смотрел годара

           Смотрел вчера Годара - старые глупости, социализм, разболтанный Париж и всякое такое, и отчего-то подумал о войне. Отчего и как это - война?
           Положим - одна большая-пребольшая страна, горы, реки там, озера всякие, холмы будь они не ладны, трава целиком и по пояс, по утрам, разумеется, прохладная роса, зимою – обыкновенно - изморозь, летом – фу, пропасть - мошки, вокруг сладостный запах сена, дома рассажены рябыми кучками, огурцы взошли, капуста проклюнулась, семечки сопрели, вдали завод пыхтит сказочный, неведомый, там – старая башня с красного кирпича, луна ночью этакой дурой в огород заглядывает, коза прогуливается в одиночестве, автобус последний – вид сзади, ту же легкий, теплый ветерок, а когда, к осени, и дожди зарядят, тучи нависнут бровями, листва зашелестит, а потом вновь – реки, реки с карасями, прозрачные с кувшинками пруды, поля зеленые в миллион аршин да прочее огромное, и вдруг, (стой – представь), приходят с тридевять земель тысяча сто три совершенно незнакомых солдата в самых, положим, изысканных портупеях и серьезно так и крайне торжественно объявляют окружающему камышу о немедленном захвате сей территории.
            Потом стоят долго с автоматами, пушками и пулеметами, все, как один, понятно же, в липкой пыли и с похода неприлично небриты, и бубнят себе под нос – «Территория захвачена, господин генерал из генералов, теперь это - наше»! Дальше и что? Ну, выйдет поросенок хрюкнет, курица может, снесет чего, баба какая заплачет от неизведанного эротического предвкушения, да мальчик выглянет конопатый, смышленый, спросит, «Дяденьки, а раньше-то чье было?», и спрячется постреленок.
            И как же это? Береза как росла ничья, так и растет, грибы крайне трудно поддаются танковым атакам, карась глазом водит безответственно, косуля глупая политики не чувствует, ручей, сколько его не захватывай, так ручьем прозрачным и останется, комары щипать продолжат, солнце завтрашним утром опять же попрет именно с востока, а не с нужного севера, дед, что сидел на сухом пне, покрякивая - сидеть будет…право, странность. Вроде же игры все, салочки, прятки, вроде прибежал я на опушку с мечом из сосняка выструганным да кричу что было сил, в морозную сквозную пустоту, «Опушка! Опу-у-у-шка! Я тебя захватил!»…
           Мне кажется, знаешь, знаешь, все оттого, что вокруг - соглашаются. Выходят - дворовые потешки, такая игра, как будто, например, вот у нас – самый главный - президент, а зачем мне кто-то главный, когда я чай пью с вишневым вареньем или по Цветному прогуливаюсь – таинственно, однако, думаем, ну ладно, Господь с ними, дураками - пусть. И с войной – ведь подобное?

            Ну и с весной тебя, ибо больше не с чем.










москв.2011.оа.