Блеск

Как часто вы просыпаетесь и понимаете, что у вас есть цель? Может быть, это произошло сегодня? Да, может именно сегодня вы открыли глаза, вдохнули холодный утренний воздух и сказали себе: «Эй, приятель, ты не просто так переводишь  продукты и уничтожаешь окружающую среду. У тебя есть цель, мать его, цель!» Нет. Этого не происходит. Сначала, мы ждали этого в детстве. Ждали, когда начали появляться первые прыщи на лице. Ждали уже в ту пору, когда впервые целовались, затем когда заканчивали школу, потом университет. Мы всё время ждём этого. Но никто, абсолютно никто не приходит и не говорит нам что нужно делать .  И тогда мы ставим себе другие цели : цель получить образование, цель поехать заграницу, цель стать богатой актрисой. Но когда мы добиваемся этих целей, то мы внутри чувствуем какую-то пустоту, как будто нас кто-то обманул… Нет, я же отчётливо слышала о том, что нужно получить высшее образование, я знала об этом с раннего детства. Но теперь заветная корочка пылится у меня где-то далеко в шкафу, а внутри себя я чувствую какую-то пустоту, как будто я являлась вкладчицой МММ в 90-ые. Меня наебали. Это моё главное чувство.
С этим чувством мне исполнилось 23 года. Большие пьянки, гулянки, подруги. Звонки мамы по телефону из далёкого провинциального городка на Дальнем Востоке. Она уже стала совсем старой. Я это услышала по голосу. Но времени на неё просто нет, нет время на все эти поездки, разъезды, тем более, что действительно, из общежития я уже выезжала, а работу так и не приобрела. Поэтому пока все праздновали, в том числе и я, мои мысли роились вокруг одной идеи-фикс, которая звучала примерно следующим  образом: «Не найдёшь работу – тебе ****ец.» Да, жёстко, но правда. Что меня ждало в моём Ельновске в нескольких тысячах километров от столицы? Муж-забулдыга  да работа ни к чёрту… Такой жизни я не хотела.
По телеку показывали горячие сводки, репортажи из каких-то далёких солнечных стран. Кругом войны, теракты, и прочее, прочее, прочее, а я только закончила универ и хотела помимо работы устроить свою личную жизнь. Отступать некуда – позади Москва.
Это было поздним зимним вечером. Я возвращалась от Таньки, своей подруги с самого первого курса, мы с ней даже вместе подавали заявления на геофак. Иду, значит, на улице уже темно, холодно. В этих московских переулках, особенно на окрайнах, редко горит свет, только в окнах жилых домов. Меня это никогда не пугало почему-то, я даже не знаю. Звоню в такси. Где-то занято, где-то вообще ноль эмоций. Никто не хотел везти бедную Машу, то есть меня, домой. Автобус ждать было бесполезно, ну я и решила поймать такси на обочине. Подхожу к девятке тонированной. Стучу в окно, значит. Стекло опускается, доносится песня «Чёрные глаза» из машины и сидит, значит, какой-то грузин.
-Чаво хатишь, красавэца?
-До Литовского бульвара за пятьсот довезёте?
-Не, пятьсот мало, за пятьсот даже Ашот бы не поехал.
Кто такой Ашот меня интересовало мало.
-600?
Махнул рукой, дверь открыл, «садись»,значит говорит. Села. Едем, темно, темно. Только фары впереди горят. Музыка всякая играет, заводная. Он у меня спрашивает что-то, где учусь там, всё в таком духе. Едем мы как-то долго, короче.  Тем более сейчас, в ночное время, доехать должны были меньше, чем за час, а ехали мы, значит, уже часа полтора.
-Мы куда едем? Вы забыли, что я сказала до Литовского бульвара?
-Всё харашо, красавэца, всё харашо будэт, нэ нэрвнычай.
Я в панику, он орёт, говорит, чтобы я заткнулась. Ударил меня по лицу.
-Нэ нэрвнычай, блять! Тыха, тыха.
Взбесилась. Трясу его сидение, дёргаю ручку двери, бью сумкой. Он останавливает машину, вытаскивает меня за волосы. Я в слёзы. Швыряет меня на холодной снег. Бьёт ногой.
-Ах ты сука, я жэ сказал нэ нэрвнычай!
Тут кто-то подбежал, ударил таксиста, тот упал, а я всё лежу и плачу. Плачу и лежу. А что мне ещё оставалось делать? Я девушка хрупкая, за себя постоять не могу. А тут этот…солдатик. Я разве ещё не сказала, что это был солдат? Красивый такой, губастенький солдатик, весь при наряде, в форме. Руку мне подал, прямо джентльмен  настоящий.
-Вы целы? Всё хорошо?
-Да, спасибо.
-Давайте пройдём в медпункт?
-В какой медпункт?
Оказывается, связи с тем, что в мире что-то там происходит, их из Сибири перебросили в центр. Ну, знаете, центр быстрого реагирования по-русски. Я во всё это никогда не вникала, да и идти не хотела. Но чувствовала на лице эти ссадины, да и вообще… Куда мне было податься в три часа ночи?  Вон, уже попробовала доехать до своей съёмной комнатушки, так тут этот… Короче, не стала я ломаться, как девятиклассница на выпускном, и пошла с этим солдатиком.
Он всю дорогу что-то спрашивал, что-то рассказывал. Про маму свою говорил, про то, как с отцом на рыбалку ходил зимой. Шутил, иногда смешно, иногда тупо. Ну, славный мальчик..
Пришли. Он там всех на уши поставил. Видно не просто так он там, важный какой-то небось. Меня осмотрели, что-то приложили, пощипало, да и прошло. Солдатик вызвался меня на такси посадить, Экзюпери процитировал : «Мы в ответе за тех, кого приручили». Сам улыбается, но в глаза почти не смотрит. Стеснительный малый.
Такси приехало. Думала, поцелует меня, ну, герой всё-таки, ему можно. А нет, только обнял. Я ему так и быть свой номер оставила, мало ли что. Села в такси и уехала. Потом наступило утро.
Утро было тяжёлым, как обычно бывает у студентов, которые уже больше не студенты, но ещё и не работники, или сотрудники какой-нибудь фирмы. Встала рано, сходила в киоск, купила газету и начала обзванивать. «Здравствуйте, я по объявлению. Ага. Да, высшее есть. Геофак РГГУ. Говорите, нужно юридическое? Извините, до свидания.», или вот «Здравствуйте. Да, конечно, с высшем образованием.  Что-то, простите? Геофак РГГУ. Знание английского? Нет, извините.» Но всё-таки пару-тройку вызвонила, назначали собеседование . Ну, всё прямо как у людей. Но то там болото, то там болото. В общем, день в беготне, а так ничего не нашла. Иду домой по центру, и тут, ну прямо не поверите, солдатик. В форме своей, в пальтишке военном, в шапке-ушанке, ну, как обычно, статный такой, при наряде весь. Он меня увидел, улыбкой расплылся, подошёл, обнял.
-Маша, можно пригласить тебя на чашечку кофе?
-Ээээ, я девушка приличная.
Он попятился. Я то думала, что он меня к себе затащить «на кофе» хотел, а он, оказывается, правда кофе захотел.
-Ну ладно, если так, то пошли. – говори ему я.
Сидим, кофе пьём. Он распаренный, с мороза в тепло. Красный, как рак, сидит, смущается, а я ему глазки строю. Он взгляд уводит, и рассказывает, рассказывает, рассказывает. Говорит про политику что-то, мол, в стране не спокойно, что скоро война будет. Про арабов что-то говорил, что-то ещё, но меня это мало волновало. Я устала. Я пила кофе и слушала его бас, строя в этот момент ему глазки. На вид он старше меня, но на деле моложе на пару годков. Он всё понимает, и от этого ещё больше смущается. Потом, наконец, говорит : «Ну, Маша, давай я тебя провожу.»
-Давай. – отвечаю ему кокетливо.
Мы, значит с ним идём, идём. Я взяла его здоровую такую руку, иду, смотрю на него. Он-то выше меня сантиметров на десять. Почувствовал, что я взяла, идёт, смущается, но виду не подаёт. Сразу видно солдатскую выдержку. Дошли. Заказал такси. Такси приехало. Смотрит в глаза, и опять взгляд уводит.
-Ну, удачи, Мария. И помни, в Египет ни ногой! – сказал он вроде как в шутку.
А я по глазам его вижу, что поцеловать меня хочет. Подтянулась к нему, встала на цыпочки, губы выставила, поцеловала. Не он меня, а я его. Как-то странно всё было, без языка, ну, прямо как в школе. Может он того, гей? В армии-то девчонок нет, может они там когда уже невмоготу?...Не знаю. Но он меня так обнял во время поцелуя, так тепло, так мягко стало… Классно. Таксист сигналит, торопит нас. Опускаюсь на пятки. Смотрит мне в глаза, но теперь уже взгляда не сводит. А в глазах блеск какой-то, странный блеск.
-Маша, прошу тебя, давай завтра встретимся?
-Я не знаю, завтра будет видно. Вдруг у меня дела какие-нибудь будут.
-Хорошо! Хорошо! – обрадовался он, будто бы я сказала «да». – Можно я тебе тогда позвоню из части днём? Если ты сможешь, то я буду просто без ума от счастья!
Я, кивнув головой, села в машину. Смотрю в окно, а он там ещё, провожает меня. Кавалер кавалером, или большой ребёнок… Но так меня с пятого класса никто не провожал, когда Городнюк Вовка за мной бегал…Ой мальчуган, ой мальчуган…
Он мне позвонил на следующий день. Говорит, запинается, как школьник у доски. Не знаю, я тогда какой-то романтики от этого всего не ощутило. Ну, знаете, мальчик как мальчик – таких у нас в универе было на каждом этаже по человек двадцать. Ой, а сколько у меня-то их было… считать даже не буду. Но а тут , ну не знаю что он там себе напридумывал, но мне просто заняться было нечем. Да и ещё эти поиски работы…Ну, знаете…Муторно, в общем. Договорились с ним встретиться в Сквере девичьего поля в центре. Я одела джинсы облегающие, там губки подкрасила, ну, короче в полной боевой амуниции. Прихожу в сквер, как-то народу ещё мало. А, тут всегда не всё как у людей, да может ещё и потому, что холодно как-то сегодня. В джинсах- то тоже нежарко. Ну, значит, стою я, мёрзну, и вот мой кавалер нарисовался. С цветами, с букетом красных роз и в мундире своём. Стоит, улыбается, моргает. Ну, я подошла, мы с ним поцеловались, опять так же, по-детски. Мы идём, я ему говорю про поиски работы, про прочее, а он, значит, молчит. Странно, обычно он говорит, говорит, говорит, мне аж слово некуда вставить. А тут молчит. Гуляем мы с ним по скверу так где-то час, потом он берёт меня за плечи, тормозит и говорит: « Маша, Машенька моя, езжай к себе домой, сейчас не пойми что начнётся. Машенька, давай я организую твой перелёт, Маша… Поезжай домой, я тебя обязательно найду.»
Смотрю непонимающим взглядом на него. На глазах у меня слёзы, говорю ему, что всё это бред. Потом какая-то злость проняла, толкаю его, посылаю. А потом… Потом раздался первый взрыв. Первая бомба куда-то упала, и я вместе с ней. Он меня прижал, уши закрыл, отвёл куда-то . В бомбоубежище, или что-то в этом роде. Меня оглушило, а он мне внятно так, со знанием дела, говорит «Я за тобой вернусь»…
Ой, много тогда воды утекло, много… Нас отвезли куда-то в область, потом работали на промышленность, потом я сбежала на Украину и теперь здесь уже лет 10. Слышала, что убили Лёшку моего, где-то под Каиром. Говорят, что героя ему дали. Не знаю. Не любила я его никогда, какой-то он был не такой…будто с другой планеты что-ли…Странный, словом. Много воды утекло, много. Только я вот блеск в его глазах так до сих пор забыть и не смогла. Ночью засыпаю, а они мне снятся. И снится, как он говорит, что за мной вернётся, только кажется мне, что скоро я сама к нему приду…