Тяжелые мысли

Телефон тревожно дребезжал, наполняя пустую комнату нетерпеливым визгом. Дверь плавно отворилась, привычно скрипнув, звучно захлопнулась. Вит поднял трубку и по привычке молча вслушивался в звук эфира.
- Наконец – произнес усталый голос со вздохом.
- Здравствуй.
- Здравия… нужно поговорить.
- Говори.
- Не здесь. Помнишь площадку неподалеку от вокзала, где ты мне рассказывал об устройстве ДВС?
- Ну, помню вроде… Что, красным горит лампочка?
- Нет… не совсем. На месте объясню! Так вот в получасе езды находится здание, приметное очень. Когда стрелка укажет два по нулям – жду!
- Не понял, где… поясни…
- Каждое слово имеет значение и на месте своем точка.
- Подожди, я только с работы, почему так срочно?! Дай хоть дыхание перевести – но последние слова Вит проронил в пустоту и короткие гудки противным голосом стали впиваться в слух, растворяя ночь в прерывистых потоках. Сознание оживляло воспоминания.

***
- 29-й вызывает 1308, позывной …!  Нахожусь под огнем, коробочки сожжены, подарок взял, имею трехсотых, двухсотых, прошу поддержки! 29-й вызывает 1308, позывной …, веду бой с превосходящими силами… прошу поддержки! 29-й какого хрена молчишь?!  Нахожусь под огнем… - шум эфира сменялся ритмичными короткими очередями.
- Вит, надо отходить!
- Куда, мать твою?! На 360 зеленка! И этого куда?! – Вит пнул связанного человека с мешком на голове.
- Сказано любой ценой, значит донесем!
- Да я сейчас сам ему шею сверну! Сколько еще здесь оставим? Всех?
-  Ты лучше меня знаешь, что это ..дло сейчас дороже тебя, меня и всех вместе взятых! И если придется остаться всем – значит останемся! Предложения…
- Мда… Упыря первым делом в оптику возьмут… Вызывай давай!
- 29-й вызывает 1308, позывной …!  Нахожусь под огнем… - эфир по-прежнему неумолимо молчал.
- Вит, это бесполезно. Может отдадим его а сами уйдем?
- Ты сдурел?! Он сейчас нужен им не больше, чем нам! Пробуй открытый канал! Вызывай!
Яркая вспышка где-то в проеме ослепительно врезалась в глаза, зрачки застыли, и, будто невидимые сильные руки швырнули тело. Удар. Наверное это снится. Клокочет затвор, и таким противным эхо разрывает сознание звук падающих звенящих гильз. Вит попробовал открыть глаза, и вместе с ослепляющим светом в голову ворвался тяжкий гул. Беззвучно простонав, Вит провел по лицу онемевшей рукой. Раскаленный пыльный воздух раздирал легкие, а те, отдаваясь  вибрацией по всему телу, пытались дышать. Последние крохи сознания расплывались в мире. Гул затихал.
Плавно приходя в сознание, Вит стал судорожно расчесывать висок, словно пытаясь выскрести громовую боль. Открывая глаза, не увидел света. Оперевшись на руку, попытался подняться, но тут чья-то рука, откуда-то из темноты, придавила его к земле. Палец коснулся его губ. Вит понял, что-то не так. Слышались негромкие голоса, доносившиеся откуда-то сверху. Боль в голове застыла и вновь отбросила в небытие.
- Вит… Вит… - слышался тихий шепот товарища.
- На связи… - прохрипел Вит
- Не говори громко.
- Что случилось?
- Мы под обломками. Это был единственный выход.
- А этот где? Остальные? – с трудом сдерживая кашель спрашивал Вит.
- Остальные? Везде… - после длительной паузы, Гер продолжил – подарочек рядом, обколол его… часа на полтора еще хватит. Идти можешь?
- Думаю да…
- Рисую. После того, как тебя шибануло… Буквально началась попытка стереть это здание… Открытый текст сработал… ответа не дождался. Действовать придется самим.
- Сколько осталось нас?
- Ты и я и подарок… с БК не густо… карту… вобщем карты нет…
- Что предлагаешь?
- Ну птички прилететь по идее должны…
- Издеваешься? Сколько времени я был в отключке? И до сих пор по нулям?
Гер отвел в сторону глаза.
- Понимаешь, а если здесь сейчас разобьют лагерь, начнется похоронная процессия – не подумал?! Значит так, имеем концентрацию живой силы в непосредственной близости. О вооружении, техническом оснащении не известно. Куда плыть – не ясно. Если уходить то ночью.
- Уже ночь, Вит. Этот обколот… ну надо было, чтоб молчал и не двигался…
- Едрить, это значит ползком и его волоком, без карты, и надежды в ближайшие пару десятком километров на транспорт?! Ты не подражаем!
- Значит слушай приказ. Хватаем подарок и дуем в прежнем направлении.
- А ты вообще хоть мельком разведать не хочешь?
- Времени нет! Либо ДА либо НЕТ! Все, бобер, погнали.
Через трое суток добрались. Ухоженный человек, в „тапочках“, начищенных до блеска расхаживал по комнатушке взад-вперед. Усталые бойцы сидели и слушали, что тот гневно им выкрикивал. Наконец Гер не выдержал и рявкнул:
- Подарок доставлен, какого … ты глотку рвешь?! – и встал во весь рост, глядя сверху вниз на этого человека. Тот остановился.
- Ко мне подойди!
- Шел бы ты… - высадил Гер.
Человек подошел к нему ближе. Долго смотрел в глаза и продолжил надрывать голосовые связки
- От него уже нет толка, вы опоздали на трое суток!!!
- Да не ори же ты, гнида… бошка трещит. Ты чё хотел?! Где поддержка была? – ровным голосом сказал Вит.
- Встать! – Вит продолжал спокойно наблюдать за ухоженным. – Встать! – Вит поднялся.
- Ну и… - улыбаясь недоброй улыбкой, от которой у человека пробежали мурашки и тот нервно кашлянул в кулак, но продолжил.
- От вас тоже нет толка. Прое…ли задачу, да?! А теперь ты, бухой, еще смеешь так разговаривать?
Вит, чуть пошатываясь стоял и слушал, чувствуя, как с каждым последующим словом сжимаются кулаки.
- Ты тупо нас бросил в мясорубку и еще тявкаешь. Еще одно твоё необдуманное слово, мразь… И порву тебя прямо здесь, видит Небо, мне терять нечего. Ты хоть знаешь сколько матерей оставил без сыновей, а?
- Считаешь себя свободным?!
- Да! Насколько это возможно! Я тебе всё сказал, а вот теперь попробуй меня заткнуть всеми доступными! Давай! Верши суд праведный!
- Ты прясягал, усёк! Субординация воин! – уверенно гнул свою линию тапочник. Но не успев договорить, цепкая рука сжала ворот его рубахи, послышался треск разрывающейся ткани.
- Вит, сдурел?! – Гер, повис на руке товарища, встав между ними, отцепил руку и жестом попросил сесть. Вит отвернулся. – Простите, не в себе он.
- Обоих сгною! – пытаясь отдышаться злобно выпалил тапочник.
Тут дверь отворилась и вошел высокий мощный человек, с закрывавшим глаза капюшоном. Дверь будто бы сама затворилась за ним. В комнате воцарилась гробовая тишина – таким холодом веяло от безымянного. Он медленно поднял руку, и, указывая пальцем на Вита и Гера низким голосом проронил: - “забираю этих двоих. Следуйте за мной, пожалуйста.
Через неделю Вит был дома. Головные боли все еще не давали покоя. Наконец, он решился позвонить ей, той светлой отдушине, что не давала утонуть во мраке безнадежности грубого мира.
- Алло
- Здравствуй
- Это ты? – звучал приятный голос. Они договорились о встрече, и Вит так и не сумел повесить трубку. Лишь короткие гудки вернули к реальности… другой реальности.

***

Прерывистые гудки, раздававшиеся из динамика телефонной трубки, плавно возвращали из путешествия во времени к вечеру сегодняшнему. Вит положил трубку. И почему надо было вот так звонить, нарушать все установленные принципы связи?! Вит и сам не был сторонником существовавших строгих предписаний по выходу на связь, и прекрасно отдавая отчет тому, что может просто возникнуть экстренная ситуация, допускал подобные моменты. Правила, конечно же, нужны, как и определенно имеет смысл необходимость их нарушения, однако… работа почты, вокзалы, перроны, поезда и камеры хранения, неприметные деревеньки свиданий – все это так или иначе, пусть и медленно, но давало четкий алгоритм действий, однозначность в указании места и времени встречи. Этот алгоритм давал возможность уже быть готовым к моменту непосредственного контакта, с продуманными „сырыми“ вариантами. Подобно бесперебойно существующему механизму, когда надежность обеспечивается не только своевременным включением в работу отдельных элементов, вплоть до запуска процесса, где ведущая роль уже отводилась мастерству исполнения, но и растянутость по времени уподоблялась дублированию узлов, что сводило к минимуму вероятности глобальных провалов. Потому один получает, второй передает, третий обеспечивает, четвертый является результирующей силой, пятый контролирует, последний исполняет. Стоит только одной упущенной детали воплотиться в механизм и уже непрогнозируемые последствия становятся суровой реальностью, лишающей всякой надежды на благополучный исход событий. Да, возможны огрехи, и некоторые моменты действительно устарели и требовали перемен по отношению к оным. Разве может быть менее подозрительна или незаметна встреча в глухой заброшенной деревеньке или где-то на окраине в развалинах домов, когда туда подъезжают довольно дорогостоящие марки автомобилей – проще материть правительство находясь в центре столицы у Спасской башни, чем так, и это будет менее подозрительным. Но если приметные средства транспорта вполне можно было убрать, то саму возможность подобных встреч реализовывать становилось  порядком проблематичнее. Конечно проще открытым текстом сказать по трубе, даже при наличии прослушки, но только так, чтобы понимали двое: тот кто говорит и тот кому эти слова непосредственно адресованы. Это было проще и даже безопаснее, ну и привлекало значительно меньшее внимания, чем молчание, привычные слова о нетелефонных разговорах, или прочие глупости, порой посещающие головы. В прямой речи ставка идет лишь на одно – на кон ставится время. Ибо если место встречи изменить нельзя, то кто же сказал, что после рукопожатия необходимо оставаться на месте?! Да и в стоге сена потеряться легко. И все-таки дерзость имеет границы. Почему в этот раз настолько грубо?! Можно было и самому зайти в подъезд, таксисту деньжат подбросить, ну или еще как-нибудь – способов даже экстренной связи тонна. Раз идет на риск, значит что-то произошло… надо ехать. Только куда?! Тогда Вит задумался, ибо даже представления не имел, о котором месте велась речь. Все попытки анализа текста сводились к мысленной немоте. Тогда он решил доверить рукам дорогу. Дверь снова скрипнула, будто была крайне недовольна, что ее покой потревожили в очередной раз. Щелкнул замок, оставляя скучать пустую квартиру, как когда-то ждала она.

***

В мире накрепко укоренилось убеждение, что женщины разделяются на два типа: мать и женщина. Когда Вит впервые увидел Наталию, почему-то показалось, что убеждение это неверно. По опыту сложилось впечатление, что кроме матерей есть женщины ангелы и демоны. И те и другие не носят крыльев, летать не умеют, но одни предпочитают забирать не отдавая ничего взамен, списывая на то, что настоящий мужчина должен любить женщину. Интересная развязочка конечно: должен и любить… отношения с подобными представительницами обычно сводятся к одному вечному „если ты меня любишь сделай так, как я хочу“. В этом есть своеобразные плюсы: они нетребовательны в обязательствах, ибо считаются этакими богинями с великолепно сложенными телами, но часто. Пустота окутывала души демонических дев, да дабы таковую заполнить чем-то… Они вбирают в себя всё, что только способен отдать мужчина: уподобляясь вампирам, высасывают кровь до последней капли, а потом, понимая, что объект пуст и забрать нечего – легко прощаясь, предоставляют его существование самому себе, получая на прощание привычное слово „стерва“. И плевать они хотели на какие-то глупости, типа любви. Жаль вот только к старости, когда их тела покроются морщинами, потеряют былую привлекательность, когда уже с более молодыми и свежими соперничать невероятно сложно… впрочем если есть сила, способная изменить представление оных о понятиях соотношения гендера и человеческого, то это наверное сила отлучения. Имена та, которая опускает с небес на землю. И судьба, скалясь, начинает говорить об одиночестве, словно кидая в ухмылке вызов „теперь посмотрим чего ты стоишь, бренная оболочка“. Демон всегда искусно обольщает, будто охотник, выбирает жертву, и стремительным броском выбивает почву из под ног. Дескать, живешь ты не так, понимаешь отношения иначе и тебе нужно измениться, разумеется, если я для тебя что-то значу. Лучшим лекарством от подобных болезней является обычное молчание. Да только беда демона в ее бесконечной правоте – забудь, она все равно не оценит, а если оценит, то не поймет. Ангел. Не являясь диаметральной противоположностью, не является и схожим. Это просто то, что способно действительно сохранять, хранить, принимать и также отдавать. С такими проще, но… это же бесконечный бег по кругу вечной серьезности, поисков чистоты в закрывании глаз на действительное. Крепкие устои, твердые убеждения – превосходные жены, для превосходных мужей. Жаль все мы люди, судьба каждого складывается по-разному, и всего этого не нужно! Достаточно просто любить человека, принимая его таким каким он является. Если же этого не происходит… ни время, ни компромиссы… всего лишь один момент – ты далека, и не станешь ближе. Неминуемый крах отношений, обиды, боли, страдания, а по-простому – жизнь. Наталия казалось несколько иной, той которая способна будет понять, впрочем тогда Вит не придавал столь громадного значения затертого в суе „люблю тебя“. Вероятно это сразу рисовало неминуемый конец начавшимся нежным отношениям. Конечно и вечная недосказанность сыграла свою немалую роль. И тем не менее, Наташа осталась загадкой.

***

Вит плавно повернул ключ в замке зажигания. Стартер, приглушенно прокрутил коленчатый вал, приятно пробурчав, послышались привычные низкие обертона работающего мотора. Руки легли на руль, плавно, даже ласково лаская его. Небольшая перегазовка раскатами грома настроило сознание на поездку, все еще оставляя вопросом – куда же нужно ехать. Вит автоматически включил скорость, отпуская педаль сцепления до точки, когда уже механизм напрягся, в преддверии старта, в полной готовности сорваться с места, выключил сцепление и резко ударил по педали тормоза. Красные огни послушно загорелись, будто бы лучше всего понимали, что любое движение всегда относительно, даже когда колодки до скрипа и хруста сжимают диски. Стоп! Прогоним картину еще раз. Вокзал, устройство двигателя, полчаса пути, здание приметное. А ведь всё предельно просто – каждое слово на своем месте имеет своё значение. Важно быть внимательным и ничего не пропустить. Хотел было взглянуть на часы, но… как завороженный: авто, здание, путь… Значит место встречи у здания. Полчаса пути – подъезд со стороны вокзала, да и время будет осмотреться по сторонам. ДВС… Пролистав в памяти все возможные приметные здания от возможных вокзалов, и имея на руках конкретный ключ в виде разговора. Точка установлена, маршрут движения ясен. Покрышки скрипнули. Ночные улицы города обладают определенным шармом, своеобразной магией, позволяющей в полной мере насладиться мигающими светофорами, неоновыми вывесками, редким светом в окнах домов. К тому же, практически полное отсутствие транспорта позволяет великолепно контролировать окружающую обстановку, выбирать самые непредсказуемые маршруты и значительно расширяет диапазон скоростного режима. Все это делает привлекательной ночь для осуществления точных и быстрых операций, которые подобно скальпелю умелого хирурга четко и твердо, при этом быстро, устраняют причину сбоя в работе. Однако под покровом ночи, кажущаяся защищенность, становится критическим недостатком, поскольку наделяет всё теми же плюсами противоположную сторону. Действия в темное время суток крайне эффективны, но требует особо острого чутья, предельной концентрации внимания и чуть ли не суеверной аккуратности, дабы из охотника не превратиться в мишень. Вит понимал, что скорее всего Гер будет встречать его где-то на дороге. А ведь почти уже начал забывать, что было, на что потратил годы. Эхом звучащие слова верного наставника, да земля ему пухом: - «не верь тому, что показывают глаза, тому чего слышишь, не верь! Не верь тому, что чувствует кожа, а самое главное не верь желаниям собственным!». Странно но в этих не верь заключалось одно – живи и помни.
Чей-то темный силуэт вышел на проезжую часть и махнул рукой. Вит резко затормозил, выругавшись сквозь зубы. Отворилась дверь и Гер сел рядом.
- Ты бы еще под колеса прыгнул, конспиратор хренов… в чём дело? Излагай, что за срочность?
- Вит, выслушай… один человек из команды наломал дров… поехали, чё ты встал?!
Вит тронулся.
- Куда ехать говори.
- Я тебе сказал куда. А пока слушай.
Рассказ Гера оказался настолько наивной банальщиной, что Виту стало даже не по себе от того, что так резко сдернули. И когда стоп-сигнал указал на то, что приехали, был заглушен двигатель и эти волки вышли на свежий воздух, где в трехстах метрах красовалась припаркованный баварец.
- Твоя? – Вит взглядом указал автомобиль, а Гер молча кивнул.
- Вит.
- Так что ты от меня хочешь? Я не мать Тереза и в данном случае это деяние из ряда вон выходящее, к тому же я уже…
- Да его жена…
- Слышал, что жена. Это не повод шмалять  боевыми в любовников.
- Вит, человек хочет служить, ты его знаешь как верного воина.
- Да видимо не знаю, раз позволяет себе подобное. И ты ради этого головоломку устраиваешь?
- Нет. Но о нашей встрече… о содержании разговора не должны знать.
- Ты меня гасить чтоли приехал?
- Не должны знать о содержании, это важно. Не жаль человека, пожалей команду.
- И чем я сейчас могу помочь?
- Ты – не можешь… Но знаешь того кто может.
- Если ты о нем…

***

Ливень хлестал по асфальту, превращая промокший асфальт в разбитые пузырящиеся зеркала. Улицы давно уже опустели. Тусклый свет фонарей уже не освещал ничего. Вспышка молнии осветила фигуру в капюшоне и темном плаще. Раскаты грома прокатились, сотрясая оконные рамы ветхих пятиэтажек.
- Тебе показать твоё будущее, Вит? – звучал подобно грому свинцовый голос безымянного. Впервые за всё время их встреч, Вит услышал эмоциональный оттенок в привычно морозных обертонах своего невидимого гостя. На мгновение следующей вспышки Вит потерял из виду мощную фигуру в капюшоне.
- Так что? Боишься принять это? – все тот же голос, прозвучавший из-за плеча, заставил обернуться. Снова никого. Вит огляделся по сторонам. Конечно уже привык к выходкам ночного гостя, и уже был спокоен в его присутствии, однако в этот раз… Черт возьми он появляется из ниоткуда, исчезает. Становилось не по себе. Вит понял, что-то не так… Повинуясь инстинктам, полез за подполу пальто, и тут же был обескуражен. Пропало оружие. Никогда не подводивший его ПМ, пусть не столь точный как система Глока, но родной, просто исчез. Вокруг никого только ливень, гроза, чернь низких туч и пустынный перекресток и чувство. Чувство, которое может легко свести с ума даже самого психически стабильного человека. Вит выругался сквозь зубы, чувствуя „глаза на затылке“. Мимо пронеслась, просигналив, машина, щедро окатив из лужи и просигналив растерянному Виту.  Снова рефлексы и волна брызг отражена полой длинного пальто. Вит отряхнулся и увидел моргающий сигнал фар дальнего света черного автомобиля баварского производства. Еще раз оглядевшись, направился к недалеко стоящему автомобилю. Мотор был заведен. И снова откуда не возьмись знакомый голос.
- Садись за руль.
- Да чтоб тебя! Ты во что со мной играешь?
- Садись за руль. – невозмутимо повторил безымянный.
Вит обошел автомобиль, открыл дверцу, сел и в зеркало заднего вида увидел свой родной ПМ. 
- Пока побудет у меня. Не пристегивайся. Положи руки на руль. И плавно поехали.
- Куда?
- Мы слишком долго здесь стояли. Для начала развернись и езжай, как ведет дорога. 
Вит тронулся. В мыслях было все то же беспокойство. Он впервые почувствовал себя столь беспомощным против этого призрака, с таким безмятежным спокойствием смотрящего в окно.
- Ты можешь называть меня Балканец.
- Не похож что-то…
- Так ты хочешь знать то, чего ты действительно боишься, Вит?
- Бал, я уже ничего не боюсь.
- Останови.
Вит плавно прижался к обочине и включил авайрийку. Бал снял капюшон. И странно. Этот грозный человек, от которого бросает в дрожь, но такое красивое молодое лицо… Глубокие синие глаза, отдающие сверкающей грустью и… доброта. Да именно добром веяло от этой тени. Даже исказивший черты лица шрам, не был чем-то отталкивающим, напротив, придавал мужество лику. Бал молчал, но даже в молчании обладал таким притяжением, к которому хотелось бы вернуться снова и снова. Тогда Вит понял, что он боится самого себя, а не этого человека, его голоса и таинственности.
- Слушай, Бал, я бы тебя ангелом назвал, но не воином.
- Это будет и с тобой, после того, как пустота пройдет сквозь твою душу, сделав тебя тенью в мире, и заполнится новой жизнью. Теперь тебе пора.
- Ты издеваешься? Даже не имею представления куда заехали.
- Мне капюшон надеть, чтобы ты слушал?! Пройдешься и сориентируешься, а заодно подумаешь.
Вит вышел из машины и едва закрылась дверь – тут же открылось окно и опять, невольно бросило в дрожь.
- Когда мы увидимся в следующий раз – ты будешь готов.
- Готов к чему?
Но этому вопросу суждено было остаться без ответа. И вот уже за поворотом скрылся автомобиль, в котором Вит видел глаза призрака, наполненные грустью, но не скорбью, пропитанные болью и добром, но не отчаянным равнодушием… Странно всё это право. Действительно, проходя чистилище… любо ангел, либо демон – да одного поля ж ягоды, сущности разные. 

***

- Да выслушай же!
Вит сжал губы и молча кивнул, потом уподобился священнику на исповеди, слушая долгий рассказ в детялях и подробностях о тяжкой жизни и душах-калеках. Наконец прозвучало.
- Понимаешь не в том дело что сотворил. На мне ответственность, а у меня тяжелые мысли, которые рано ли поздно приведут к фатальным последствиям. Я люблю её, а она меня. Что мне делать?
Вит молчал. Да действительно сюрприз неожиданный. Тяжкой ношей считается тот расклад, благодаря которому в твоих руках оказывается жизнь человека, странно, что люди перестали замечать повседневность сего, теряясь в бесконечном переплетении связей одного с другим и третьим. В действительности жилы надрываются по настоящему тогда, когда в твоих руках не жизнь, а судьба человека. Разве может быть что-либо сильнее понимания слова «обречен»?! Ведь никто же и не собирается сдаваться, даже погружаясь в беспробудное пьянство с одиночеством и тоской, разрывающей утомленное сердце, или же прозрачная до неприличия безнадега… Никто не собирается жертвой набожной ложится на алтарь распутницы жизни – иной мы ковки. Но ответственность за судьбу – это уже совсем иной порядок драма, чем действо в акте «жить или умереть». Вот что сейчас можно ответить? Разве что поговорить…
- Ты за нее решил, что она тебя любит? Что делать спрашиваешь? Во-первых успокоиться, заняться делом и уйти в него с головой! Забыть не забудешь, но переживешь!
- А если забыть?
- Да вон сколько девок ходит! Считаешь что жизнь окончится с вашим расставанием? Или вот любую из самых красивых. Познакомься, сходи с ней куда-нибудь, переспи и забудь. И она тебя забудет, потому что ты в ее жизни был лишь случаем, декорацией! И ей от тебя большего не требовалось! Попробуй.
- Ты раньше таким не был… Куда девался тот человек, который вопреки всему ждал любимую?!
- Любимая сделала свой выбор, я – свой. Потому сейчас несколько проще отношусь к данного рода отношениям, но это лишь отголоски таких же, как и у тебя тяжелых мыслей. Ты не думай что они у меня легкие. И знаешь, все что бы желал на данный момент, это взглянуть на мир иными глазами… Я помню, как возвращался с командировок, сборов, рейдов к ней. А Наташа все время спрашивала, почему я исчезаю и ни звонка, ни письма, даже не предупреждаю и не объясняю ничего. И всякий раз мне хотелось опустить глаза да проскулить «прости», объяснить все. Но вот сейчас я понимаю – даже если бы звонил, писал, предупреждал – она бы всё равно не поняла!  Мы в параллельных мирах живем. Помню как она радовалась зиме, ловила снежинки и была просто неотразимой, родной такой… А я же смотрел на снег и один раз вырвалось… скорее бы чтоли весна. Она удивленно посмотрела на меня и начала расспрашивать, по-детски глядя на меня своими большими зелеными глазами. Мол смотри как красиво, неужели я этого не замечаю, как прекрасен в преддверии нового года танец снежинок под фонарем и что «по-моему кто-то не любит зиму». Знаешь что мне оставалось? Молчать. Да и что я могу ответить? Зиму, нет, не не люблю – свято ненавижу, что зима для меня это не каток под романтичную музыку, прогулки, когда двое согревают друг друга, а просто отмороженные пальцы до черноты, озябшее до судорог тело и никакой надежды на тепло. Что у меня тяжелая мужская работа, а зимой она становится еще тяжелей. Думаешь поняла бы она все это? Что новый год принесет лишь новые вести, которые не будут столь приятными, новые задачи, в общем сам знаешь. И каждый раз к ней возвращаясь убитым морально… Она выматывала остатки нерв расспросами… почему смурной такой, где был, надоело ждать. Только потому что она была светом моим, любил ее… выносил все это и радовался, понимаешь, радовался её зеленым глазам. А ведь по большому счету никто из нас не сделал шага навстречу друг другу… А теперь все так как есть. И каждый день, возвращаясь в пустую квартиру, думаю о том, как прекрасно, когда тебя кто-то встречает у дверей, ждет возвращения твоего. Но вот понимаешь, когда перестала ждать она, перестал ждать и я тоже. И вот очередные отношения, наступает момент решения о серьезном шаге, и… сейчас понимаю, что эти отношению будут кризисными… Да, это определенный перелом, после которого только станет доступным либо категоричное да либо же нет. Но ради этого совсем не хотелось бы использовать людей в качестве подручных средств – выстрел должен быть в точку. Так и остаюсь сознательно наедине с тяжелыми мыслями, и во снах и просыпаясь с ними. А днем, днем, знаешь, светло. Работаю, изматывая и разум и тело, и мне это нравится. Нравится создавать то, что не разрушает.  Вот сейчас и живу ради того чтобы не разрушать. Понимаешь? В любой ситуации важно знать, ради чего ты живешь… именно так живешь…
- Загнул.
- У тебя всё?
- Нет! Как решить вопрос?
- В каждом слове значение – забыл или отвлекся? Лучшее решение уйти из команды.
- Позвонишь куда надо?
- Без гарантий… Выход – уйти самому!
- А если он не мыслит жизнь без этого?
- Тогда надо было раньше думать и расставлять приоритеты! И здесь всё просто – если был достойным, о нём не забудут, вспомнят и вновь будет шанс возвратиться.  За период вынужденного простоя будет время успокоиться, привести в порядок нервы и мысли, задуматься над тем, что ему действительно важно и нужно. И у команды будет возможность прочувствовать его отсутствие, оценить… Вот так. Просто нужно смело шагать в пропасть – делай так, как никогда бы не поступил, о чем никогда и не подумал бы, недопустимое решение осуществить! С моей стороны – звонок будет. Но не обрадует это нашего таинственного… ой как не обрадует. Ладно. Всё?
- Не хватает тебя…
- Не начинай! Добро. Удачи не желаю – ты знаешь!

И как всегда Вит ушел без оглядки к верному своему одиночеству, ожидавшему его в пустой темной квартире, где дверь тоже ждала следующего шанса недовольно скрипнуть. К своему одиночеству – ведь ничего по сути не изменилось: был ли там, ушел ли – принял путь свой. Вероятно его последний аккорд еще впереди, а пока, Гер задумчиво и грустно опустил глаза, на мгновение позабыв о своих проблемах, которые, не смотря на размах, показались какими-то мелочными, что стало не по себе но такую шкуру. И  лишь улицы ночного города растворили скрестившиеся пути этих двоих волков в минуты, продолжая жить своей уличной судьбой.