Убитое счастье. Глава девятая

Юля долго не могла уснуть. Хоть и не подавала виду, Игорь чувствовал по ее дыханию. Он сам не мог отключиться. Лежал с открытыми глазами, прислушивался к звукам, доносившимся из-за закрытой двери.
А там все было тоже неспокойно. Скрипел диван, щелкал выключатель. Потом взвизгнула на несмазанных петлях дверь, и шаги протопали через кухню в ванную. Хрюкнул, опустошаясь, бачок, полилась вода.
Странная расточительность. Дома мать, с тех пор, как установила счетчики, сливным бачком не пользовалась и другим не разрешала. Набирала воду в тазик, умывалась в нем, а потом уже использовала для туалета. Того же требовала от них с Юлей и следила по счетчику, сколько воды израсходовано в ее отсутствие.
Воды Игорю не было жалко. Пусть хоть до утра льется. Была непонятна ночная активность матери. Ну сходила в туалет, умылась. Но вода сильным напором набиралась в ванную уже продолжительное время.
Может, искупаться решила?
Дома мать купаться вообще бросила. Протиралась влажной мочалкой и считала, что этого достаточно. Для нее, возможно, но тем, кто находился рядом, особенно в летнюю жару, приходилось вдыхать неприятные ароматы.
Может, посмотреть, что там?
Игорь переборол желание. Снова встречаться с матерью, видеть ее кислый вид и выслушивать надоедливые бредни не хотелось. Полученной сегодня дозы общения с избытком хватило бы на много месяцев вперед. Потому он только прислушивался, чувствовал себя напряженным, а нервы, казалось, взвинтились до предела. Неприятно было слышать, как кто-то хозяйничает в его доме, пусть даже - родная мама.
Если ему так неловко и неуютно, каково же тогда Юле?
Что она чувствует?
Представить нетрудно, еще легче понять. Но Игорь так и не решился заговорить, чтобы успокоить ее и подбодрить. Молча лежали вдвоем в одной постели, и каждый по отдельности переживал общую проблему, свалившуюся на их плечи.
А утром Юля вошла в комнату зареванная, с припухшими от слез глазами.
- Что случилось?
Она всхлипнула.
- Зайди в ванную. Посмотри, что она наделала...
Голос ее вздрагивал, а маленький носик, всегда задорно торчавший кверху, нервно подергивался, словно у обиженного ребенка. Игорь притянул жену к себе, погладил по волосам, мягким, приятно пахнущим шампунем, слизнул со щеки солененькую слезинку. Юля ткнулась ему лицом в грудь, ища защиты. Но тут в кухне послышались шаги, и она сразу отпрянула.
Мать не заглянула к ним, прошла к себе в комнату, закрыла за собой дверь.
К себе в комнату...
Игорь испугался от того, как подумал.
Нет, не в свою комнату.
В их с Юлей комнату.
Она здесь только гость и никто больше.
Пока мать была в спальне, Игорь прошмыгнул в ванную. И сразу понял, что огорчило жену. Все их грязные вещи, ожидающие стирки, небрежным комком были брошены в до половины наполненную водой ванную. И среди них Юлина блузка. Они купили ее два дня назад, Юля всего лишь раз ее примерила и оставила, чтобы погладить. Теперь все безнадежно испорчено. От линяющих вещей вода приобрела мрачный фиолетово-зеленый оттенок и вряд ли что-то находящееся в ней подлежало реанимации.
Игорь не понимал, зачем мать это сделала. Происходящее не вкладывалось в рамки здравого смысла. Он не хотел думать о плохом. Вряд ли мать собиралась нарочно испортить их вещи. Она просто хотела показать, какая Юля плохая хозяйка. Мол, пока мама не приехала, сыну вещи постирать не кому. И не только сыну, а и самой хозяйке. Пусть ей будет стыдно. Только беда в том, что мать и дома стиркой не увлекалась, одевалась под стать бомжихе, прикрывая собственные лень и неумение богоугодным аскетизмом.
Грешно плохо думать о матери, даже, если она того заслуживает, а уж ругаться с ней вообще смысла не было. Бесполезное занятие, да и зачем? И хотя все кипело внутри, Игорь пересилил себя, пообещал держаться, словно ничего не произошло. Почистил зубы, умылся и поспешил обратно, к Юле. Она сейчас, как никто другой, нуждалась в его поддержке и внимании.
- Не волнуйся дорогая, - сказал, плотно затворив за собой дверь. - Это - ненадолго. А блузку мы новую купим.
- Я уже успокоилась, - Юля даже улыбнулась. - Хорошо, что у меня есть ты, и хорошо, что ты меня понимаешь.
Это были не просто слова. За ними были три года жизни, нет, не жизни - мучений в одной квартире со свекровью.
А мать уже хозяйничала во дворе. В тазике вынесла "постиранные" вещи и, не выкрутив, даже не удосужившись их расправить, развешивала на веревке. Они наблюдали за ее действиями в окно, Игорь боялся, что Юля снова огорчится, но она рассмеялась.
- Если отбросить трагизм, ситуация выглядит забавной…
На завтрак Юля сварила яйца и поджарила гренки. На что-то более существенное не хватило настроения. Но свекровь и этого не попробовала. Отказавшись от кофе, она отхлебывала из большой чашки, специально заваренный для нее Игорем чай и, как вчера, налегала на бублики. Вид у нее был высокомерный, торжествующий. Восседала в торце стола, словно матрона, изредка бросая испепеляющие взгляды на невестку. Заикнулась было о том, что Игорь плохо выглядит, что, наверное, они голодают, но Юля, молча, достала из холодильника колбасу, масло, котлеты поставила все перед ней, и она заткнулась. Насупилась обидчиво. Настроения это не добавило, атмосфера за столом была тягостной, но лучше уж так, чем выслушивать нотации.
Только молчание длилось не долго.
- Здесь страшно жить, я вот читала и по телевизору показывала...
И пошло, поехало. О разбое, насилии, маньяках. Нудным тягомотным голосом, от которого не то, что Юлю, родного сына воротило. Дальше, естественно, все плавно перешло на невестку. Мол встречаются такие... (многозначительная пауза), соблазнят невинного ягненка, сведут с пути истинного...
Юля демонстративно встала из-за стола, и ушла кормить собаку. Игорь вынужден был сидеть и слушать.
Благо, от ворот раздался автомобильный сигнал.
- Кто там? Кто там? - испуганно встрепенулась мама. - Что им надо? Не ходи. Пусть едут своей дорогой.
Но Игорь уже поднялся и направился к калитке.
- Привет, зятек, - как всегда бодро, приветствовал тесть. - Не ждали гостей, а мы - приперлись! Встречай! Мне Варя уже все нутро выела, мол, хочу посмотреть, как доченька устроилась.
Варвара Степановна выбралась из машины и скромно стояла у калитки.
- Проходите, - слегка растерялся Игорь. Он уважал Юлиных родителей, и ему не хотелось, чтобы они встречались с его матерью. Было заранее стыдно и неудобно за нее.
- Так, Варвара, ты иди, а мне Игорек поможет.
Поднял заднюю дверцу "Нивы", там лежала большая коробка.
- Решили вам с Юлей подарочек на новоселье сделать.
Игорь улыбнулся, судя по подаркам от тестя, новоселье у них едва ли не каждый день.
- Что это? - поинтересовался.
- Стиральная машинка, полный автомат, - как объяснили. Я в этой технике не силен. Но все, какая-та подмога дочери...
Вдвоем они подняли коробку, громоздкую, но не тяжелую, и занесли во двор.
- О, - заметив мать, удивился Василий Петрович, - Надежда Сергеевна... И вы здесь? Доброе утро! Как ваше драгоценное здоровье?
- Я к сыну приехала, - ответила сухо, ощетинившись.
- Вот и хорошо. Давно вас не видели. Я там пирожков напекла, сейчас чаю попьем, - предложила Варвара Степановна. - Юленька, доченька, а я смотрю, где ты...
Юля выбежала из дома, обняла мать, поцеловала.
- Какая ты румяная, шустрая стала.
Взгляд тещи наткнулся на висевшую, на проволоке стирку.
- Что это? - изумилась.
Юля промолчала, лишь глазами на свекровь указала.
- А... Ну, ничего, доченька...
Машинку занесли на веранду, распаковывать пока не стали. Мать окинула коробку брезгливым взглядом и ушла куда-то вглубь двора.
- Нелегко вам с ней, - заметил Василий Петрович.
- Бывало и хуже, - согласился Игорь.
День выдался чудесный, солнечный. Стол вынесли на улицу, поставили в уютной тени ореха. Тесть выгружал из большой хозяйственной сумки привезенные запасы.
- Пирожочки, Варенька специально вам испекла, всю ночь тесто месила, чтобы не убежало, колбаска домашняя, кровяночка, сало, салаты. А вот это, - достал двухлитровую пластиковую бутылку, Юлечка, твое любимое из того винограда, что за сараем растет. Удачное винцо получилось. Но это - вам, женщинам. Для нас с Игорем найдется напиток посущественнее... - И на столе тут же появилась бутылка поменьше с прозрачной жидкостью. - Ты ее, Юленька пока в холодильник поставь, пусть остынет.
Мать Игоря, отстранившись от всего, бродила возле деревянного сарая. Она демонстративно не желала ни с кем общаться, и никто ей свое общество не навязывал. Но, происходящее, мимо ее взгляда не проходило.
- Игорь! - позвала голосом умирающего лебедя. - Ты что, будешь пить? - спросила, когда он подошел.
- Да, мама.
- Игорь, я тебе не разрешаю.
- Мама, мне уже больше тридцати, и я - взрослый человек.
- Прежде всего, ты мне - сын.
Спорить и что-то доказывать бесполезно.
- Никогда бы не подумала, что мой родной сын может упасть так низко. Хорошо, что Ленечка, покойный, не видит...
- Если бы папа был жив, он бы составил мне компанию, - огрызнулся Игорь.
С его стороны это было равносильно бунту. У матери на время даже язык отобрало. Потом начало доходить, что она больше не имеет прежнего влияния на сына.
- Игорь, - сказала сухо, сердито. - Немедленно отвези меня домой. Я не хочу видеть этот шабаш.
Так и сказала - шабаш! Как будто происходящее на ее глазах было чем-то страшно неприличным.
Первым порывом было - убедить ее остаться, как обязывали правила гостеприимства, но Игорь представил, чем все может обернуться.
- Как хочешь, мама.
- Вы тут накрывайте, я - ненадолго, - сказал удивленному тестю, открыл ворота и вывел машину на улицу.
Дорогой мать не проронила ни слова. Впялилась в лобовое стекло, лицо без эмоций, будто высеченное из камня. Когда въехали в город, приказала высадить ее возле ближайшей остановки.
- Я так поняла, что у меня больше нет сына, - бросила в лицо, по-видимому, тщательно отрепетированную в мыслях фразу, хлопнула дверцей и поспешила к подъезжающему троллейбусу.
Домой Игорь вернулся никакой, настроение - ниже плинтуса. На душе пусто, тоскливо, хоть волком на луну вой. Тесть сразу заметил его состояние. Молча, наполнил два стакана.
- Давай, сынок, за то, чтобы в жизни было меньше огорчений.
Выпил крепкую самогонку, словно воду, даже не скривился. Тесть тут же налил по второй. Женщины присоединились. Пили вино, разговаривали о разных мелочах. На душе стало легче.
Он заметил, что испорченные матерью вещи уже заново перестираны, и, кажется, даже Юлину блузку удалось спасти. 
Посидели хорошо, долго. Игорь никогда раньше так много не пил, но пьяным себя не чувствовал. Развеял тоску, снова порадовался жизни. И, может, впервые по-настоящему ощутил, что у него есть семья. И, что семья, это - не только они с Юлей. И, что иметь семью, оказывается, чертовски здорово!