Не желанные и желанные дети

(Сказка для взрослых и не взрослых)

Сказка – ложь, да в ней намек.
Фонарный столб влюбился в электрическую лампочку. Лампочка ответила столбу взаимностью. От любви лампочка вся светилась. И это было видно всем. Лампочка светилась и днем и ночью.
Счастливая электрическая лампочка была, конечно, дурой: от любви к столбу она днем совсем перестала спать. И чем сильней любила она своего избранника, тем громче нашептывал ей внутренний голос:  - Ложись, ненаглядная, спать со столбом днем. А то ведь могут пойти нежеланные дети.
Может, внутренний голос чего-то и не договаривал, но лампочка, явно,  чего-то недопонимала: слышать ничего не хотела.
Нашептывание внутреннего голоса электрической лампочки было настолько громким, что его слышал и фонарный столб. Но что он мог сделать?
Если бы у фонарного столба были руки!
Он бы не только почесал себе макушку. Он бы закрыл ладонями свою возлюбленную от нежеланных детей.
Фонарный столб, по обыкновению, ложился спать днем.
Напрасно электрическая лампочка не ложилась спать со столбом днем.
Нежеланные дети, все-таки, пошли.
Насколько они были нежеланными, настолько они были вредными.
Детскими шалостями электрическая лампочка и возмутиться не успела – дети позабавились, попользовались ею: на глазах у оцепеневшего столба дети расстреляли электрическую лампочку из рогатки. После чего мальчик краской из баллончика  нарисовал столбу на животе нечто потрясающее: под пронзенным стрелой сердцем подписался большими буквами
ТОЛЯ + ОЛЯ = ЛЮБОВЬ
- Зачем любви любовь в жертву приносить? – превозмогая обиду, задал себе, не детям, - им задавать бесполезно, - такой вопрос столб. И в ответ себе же, простил детям за нанесенную ему обиду и боль: - Эти дети, наверняка, явились на свет от любви, которой они были желанными.
И еще подумал столб о тех взрослых, кто ложился спать ночью, а днем забывал выключать свет: - Не научились любить, и не научили!..
 Конечно, фонарный столб скорбел по расстрелянной электрической лампочке нежеланными ему и ей детьми, ибо новая лампочка ему, то ли осиротевшему, то ли овдовевшему, не скоро светила.