Читая Гришковца. Наш дом в моем селе 8

Читая Гришковца «Наш дом в моем селе»

    Мое повествование будет понятно тому , кто
                прочитал книгу Евгения Гришковца "Следы на мне"



    Рассказ восьмой «80 километров от города»

    Само название рассказа – в точку . Наше село находится ровно в 80 километрах от города Новосибирска . Герой рассказывает о доме не как о даче , куда обычно приезжают на лето горожане . В понятие «дом» всегда вкладывается понятие «предки» , «семья» , «люди» . Передо мной сразу возник мой родительский дом . В разобранном виде его перевезли из Половинного – села , попавшего под затопление , когда на Оби возводили ГЭС . Мои родители вместе с бабушкой и дедушкой были переселенцами , обживавшими Верх-Ирмень . Дом собран из крепких круглых бревен с двухскатной крышей , в отличие от других домов в нем семь окон ( по деревенским меркам – это очень много ) и высокие потолки . Оттого в нашем доме всегда было светло в любое время дня , и мама белила в избах со стола . Вот такие высокие потолки . Я люблю свой дом . Мне кажется , он не подвластен старению . Несмотря на то , что он стоит не на фундаменте , нисколько не перекосился , также высок и бодр . Только краска на наличниках изрядно облупилась , но это дело поправимое . Моя 83-летняя мама и сейчас живет в этом доме , поэтому я не утратила возможности бывать в нем часто .
    Когда я читала о людях Колбихи в рассказе , передо мной всплывали образы некоторых моих односельчан . Еще Платонов в «Юшке» сказал , что в каждом селе или деревне всегда есть юродивый , убогий или дурачок . Был такой и у нас , и жили мы много лет по соседству . Сашка – так звали моего соседа - был от рождения калекой . Он не ходил – зиму и лето ползал  в снегу , грязи и пыли , когда был ребенком , а когда повзрослел , раздобыл где-то железную телегу ( никто не помнит , где он ее раздобыл ) , тяжеленную , с железными же колесами – ободами . Держал он телегу за короткие поручни ( руки у него были сильные ) , а спереди были длинные , как оглобли две трубы , устремленные вверх , как два дула пушки – зрелище было устрашающее . Притом телега грохотала , а Сашка орал и гикал , подразумевая лошадей . Так он ходил , даже не ходил , а вприпрыжку бегал на своих непослушных ногах . А без телеги не мог . Многие его боялись , потому что он был к тому же дурачком . Никогда соответственно не учился , но заголовки в газетах читал ( Жену Никиты Сергеевича он называл с каким-то пренебрежением Хрущиха ) . Боялись Сашку не зря . Незаметно Сашка взрослел . Однажды он резко затормозил у дорожной колеи . В этой колее валялась пьяная Шурка Спехова или Ленка Бушуева , может , Нюрка Чистоева – не помню , таких в деревне было много . В Сашке взыграли гормоны . Не понимая , чего от него требует природа , Сашка нанес женщине телесные увечья – женщину увезла скорая , а Сашку с тех пор стали пичкать пилюлями. Но мы Сашку не боялись , мы даже играли с ним , потом с ним играли наши дети , никто точно не знал , сколько Сашке лет . О Сашке можно рассказывать бесконечно : он как-то поджег себя под одеялом , сильно обгорел , болел долго , из-за ожога у него перекосило шею , и голову он стал держать набок . Сашку нам было жалко . А еще больше было жалко Сашку , когда умерли его родители . Сначала дядя Федя , а потом тетя Мариша . Сашка горько плакал , наверное , все-таки понимал , что без родителей пропадет … И пропал . Сашку увезли в город , который находится ровно в 80 километрах от нашего села , в дом инвалидов , где он прожил недолго .
    Еще мне припомнилась Верочка , которую частенько ее мать ( нет , она не пила , как Хайрулины в рассказе ) подкидывала нашей маме до кучи ( нас было четверо детей ) , потому что сама находилась в вечных поисках мужчины . Верочка была большеротая с черной кудлатой головой и с очень худыми смуглыми руками ( ребятишки ее дразнили прозвищем Грека ) . Такой я ее запомнила . Верочка всегда хотела есть . И первым делом , что делала мама , это то , что отрезала через всю огромную круглую буханку ( хлеб она в то время пекла сама ) ломоть хлеба и наливала кружку молока . Я помню , как Верочка ела . Откусывала она помногу , а глотки делала маленькие , чтобы молока на дольше хватило ( коровы у них , разумеется , не было , и она знала цену молоку ) . И вот в очередной раз , когда Мотя собралась в кино ( как она говорила ) , привела к нам Верочку …и не забрала . Я не могла понять смятения мамы . В одной из комнат у нас стояло три кровати ! Отец ворчал , а мама опускала глаза .
 Спустя годы мама призналась , почему она не хотела укладывать Верочку с кем-то из нас в одну постель . Она боялась , что в Верочкиной нечесаной и давно не мытой голове есть вши . Мотя пришла за дочкой на другой день после обеда . Я не помню , благодарила ли она или оправдывалась , я помню , как она уходила с трехлитровой банкой молока , держа за руку Верочку .

    Я проиграла в очередной раз . 8 : 0 в пользу Гришковца .

Фото автора . 2013г.