Всеми забытый

Вот уже несколько месяцев Он бредет под палящим солнцем пустыни, изредка натыкаясь на мелкие оазисы и находя белеющие кости менее удачных собратьев. Здесь Его не встречают дружеским похлопыванием по плечу или бурными аплодисментами, здесь другая страна и другие нравы: по песочным волнам может проползти опасная змея, а может встретиться колодец с леденящей горло водой. Но больше всего Он страшиться  этого нудного существования, которое как ком в горле мешает вырваться к облакам, воспарить чайкой над теплым морем людских страстей, стать звездой в ночном небе, сияющей для всех, кто желает увидеть Его… Его, чьи мысли не имеют ничего земного, чей разум не замутнен примитивом, старающимся  загнать в угол самого изворотливого. Он больше всего ненавидит блуждать среди этих изогнутых горбов песка и, страдая от жажды, до хрипоты просить помощи у неизвестных добродетелей, желая показаться несчастным и бедным. Не ужели у Него нет сил, чтобы самому устанавливать правила? На этот вопрос пустыня ответила сперва легким ветерком, а затем, кружа в порыве ярости опрокинула тонны песка на дерзкого, стараясь придавить и уничтожить не только физически, но и морально выбить всякие сомнения из наглеца. Песок, принимая причудливые формы бил точно и гладко, словно огромный молот, возносясь к небу, опускался с километровой высоты на Него и с силой вдавливал в землю, дрожащую после каждого удара. Он не кричал, а лишь со стоном переносил смертельные удары, которые постепенно стихали и уже не так четко попадали в еле заметное тело. Затем песок на несколько секунд повис в воздухе и дождем осыпался рядом.
Оставаясь неподвижным, Он с трудом разлепил глаза. Солнце то же, песок там же, но только что-то изменилось. Что? Он забыл!.. Забыл свое имя, которое служило Ему проводником долгие годы, так тщательно оберегавшее от всяких напастей. И вот пустыня сотрясаясь от злобного хохота, эхом разносилась по бескрайним просторам. Она сделала то, что хотела. Она убила его!
И снова Он пустился в путь, но уже другим – безыменным. Теперь Он ничто… Таща обессиленные ноги и оставляя еле заметные следы, Он направился в неизвестность, надеясь вспомнить то, чего лишила Его проклятая пустыня.

*****
Возможно, он вспомнит что зовут его Театр, и что были у него друзья, его любили и уважали… Но это будет не скоро, а лишь тогда, когда на его пути появится очередной оазис, не похожий на другие, бурлящий любовью и восхищением, волнением и страсть – всем тем, чего ему не хватало долгие годы.
И обязательно в этом оазисе буду присутствовать я – Зритель, который любит и обожает его за ту выносливость, что оттачивается лишениями и неприятностями, за ту свежесть и новизну, которая не погаснет не на секунду... за его существование…