Дальше самого дальнего горизонта

Дальше самого дальнего горизонта…
Она сидела в кресле у окна, уютно поджав под себя ноги, и читала чужие жизни, зачем-то разбросанные на страницах интернета. Смотрела в окно, слегка прикусывая пальцы - дурная привычка, бывало, спасала от крика.
Тридцать семь - тот возраст, когда одни женщины выходят замуж, другие становятся бабушками, а третьи - совмещают и то, и другое.
"А четвертые не делают ничего"...
Она закрыла ноутбук, медленно поднялась с кресла, потянулась, оперлась руками о подоконник, рассматривая серый Питер, серые улицы, серых людей. Серый город. Серый любимый город.
Субботнее утро. Она ушла в ванную - любила холодный душ. Пару минут привычно разглядывала себя в зеркале: выученная, запомненная, почти не меняющаяся. Высокая, даже, говорят, худая. Не в коня корм - говорила когда-то давно мама. Мама… как давно, боже, какая я старая.
Но еще ничего, ничего - приятная еще. Пока еще…

Холодный душ отрезвлял и прогонял нелегкие мысли. Она отряхивалась, как кошка, куталась в мягкое махровое полотенце, улыбалась себе в зеркале.
Это хорошо - суббота. Это время для себя. Много времени, целых два дня. Два долгих, долгих дня наедине с собой.
Как же так вышло, что - наедине?..
Карандаш, другой карандаш, тушь, фен, немного румян.
Теплое каштановое платье. Маленькая удобная шпилька. Волосы локонами. Шляпка даже. Да, она искренне любила шляпы. Сентябрь - самое время для шляп. Впрочем, синоптики обещали теплую осень…
Она кинула в сумочку кошелек, шейный платок и ключи. Вышла из квартиры - дверь привычно щелкнула, захлопнувшись. Почему-то подумалось - как было бы смешно, если бы она забыла ключи…
Привычная кофейня. Огромное окно. Она рассеянно смотрела вниз, на людей, грея руки о чашку кофе, когда неожиданно за ее столик подсел незнакомый молодой человек.
- Доброе утро, - сказал он, слегка улыбаясь. - У вас прелестная шляпка.
- Спасибо, - немного снисходительно улыбнулась она в ответ. Мальчишка! - что ему нужно? Не больше двадцати пяти на вид, совсем ребенок…
- Можно, я посижу за вашим столиком?
Она приподняла левую бровь.
- А впрочем, пожалуйста.

Она невнимательно слушала его, рассеянно скользя взглядом по его лицу и рукам: улыбка красивая. И руки - как любила в молодости. Нос, конечно, не такой. Смешная, когда-то говорила  «мой фетиш - руки и нос», как молоды мы были… А затылок просто ужасный. «Ну и не смотри на затылок, глупая».  Ему явно нужна другая стрижка. Нет, а улыбка такая приятная…
- А давайте на набережную?
Она зачем-то согласилась, по рассеянности забыла на столике шейный платок - ну зачем доставала? - пришлось возвращаться, он шутил, они смеялись вместе.
Река была холодная, но с теплыми бликами солнца. Он предложил ей спустить на воду бумажный флот… Пришлось искать ближайший киоск - по воде поплыли разноцветные журнальные кораблики.
Она удивленно смеялась больше собственному поведению - вдруг почувствовала себя девчонкой, скинула туфли и пошла по теплому асфальту босиком, а шляпку - сунула в сумку. Он поддержал - ей это понравилось - тоже стянул ботинки и побежал за ней следом. Кажется, она еще способна на маленькие сумасшествия.
Это был приятный день  из разговоров ни о чем, воспоминаний о двух сумасшествиях и ветра в спину.

Вечером он провожал ее до остановки - она сказала, что не хочет брать такси, и пешком идти не хочет - и вообще ничего не хочет, ясно, маленький?
- Мне нужен твой номер телефона.
Она не отказала просто потому, что ей было все равно.

Он не звонил неделю, она не вспоминала. У нее, в конце концов, всегда было много дел. Только в четверг под вечер мелькнуло разок - как хорошо было босиком по асфальту… вместе. Хороший мальчик. Приятный.
В субботу утром она перезванивала на два пропущенных. У него по телефону был очень красивый голос. Правда, она не сразу поняла, с кем говорит.

Они бродили по городу, немного говорили, немного молчали. Он любил спорить, но уступал, когда не знал, о чем идет речь. Ей по-прежнему не нравился его затылок.
Она пыталась его наставлять. Он вроде бы не противился - но каждый раз оказывалось, что знает не меньше нее. Это было немного странно.
Впрочем, нужно отдать ему должное, он ничего себе не позволял. Не приближался слишком, не пытался обнять - только предложил руку. Она любила ходить с мужчинами под руку, но тут было как-то неловко: ей казалось, что их разница в возрасте очень бросается в глаза, их могут неправильно понять и вообще… В конце концов все решил внезапный дождь - вернее, один зонтик на двоих.
А потом она выбежала из-под зонта и, смеясь, зашлепала прямо по лужам. Он, не мешкая, присоединился.


Он позвонил в среду - они немного прогулялись под фонарями: платье у нее было красивое и макияж, опять же, как-то удачен…
Они сидели на скамейке в парке, она закидывала ногу на ногу - элегантно и соблазнительно, ну конечно - а он никак не реагировал.
Рассказывал про какого-то друга, про его девушку… Про свою бывшую девушку, с которой они расстались уже пару лет назад - давно, давно - она успела выйти замуж, но они все еще дружат…
Она не вслушивалась особенно, думая, зачем он все с ней, если ничего не пытается? Или, может, ему тоже - просто все равно?
Но макияж-то, макияж сегодня так удачен…


В воскресенье у нее был день рождения. Она обмолвилась, что не хочет звать гостей - и ума не приложит, как бы провести этот день. О возрасте он тактично не спрашивал. Но предложил свою кандидатуру.
Она недоумевала - что можно делать с едва знакомым человеком на собственный день рождения? Но это было забавно, и она поняла, что не против.
Встретил маленьким букетиком роз. Она вспомнила, что в детстве очень хотела отпустить в небо воздушный шарик…
Когда красное чудо забилось у нее на запястье, она поняла, что совсем не хочет с ним расставаться.
Люди оглядывались, а она просто смеялась и была немножечко счастлива.
Когда резкий порыв ветра сорвал шарик с запястья, она успела только тихо ойкнуть.
Стояла потом, запрокинув голову вверх - «вон твой красный шарик в синем небе, все, как хотелось»…
Он повел ее в пиццерию. Она давным-давно не бывала в таких простых пиццериях, забыла, что такое пицца с пивом. Это было смешно, и она не противилась. Растерялась, увидев меню. Понравилось его «Ничего, я все сам закажу» - как давно за нее ничего не решали…
Алкоголь ударил в голову, она смеялась и видела, что ему не очень нравится ее состояние. От этого смеялась еще больше.
Он купил ей фисташковое мороженое. На улице было холодно, и грозился пойти дождь. Она пожаловалась, что замерзла. Он предложил зайти к нему  на чай.
«Глупая, ну что ты делаешь?»
- Идем.
Глупости, что значит – что делаю? Я сегодня пьяненькая, мне сегодня можно…
А он привел ее в однокомнатную квартирку, усадил на диван и отправился заваривать чай.
Сидел потом рядом, выставил на журнальный столик какие-то конфеты, рассказывал о том, что пишет кандидатскую…

Она невнимательно слушала и уютно, как ей казалось, поджимала под себя ноги – и платье, опять же, почти короткое, колени видно и чуточку выше, ну почему он не смотрит?.. Нет, что же, ничего не будет?..
Вечер почему-то был теплее, фонари светили так по-доброму, а она опять не могла понять, что происходит.
За день они избродили город, она устала, но была довольна прошедшим днем. Ничего особенного не было – но разве она ждала чего-то особенного?

А потом она привыкла. Привыкла заходить на чай – не боялась больше, не думала даже. Привыкла к нечастым совместным прогулкам, к почти пустым разговорам, к тому, что он иногда звонит – слишком редко, чтобы скучать.

Но осень, и вправду, была теплая.
В какой-то момент она перестала вспоминать о возрасте и разрешила себе быть просто женщиной. А ему – просто мужчиной. Это оказалось приятно, но не слишком.

Первого ноября он пригласил ее на вино и совместный просмотр какого-то фильма. Она купила любимых конфет и, не особенно задумываясь, поехала к нему.
«Пить нужно чаще», - думала она, замечая, как мягко и едва заметно подрагивают стены. Смеялась потихоньку – опять пьяненькая, опять у него…
Он уговаривал остаться, она морщилась и говорила, что завтра рано вставать.
Смеялась немного, но точно знала - уедет.
А потом он ее поцеловал.
Целовал горячо, вдруг, она поймала только мысль «ну наконец-то» - и прикрыла глаза, наслаждаясь.
Он расстегивал верхние пуговицы на блузке, она тянулась к нему всем телом - истосковавшаяся по мужчине, по сильным рукам и горячим губам.
Потом вздрогнула, отстранилась, встала, сказала - нет, я пойду, на ходу застегивая третью пуговицу, вышла в прихожую…
Он обнял ее сзади и поцеловал в шею, где-то за ухом. Она вздрогнула. Он целовал плечо, увлекая ее в комнату.
Она подумала - в конце концов, какая разница. Что-то невнятно шептала в свое оправдание… Он едва заметно улыбался, говорил - молчи - и целовал.
Она растворялась в нежности - в прошлой жизни такого не было. (Мужчин она мерила жизнями.) Не помнила такого момента, когда ей бы не хотелось этого - как люди могут не хотеть удовольствия? Тело искрило - ощущения задыхались горлом, грозились стать криком  и - мурашками, насквозь – в пятки, как будто по горячим угольям - как это сладко… Она растворялась в нежности - не помнила, чтобы когда-то раньше растворялась. Какой все-таки приятный мальчик…
Он вытащил из шкафа свою футболку. Она насмешливо хмыкнула в сторону. Старательный -  свежая простынь, мягкие подушки.

Они заснули почти под утро. Он просыпался каждый раз, когда она меняла позу во сне - она некрепко спала и ловила его распахивающиеся глаза.
И  притягивал ее к себе, со спины. Ей казалось, что это - счастье.
Утром сорвался от ее будильника, готовил ей какой-то простецкий завтрак - сонный, взлохмаченный, ужасно милый.
Провожал ее, целовал на прощанье - а она всю дорогу шла и молчала. А он - обнял, прощаясь. Это как-то согрело.

Следующим вечером он встретил ее с работы – позвонил в пять, она как раз поправляла шляпку перед зеркалом – и спросил, где ее найти. Назвала какое-то кафе поблизости, через пару-тройку домов – не дай боже, увидят. Весь день думала только – нет, ну зачем? Зачем? Глупая…
Он не поцеловал и не обнял при встрече, вообще никак не показал, что они стали ближе. Она тряхнула головой и решила, что это было просто случайной ошибкой. В конце концов, нужно быть благодарной за удовольствия, пусть и случайные.
А потом почему-то снова к нему, чай, холостяцкий ужин – но вкусный, надо же – мужчины вообще всегда вкусно готовят… Она поправляла в коридоре шарф – а он подхватил ее на руки и унес в комнату прямо так – одетую-обутую. Она не нашла в себе сил сопротивляться.
Только потом в темноте спросила – твоя? Он почти не замешкался – моя, моя… иди ко мне.
Она не помнила ничего слаще этого «иди ко мне».

Утром, возвращая, засмеялась – моя футболка? А он повел бровью и – нет, не твоя, моя, что это еще за такое…
Она осеклась и поймала себя на том, что ей не хватает его прикосновений днем. Не хватает его рядом. Впрочем, на прощание он снова ее поцеловал.

Было бесконечно сладко пытаться не заснуть, создавая чертежи и разрабатывая дизайн чьей-то слишком большой кухни. Она сбежала пораньше – и бросилась на кровать, только зайдя в квартиру. Он звонил – она что-то едва смогла произнести в трубку – странно согрело его короткое «понятно, спи, перезвоню».
Вечером она нежилась в ванне, точно зная, что сегодня опять не будет ночевать в привычной пустой квартире.
Выходя из подъезда, позвонила – а вдруг диабет или еще что-то? – как ты относишься к мороженому? А он ответил – и хлеба, пожалуйста, если можно.
Удивилась, но с улыбкой – значит, ближе. Ведь значит же?..
В темноте вдруг подумала – ну, вот и все. Нет, это, конечно, приятно. Но – скучно…
Он вдруг сказал что-то такое… И она решила, что проблема в ней.
Сразу стало интереснее и ярче – и как это раньше не приходило мне в голову?..
Она больше не ловила его распахивающиеся глаза. Но он по-прежнему притягивал ее к себе со спины. И она растворялась не в нежности, а в страсти. Смешанной с нежностью. Что-то давно забытое… Она чувствовала себя почти девочкой.

Утром стучала каблучками уверенно, улыбалась самой себе, вздрагивала в такси, вдруг вспомнив его руки... Ей казалось, что она залпом пьет какую-то кружку счастья, внезапно очутившуюся у нее в руках. Она была бесконечно благодарна. И понимала, что у кружки есть дно.

После обеда пришла новая заказчица. Пришлось остаться в прохладном кабинете. Работа ей нравилась, и она давно хотела именно таких заказчиц – не боящихся смелых идей – но, честное слово, это все так не вовремя…
Домой ехала уставшая, измученная, но счастливая. Кажется, светлая полоса. Главное – успеть завтра всюду, куда планировала…
Засыпать  без него было почти непривычно. Старалась не вспоминать: нельзя вспоминать, нужно чувствовать, а после – нет, особенно, когда не рядом.

Наутро засмотрелась на кофе, думала – не звонит, не пишет. Может быть, правильно? Не целует, не обнимает. Ни прав, ни претензий. Ничего. Как же это?..
Ну вот, началось. Как всегда – мысли лишние, много мыслей, эмоции всякие ненужные… главное – его не трогать. Незачем ему.
Эмоции не ловила. Раньше – да, часто, даже когда складывало пополам, сворачивало в клубок – всегда мелькало «чувствую, чувствую, как же хорошо чувствовать, значит – живая».
А тут – нечего чувствовать. Нет прав.
Моя…
Нет, неправда. Но хочется. В этом нужно себе признаться.

Осень становилась промозглой и дождливой, ветер все резче и холоднее, небо – все серее.
Они встречались по вечерам, бродили по городу, он даже встречал ее с автобуса, когда она приехала от сестры, у которой гостила на выходных. Она часто вкладывала свою руку в его – просто стало все равно, да и темно теперь вечерами…
Он вел, и этого было не отнять. «Как же это приятно – идти за своим мужчиной».
Кроме того, он был очень чуток. Сразу реагировал на все ее замечания и высказывания относительно отношений и прочего, порой спрашивал сам – старался, явно старался.
Ей не хватало заботы, внимательности какой-то и нежности не только в постели.
Ей особенно нравилось, что в темноте, после – он начинает разговаривать – о детстве, о студенчестве, о людях, о мыслях.
Он казался почти идеальным. Даже – через некоторое время – красивым. И, наверное, это было так.
Пару раз он приходил к ней, оставался на ночь, она готовила что-то не слишком сложное, но приятное. Потом каждый угол в комнате, казалось, пропах им – она вспоминала беспрестанно, и это было сладко, дрожаще.
Не могла не улыбаться, вспоминая, как в три ночи он говорил – «идем, поедим?» Как щурился на включенный свет, как удивлялся, зачем ей что-то накидывать – в конце концов, тут ведь никого нет… Она не могла сказать, что на самом деле немного стесняется света.
Но нервничала она все больше. Чувствовала, что привязывается эмоционально, а он – нет. У него все так же.
Не знала, чем занимать внезапно свободное время, с таким трудом выкраиваемое раньше.  Вспомнила, как несколько лет назад попыталась решить аналогичную проблему, купив щенка. Смешного пушистого колобка с мягким розовым языком, даже породистого и, кажется, довольно дорогого. И как через две недели вернула его обратно – говорила что-то про внезапную аллергию и все прочее, что всегда говорят в таких случаях, а в голове крутилось «Извините, я так и не смогла его полюбить».
К нему пару раз приезжала сестра, с которой они были очень близки. Она не приходила знакомиться, да он и не звал. Она тогда расстроилась, все-таки неделю не виделись, она так ждала выходных – и на тебе… Но, конечно, ничего не сказала.
Вспоминала поцелуи в плечи, вспоминала, как сразу после ему позвонил кто-то из начальства, он сидел на краю кровати и так серьезно разговаривал по телефону, а она целовала его, просто целовала, наслаждаясь собственной нежностью – ей даже ничего больше не надо было, достаточно казалось ощущения «он такой серьезный, а я его целую», проводила пальцами по спине, целовала в шею – он отрывался от трубки, зажимая ее ладонью, и зачем-то целовал ее в губы, а ей хотелось смеяться, потому что – зачем? Ей и так хорошо, слишком хорошо, может быть…

Знала, что через неделю – надо же, поменялись местами – день рождения уже у него. Ломала голову над подарком. Особенно тратиться не хотелось – уже не видела смысла. Он звонил все реже, они давно не виделись. Но еще хотелось надеяться, хотелось себя уговаривать, что все в порядке, просто ведь взрослые люди – и она позволяла себе это. Хотя периодически пыталась начать привыкать к мысли, что все как-то кончилось, растворилось. Мысль эта упорно не приживалась.
Вспомнила, что он любит зеленый чай – отправилась в любимый магазинчик. Собрала восхитительно пахнущую большую коробку разных сортов чая, добавила приятный заварничек – вроде, вышло просто, но хорошо. Спрятала на дальней полке, чтобы не натыкаться глазами.
Он не звонил полторы недели, не виделись две или три – она старалась не считать. Поздравила коротким звонком утром. Накануне он сказал, что будет отмечать с родственниками, раз уж у нее новый заказ… Она разнервничалась, преимущественно из-за того, что сама начала выдумывать…
Больше не звонил – писал короткие сообщения, позвал в кино на следующий день. Она была расстроена, попросила заехать – он отказался, мотивируя отвратной погодой – дождь шел третий день. Она саркастически написала в ответ – может, тогда и вовсе никуда не срываться, раз уж погода такая плохая? Он согласился.
Бушевала в пустой квартире и даже, кажется, расплакалась. Засыпала, обнимая подушку. Надо было обнимать.

Пару недель спустя, изведя себя его молчанием и собственными мыслями, продолжая приучать сознание к этому «кончилось, зато чай трофейный остался, вкусная штука, но тут вот диски его еще с фильмами, не выкидывать же», позвонила, внутренне замирая – и тут же смеясь над этим.
Он не ответил.
Она позвонила еще, но гудки в трубке отдавали душком дурной бесконечности.
Кажется, он просто не знал, как об этом сказать.
Но хотелось расставить точки, она написала – а диски твои – куда? «Мне они не нужны».

Тут вот ее согнуло, сложило, свернуло. По старой, подростковой привычке закрылась в ванной, пустила воду посильнее – от кого пряталась?
Пол холодный, кафельный, почему-то шепталось «мама, мамочка, где ты», слез было много, тушь, конечно, размазалась – долго смывала потом со щек.
Кривилась в зеркало, стонала, что страшная, старая, ненужная и несчастная. Выплакивала.

Холодный душ отрезвлял, она еще вздрагивала, но уже почти неощутимо.
В кровати, ночью, слез почти не было, подушка осталась сухой.


Субботнее утро – светлое, серое. Она стерла все контакты, чтобы не было соблазнов. Смотрела в окно – выпал первый снег. Она не загадывала желаний – желание только что закончило сбываться. Забыла на подоконнике кофе, обнимала сама себя покрепче, разглядывала редких прохожих внизу.
Дальше самого дальнего горизонта.