Накануне переезда

                -5-
Коллектив горбольницы, в которой работала я и моя свекровь, собирался на перекрёстке, именуемым по-старинке «Вокзалом». Когда-то здесь действительно был железнодорожный пассажирский вокзал, построенный специально для приезда русского царя Николая II.
Но приближённые Эмира посоветовали не принимать Высокого гостя в священной Бухаре, так как кяфир (неверный) может осквернить своим приездом город.
Тогда Эмир распорядился построить вокзал в пригороде- Кагане, здесь же воздвигли великолепную белокаменную русскую церковь, действущая и поныне.
А бухарский вокзал много позже переоборудовался под товарно-транспортный, потом под склады, которые остались где-то в глубине новостроек.
Появилась новая трасса, высотные здания, скрывающие от взоров ржавую узкоколейку, проросшую жесткой травой.
Но территория вокруг вокзала так и оставалась называться вокзалом.

Отсюда начиналось шествие трудящихся в честь Первого Мая на площадь, где на трибунах стояла городская элита. Правители и люди науки, искусства, образования, а также ветераны войны и труда, которые заслужили честь быть рядом с сильными мира сего. Они улыбались и махали руками, в знак приветствия и одобрения народу, которому служили.

Сплочённая толпа демонстрировала свою готовность работать самозабвенно и дальше. Впереди коллектива медиков ехала машина с опущенными бортами, на которых писались лозунги: «Медицина на службе у народа», «Обслужим культурно каждого пациента», «Здоровье, Гумманизм и Мир».
 А в центре грузовика, люди в масках, изображающие хирургов, делали «счастливцу» операцию. «Счастливец» ехал лёжа и смешил своих коллег, которые периодически корчились в судорогах смеха.

Пойти на это обязательное шествие я не могла, из-за маленького Антона, которому шёл лишь четвёртый месяц.

Герта не могла остаться с нами дома, так как отвечала за лабораторию горбольницы, где она долгие годы работала заведующей.
Старшего внука – Павлушку она взяла с собой.
Наши кормильцы-мужчины тоже ушли к своим коллективам больниц.
В доме оставались только мы с бабулей.
-Аня, я уже отварила овощи на салаты. Можно уже резать их,- предложила бабуля.
-Ты ведь знаешь, что скоро все вернуться голодными.
Пока Антошка спал, мы приготовили салаты. Как всегда по традиции салат »Оливье», «Огни Москвы» и винегрет, не считая свежей зелени, красиво уложенной на блюде, и окрошку из свеженьких, в пупырушках огурчиков с редисочкой, по форме, напоминающей морковь, приправленные большим количеством укропа, круто-сваренными яйцами, молодой картошечкой. Сверху всё заливалось сметаной, смешанной с кефиром
Потом принялись за лук и морковь, которые тонко нарезали. Будет плов.
Как его великолепно готовит моя свекровь! Пальчики оближишь!
Стол мы накрыли белой полотняной скатертью, расставили приборы для членов семьи и ещё один-дополнительный. Это для старшего брата моего свёкра, который по традиции обязательно зайдёт, чтобы поздравить нас с праздником.
В нашей семье его зовут дядей Мишей.

Магди Арипович-симпатичный мужчина без «возраста». Он выглядит представительно. Чуть выше среднего роста, стройный. Лицо практически без морщин, всегда свеже выбрито. Блуждающая улыбка на тонких губах. Белая рубашка, черный пиджак, на лацканы которого, по случаю майских праздников, прикреплялись медали, брюки в тон, и главное, пестрый галстук.
Профессор-зоо-биолог. Он пишет различные научные труды по разведению рыб в искусственных водоёмах Средней Азии.
Когда-то он читал лекции по биологии заочникам, то бишь моей маме. И как мама рассказывала, весь курс был влюблён в него, в его интеллигентность, в его стать, манеру вести разговор.

Мне он тоже нравится, несмотря на то, что несколько лет назад, в Самарканде он вместе со своей сестрой Соней, устроил «разборку» мне и моему будущему мужу.

Мы только начинали с Виктором встречаться.
Как-то Виктор пригласил меня в гости к своей тёте. Тётя Соня – бывшая незаурядная красавица имела два высших образования, педагогическое и юридическое. Обладала властным характером. Она одна воспитывала сына, в котором души не чаяла. У неё была болезненная любовь к нему, усиленная после трагической смерти дочери в юном возрасте. У неё был свой дом и небольшой участок с вишнёвыми деревьями и виноградником.
Встретила она нас приветливо, накрыв на веранде стол для чаепития. После обычных вежливых фраз,она извинилась и сказала, что ей придётся нас покинуть на некоторое время. Тётя Соня занималась репетиторством по математике.
В её отсутствии мой парень показал мне комнату, погибшей его двоюродной сестры.
С его слов, здесь было убрано точно так, как при жизни Назиры.
Маленькая комнатка, куда вмещался шифоньер и письменный стол, сияла чистотой. Окно, завешанное красивой занавеской выходило на веранду.
Я обратила внимание на куклу, сидящую на шифоньере. Кукла была без одежды и сделана из пластмассы.
-Это кукла Назиры, -сказал Виктор.
На шифоньере Виктор обнаружил мелко-калиберную винтовку, которая принадлежала Насиму, сыну тёти Сони. Эту винтовку подарили ему на соревнованиях, как лучшему снайперу Самарканда.
Взяв винтовку, Виктор вернулся в зал и стал в шутку прицеливаться в меня. Игра мне эта не понравилась и я сказала ему об этом.
Но он непонятным образом вошёл в азарт, продолжая охотиться на меня.
Я спряталась за тяжёлую портьеру на двери, выставив вперёд руку.
Раздался выстрел, потом второй.
Первым выстрелом он поранил мне палец. Я вскрикнула от неожиданности и боли.
Палец кровоточил. Виктор испугался и подбежал ко мне, не веря своим глазам. Он думал, что стрелял холостыми. Перевязав ранку, мы принялись осматривать комнату, ища место, куда могла попасть вторая пулька. Оказалась, что вторым выстрелом он попал в щёчку куклы. Вот когда мы по-настоящему испугались. Тётя Соня была крутого нрава. А за эту куклу..я и представить даже не могла, что будет..
Куклу пришлось реанимировать моей компактной пудрой и пластырем. Палец мой перевязали. Наскоро помыв посуду после чая, мы ушли, решив здесь больше не появляться.

Второй раз меня пригласили в дом тёти Сони для какого-то важного разговора, как мне сообщили.
Во дворе дома я впервые увидела дядю Мишу.
Разговор пошёл на тему учёбы в мединституте, а потом перешёл на нас, с Виктором.
Мне было особенно неловко слышать от постороннего мужчины нравоучения на тему как себя вести и стоит ли влюбляться, будучи студентами. Потупив глаза в стол, мы старались с Виктором не смотреть друг на друга, чтобы не расхотаться. Но скрыть  свои улыбки счастья не могли. Дядя Миша, заметив это, махнул рукой и зашёл в дом.
Инициатором «разборки» была, конечно же, тётя Соня.
Она мне прямо заявила, что её племяннику нужна жена узбечка, а у русских часто болит голова и для ведения домашнего хозяйства они не пригодны.
-А каких Вы, русских, имеете ввиду,-набравшись смелости спросила я её.
-Да Раю, жену его немецкого дяди-, кивнув в сторону Виктора, сказала она.
-Но я не русская, так что не беспокойтесь,-упрямо проговорила я, вставая, чтобы уйти.

К часу дня почти все домочадцы, кроме свёкра, были уже дома. Пришёл и дядя Миша. Все недоуменно поглядывали на дверь, ожидая отца семейства, который запаздывал к назначенному часу обеда.
Вскоре в подъезде послышались голоса. Открылась входная дверь и вошёл свёкорь с незнакомым человеком.
Незнакомец оказался чужестранцем и говорил только на английском языке.
-Я его встретил на базаре. И что-то мне его так жалко стало, весь в пыли, с тяжеленным рюкзаком на спине, ну и пригласил его на плов, рассказывал отец.
-Как же ты с ним общался?- удивлённо спросила мужа Герта.
-Да просто показал направление куда идти и красноречиво стал челюстями двигать,-смеясь ответил он.
Незнакомца звали Скоттом. Он с удовольствием поел, попрощался и ушёл, а мы долго потом импровизировали с его именем и хохотали.
-Ты кто? Я-Скотт!

После праздничного обеда, домочадцы расползлись по своим «норам».
Но тут Герта подошла к нам и сказала:
-Помните, что когда-то я вам говорила, что придётся уйти к себе, в свою новую квартиру? Этот день наступил сегодня! - с полной решимостью проговорила моя свекровь и протянула нам сетку, куда она упаковала еду, плов и овощи.

Обиженные и грустные, с узлами одежды и едой, наша семья отправилась на новую квартиру, в новую жизнь.
Мы чувствовали себя как отрезанные от пуповины младенцы.
Но те хоть кричат.