Сказка о солдате Иване и нежити

рисунок автора.

****

Отпустили как – то одного солдата на побывку, мать старенькую проведать, жену молодую утешить.
Солдату собраться, что нищему только подпоясаться, да вещмешок за плечо, пошагал по земле русской необъятной.
Где подмогнет, там и накормят. От работы не бежал, не гнушался, голод – не тетка. Хочешь, не хочешь, а как подсуетишься, так и обогатишься.
Долго ли, коротко ли, попал наш солдат в одно селение. От него совсем недалече до родного дома. Стал проситься на ночлег в один из домишек. А хозяева в плач:
-- Мы бы пустили тебя, служивый, но ждем смерть неминучую.
Сначала солдат подумал, что люди – жадные, не хотят приютить. Всяко в жизни случает. Чуть хозяйство на ноги встанет, бывает, что хозяев одолевает скупость, просящему отказывают в малости. Даже переночевать в стоге сена у амбара.
Но здесь другое. Лица больно зареванные. Руки дрожат, как кур воровали.
-- Пошто смерть ждете в гости? – начал издалече расспрашивать солдат.
-- Мы бы и не ждали, - отвечает старушка, - сроду чужого не брали, не воровали, милостыню не просили. А тут повадилась к нам по ночам мертвечина с кладбища захаживать, да с собой утаскивать. Три ночи ходит, а на четвертые забирает человека. Уже какой дом пустеет.
-- И куда тащит?
-- На кладбище. Утром приходим, а на старых хороминах новый труп лежит односельчанина.
-- А, что же такое эта нежить клянчит? – не унимался солдат, видимо что – то решив про себя.
-- А кто его разберет, - старушка утирала слезы, - сегодня четвертая ночь. Я с дедом, да внучка моя. Невеста с сыном уехали на торжище. Откуда защиты  брать и не ведаю.
-- Я! – браво отдал солдат честь и пристукнул каблуками.
-- Касатик, как тебя звать – величать? – умилилась та.
-- Иваном, - отрапортовал, вы у соседей переночуйте, а я за вас останусь. Посмотрим что к чему.
-- Голубчик, стыдно. Тебя оставлять одного. Помирать – то!
-- Я не один, а с Богом. Семи смертям не бывать, а одной не миновать.
Старик слез с полатей, хотел даже поклониться со старушкой в ноги служаке. Тот даже руками всплеснул:
-- Да, что вы! Отец, матушка! Не позорьте меня!
-- Спаси. Хоть за внучку Олесю поклон.
-- Сначала дело, а потом поклоны бить будем.
Олеся – девчушка сметливая была, говорит:
-- Вы – дядя Иван, сильно не бойтесь. Я тут блинков постных напекла. Вы покушайте.
-- И то верно, девонька. На голодный желудок, какая служба? – расправил усы солдат, усмехнулся, подмигнул рукодельной.
Та порозовела, выскочила за дедом и бабушкой. А наш солдат остался.
Кушать не стал, а вот пару блинков в карман штанов засунул. Сам махорку скрутил козий ножкой и засмолил так, что дым столбом. Глаза выест, чихом изойдешь.
Слышь – ко, часы где – то пробили за полночь. Солдат ни гу – гу, как на посту не спит, бодрствует. Знай себе самосадит.
Тут нежить шасть в избу. По лавкам, полатям шарит, живую душу ищет.
-- Где? Где? Найду вас, - тихо стонет, кровь сворачивает.
-- Кого ищешь? – строго спрашивает солдат, вставая, одергивая гимнастерку.
-- Хозяев. Они должны мне, - прошелестела нежить, вглядываясь в темноту провалами глазниц.
-- Я за них. В чем дело? Не лежится тебе спокойно, не отдыхается, - упорствует служака.
-- Они должны отдать мое. За своим пришла, - вздохнула мертвечина, замораживая в избушке все.
-- Ничего не должны. Чужого не берут, но и свое не отдадут! Что по – твоему они взяли? – грозно подступает Иван, а сам зубами от холода клацает.
Нежить не стала объяснять. Призрак призраком, а потом как схватил за руки служивого и не отпускает. Иван, конечно, струхнул маненько, но виду не подает, что сердце екнуло. Пытается освободиться, а нежить мертвой хваткой уцепилась. И давай кружить, как дети играючи кружат, за руки держа друг дружку.
У солдата померкло в глазах. Не поймет, не разберет он, все смешалось воедино. Жив ли, мертв ли. Только запах тлена будоражит, пугает ни на шутку.
-- Постой, - взмолился Иван, - сделай милость божицкую. Перед смертью выполни маленькое желание, а потом делай со мной то, что задумала.
Нежить еще покружила солдата, истошно вереща:
-- Ты же этого хотел! Ты сам этого добивался!
Но прислушалась к словам Ивана, отпустила:
-- Чего хочешь? Говори, выполню, только о свободе не проси. Должник – ты мой теперь.
А солдат не робеет уже. Уселся прямо на землю. Достает блинки постные, что давеча в карман положил.
-- Перед смертью даже приговоренным откушать разрешают, - говорит Иван, - один мне, а вот другой тебе.
Дай, спроста и кинул нежити блинка. А сам сидит, ест свой и нахваливает рукодельную Олесю.
-- Догадался, - бросила в сердцах мертвечина, тая в воздухе.
-- Ты погоди! – не испугался Иван. – Ты скажи, за чем приходила, чтоб не маялась боле.
-- Я скучаю по спокойной прохладе в тени плакучей ивы, по пению птиц, что чаще навещают меня, чем родные и близкие.
Нежить что – то шепнула на ухо солдату и исчезла окончательно.
Иван кивнул. Глядь, а он стоит посреди чиста поля, за сноп держится.
-- Фу ты, ну ты, оказия какая приключилась, - и обратно прямехонько в то селение пошагал.
А тем временем хозяева вернулись. Видят изба пустая, солдатика нема. В плач ударились, криком изводятся, оплакивают душу Ивана. А он тут как тут.
-- Вот он я. И все благодаря сметливости вашей внучки Олесеньки.
-- Как так? – изумился старик.
-- Об этом опосля. Сначала о деле, - посерьезнел солдат, ероша свои черные волосы, - вам тут как – то не дарили плат с серебряной вышивкой?
-- Как же! Дарили, соколик, - засуетилась старушка, доставая из сундука эту вещь.
-- Это новый соседушка одарил. Он к нам переехал из соседней деревеньки. Каждому дому что – то приятное сделал. Праздник устроил, - Олеся подробно обсказала, а сама стряпанием занялась.
Как есть рукодельная!!!
-- Праздник говоришь? – задумчиво произнес Иван. – Хорош праздник, когда погребальные колокола бьют.
-- А, что, мил чек, что – то не так? – старик нахмурил седые брови.
-- Все так. Не могли бы вы этот плат отдать? Если, конечно, вам не дорог, - спросил солдат, покручивая ус.
-- Бери. Ты смерть отвел. Все бери, отдадим, что не попросишь.
-- Отец, только плат.
Солдат отправился в церковь к батюшке. Там и рассказал, так, мол, и так, плат энтот из могилы, взятый и подаренный живым людям.
Стали осторожно опрашивать прихожан. Кому колечко, кому браслетку новый сосед всех чем – нибудь да одарил.
-- А не колдун ли случаем? Извести задумал народ честной? – спросил Иван, видя, как разворачиваются события.
Народ – то, конечно, понял, что неспроста такие расспросы, что солдат смерть отвел, и, что приютили они у себя колдуна.
Боязно, но собрались идти к нему, чтобы ответ держал.
Пришли, а того и след давно простыл. Сделал свое черное дело и сгинул. Вместо него ходит по двору черный кот. Глазищами водит. Людей робость взяла. Но все же и тут наш солдатушка не оплошал.
-- Брысь! – и крестом себя осенил.
Тот и сгинул. Батюшка великое дело сделал, дом святой водой окропил, молитвы почитал, жителей поддержал.
А все те вещи собрали, схоронили на кладбище. Нежити больше и не появлялись.
Солдат не стал дожидаться гуляний. Пошел дальше до дома. Сильно стосковался по родимому краю, родным и близким. Вам велел кланяться и передавать всего самого доброго.



24. 0 2. – 26 .02. 2011