмахов ее крыльев. Он улыбнулся.
      - ..nos mutantur…- отозвалось вечное эхо здешних холмов.
      - Да..мы меняемся, - кивнул он, поняв ,что только в этих словах и оказалась заключена
главная мысль. Меняются люди - и сами меняют мир. Только... к лучшему ли меняются?
      Он с грустью вспоминал прошедшие годы. Их казалось так много, хотя он был еще молод.
      Перед его мысленным взором мелькали сцены из прошлого...
      Маленькая девочка сидит на пепелище. Куча дымящегося щебня - вот и все, что осталось от ее родного дома. Война. Война за истину. А где она - истина? Неужели только в алчности напыщенных полководцев, для которых жизнь этого ребенка - всего лишь разменная монета в большой игре? А для него истиной была именно эта маленькая девочка, горько плачущая над унылыми руинами родного дома. И для малышки ее семья была единственной истиной, которой она жила.
      Он вздрогнул, как от удара. Снова слезы и боль... Как их много в этом мире! Память
услужливо подбрасывала картины одна мрачнее другой: вот толпа людей равнодушно взирает на то, как нищий на паперти выпрашивает себе на жизнь, пряча скупые слезы стыда; вот мальчишка залихватски хохочет, столкнув свою сверстницу в реку, откуда ему знать, что она не умеет плавать?
      - Довольно! - его голос прозвучал резко и взволнованно в ночной тиши. Алмазная брошь города рассыпалась маленькими искорками, которые плясали всюду.
      - Вольно? - переспросило эхо. Только спустя некоторое время он понял, что искорки эти - его собственные слезы. Его терзал холод, он плотнее закутался в плащ. Но то был не ночной холод, а холод множества людских сердец, внезапно открывшихся перед ним в своем неприглядном равнодушии.
      - Не нужно больше слез, - сказал он сам себе, - в мире и без того их много.
      Он встал, подняв повыше зажженный факел. Ночь шумно захлопала крыльями, прячась от света и тепла. Он смотрел на потрескивающее пламя, рассыпавшее искры вокруг. Искры отражались в его глазах цвета небесной синевы, как в зеркале.
На душе немного потеплело. Он вспоминал иное прошлое.
       К плачущей малышке подошел он сам и, ласково погладив ее по голове, предложил: "Идем со мной, я позабочусь о тебе". Он помнил глаза этой девочки, полные доверчивого вопроса, помнил нежное тепло ладошек, которыми она обхватила его шею, когда взял на руки.
      К нищему подошла светловолосая, похожая на ангела, сошедшего с картин Рафаэля, девушка и со смущенной улыбкой протянула несколько медяков. Он помнил искреннюю радость, заигравшую на лице этого несчастного, помнил благодарность, которую не выразишь словами.
      Почти утонувшую девчушку, рискуя собственной жизнью, спас проходивший мимо пастух, что возвращался с луга со своими подопечными - отарой небольших симпатичных, похожих на мягкие игрушки, беленьких овечек. Он помнил, как страх девочки сменился признательностью своему спасителю. Он помнил, как овцы обступили ее, дрожащую от холода и потрясения, и согревали, пока пастух раскладывал костер.
Он помнил все... И факел его разбрасывал искры, так же, как добро вселяло искорки
душевного тепла в охладевшие сердца людей. Ночь с ворчанием старого пса отступала,
уступая права рассвету, царственный пурпур которого уже алел на востоке.
      - Не нужно бежать, - повторил он с улыбкой, - и я не побегу. Я пойду дальше, через ночь и холод. Я Nachtwandler, и это мой путь.