Новый дом

          Кирпичный дом, окна на северо-запад, 15-й этаж, однокомнатная квартира с огромной лоджией и большой кухней. Прекрасный обмен, счастье! Дорогое - продала машину, но счастье, женщина может обойтись без машины при наличии мужчины с машиной, а без квартиры не обойтись.

          Мужчину с машиной не хитро завести. Сейчас желания нет, сначала новая мебель, наведение уюта. Удачно переехала в июне, на дачу к родителям удобно ездить - минут пятнадцать на метро, менее часа на электричке. До центра Питера далековато, не то что раньше - десять минут и на Невском, но… чем-то надо жертвовать.

          Два нижних этажа занимает комплекс - библиотека, кафе, парикмахерская, салон красоты. Небольшая уютная гостиница на втором этаже. На последнем 17 этаже офисы, где соблазняли перспективой высокого заработка. Если в библиотеке не понравится, перейду. Пока нравится и радует всё - библиотека, читальный зал, электронные книги, компьютер, ноутбуки. Работа посменная, библиотекарей трое. Всё прекрасно.

    И ужасно… Виктор - директор комплекса. Снова судьба свела, встречаемся ежедневно. Пыталась избежать встречи, не получилось, трудно не контактировать с тем, кто любит печатное слово. Придётся играть, притворяться - ты здесь мелькаешь, а мне море по колено, не обращаю внимания, обычный читатель, не более.

          Отчего ему дома не читается? Мешать некому, живет в трёхкомнатной квартире вдвоём с собакой, моей старой подружкой. Узнала, умница, поскуливала, руку лизала. Виктор, пожалев Агату, вытерпел моё присутствие - стоял набычась, ссутулив широкие плечи, терпеливо пережидал собачьи нежности. Ношу в кармане сухарики на случай встречи с Агаткой.

          Взгляд Виктора преследовал Ольгу - сначала тряслись, холодели  руки, затем привыкла и, если долго не появлялся, начинала нервничать, что с ним, здоров ли. Виктор приходил, следил настороженными глазами из своего угла в «читалке» как паук за жертвой, думал - она не замечает. Встречаясь взглядами, отводил, опускал зелёные глазищи.

          В присутствии сослуживцев оба становились подчёркнуто любезны и учтивы, раскланивались при встрече. Цирк - взрослые люди, хуже подростков. Этот цирк нарушал душевное равновесие, Ольга злилась. Виктор, считая себя потерпевшей стороной, не мог переступить через гордость, сделать первым шаг к примирению.

 
          Ольга готова сделать этот шаг. Перестала драматизировать дикий, нелепый случай, разлучивший их - всякое в жизни случается, виноваты оба. Часто вспоминала побелевшие губы, измученные бессонной ночью глаза Виктора, застывшие, как у лунатика.

          Сама смотрелась не лучше, но взяв себя в руки, сказала:
- Ты лишь эпизод в моей жизни!
Ушла, не оглядываясь. Ноги подкашивались, в глазах стояли слёзы. Совершенно некстати вспомнила, как Виктор целовал её, нежно, едва касаясь губами. Она отвечала.

          Зачем, кому нужно их ссорить, разлучать, выдумывая небылицы, почему это произошло? Помнила «эпизод» три года, не забывая ни на минуту. Где его пассия-блондинка, из-за которой произошёл разрыв? Похоже, им обоим приписали несуществующие связи, измены, описав в красках. Довели Виктора до невменяемого состояния.

    Новая встреча всколыхнула волну воспоминания, надежды и отошла, оставив ощущение новой потери - Виктор официален, корректен, не более. Ольга старалась не переступать порог его кабинета, устраивала так, чтобы документы на подпись относил кто-либо другой. Узнала - холост, женат не был, на вечеринках любезен со всеми, никого не провожает. Возможно, есть дама сердца «на стороне».

                Интересно, общается ли со своим «братом» Сергеем, дружком по детскому дому? Хотела бы встретиться, поговорить. Возможно, Сергей прояснит, развеет туман давней ссоры. Не ссоры - недоразумения, разлуки. Оба были горячи, разбежались в разные стороны.

           Виктор уехал, оставив её в пансионате. Блондинка резвилась, приглашала Ольгу в свою компанию, ни разу не спросила о Викторе. При ней постоянно находился здоровенный детина, не отпускающий свою блондинку ни на шаг.

           Оговорили всех - блондинку, Виктора, Ольгу. Так и не выяснила - с кем её «поженили», любопытно. Видимо с кем-то достойным внимания, иначе бы Виктор так не взбеленился. На танцах её часто приглашал главврач, седой, интересный мужчина с военной выправкой, танцевал хорошо, возможно к нему Виктор приревновал. И зря.

           Ольга понимала - кроме ревности Виктор испытывал горькое, обидное чувство детдомовца, желающего иметь всё то, что есть у детей, живущих с родителями - любовь, заботу, ласку. Его предали при рождении, сейчас предала любимая женщина, думал он.

          Странно, почему не выяснил, не спросил у неё, поверил навету, неужели не доверял изначально? Ольга часто ловила на себе вопрошающий, настороженный взгляд Виктора, спрашивала:

- Хочешь о чём-то спросить?
- Нет, нет, задумался…

           Не настаивала, не расспрашивала, чувствовала - не спросит, не расскажет ни о чём. Виктор не знал, не знает нормального, ласкового, «домашнего» отношения к себе. Много лет прошло после детского дома - армия, вечерний институт, парню надо было работать и содержать себя, помощи ждать не от кого. Работал, как вол, подрабатывал, построил квартиру - всё как у людей. Даже собака есть. Самоутвердился. Внешне. В душе остался обиженным ребёнком.
 

           Три года общения с Виктором Ольга терпеливо, ласково, ненавязчиво обучала его всему, что естественно и понятно для домашних детей, что постигается в семье с младенчества. Никогда не упоминала о бывшем муже, своём неудачном замужестве, будто ничего не было - Виктор её первая и единственная любовь на все времена.


    В пятницу после работы поехала на дачу. Народу в поезде - тьма. После Кузьмолово смогла сесть, приехала в сумерках, никуда вечером не пошла. Поужинала с родителями, рассказала городские новости. Помылась в баньке, завернулась в махровую простыню, вышла, села на скамеечку. Отдыхала, наслаждаясь воздухом, тишиной и покоем. Пришла Леська, забралась на колени, мурлыкала, тёрлась, подталкивала головой - погладь. Шерсть мягкая, приятно обеим.



          Поздним вечером, не зажигая света сидели вдвоём с Лесенькой в глубоком плетёном кресле на террасе, прислушиваясь к непонятным ночным шорохам в кустах. Не сдержав любопытства кошка тенью скользнула на разведку. Ольга стала различать звуки - глухой стук упавшего на землю яблока, тихий шёпот ручейка, голоса соседей.


          Взошла луна, осветив всё нереальным серебряным светом легла кружевной тенью под кронами деревьев, пробиваясь сквозь листву. Сказочно красиво, грустно. Спать пора. Снова снился Виктор, что за манера приходить по ночам, беспокоить? Пора с этим заканчивать, три года без спроса приходит.


    В воскресенье днём «почистив пёрышки» встала перед зеркалом, внимательно рассмотрела себя в полный рост - лёгкая худощавая фигура, всё на месте, как полагается. Густые русые волосы, крупные светло-карие глаза, насмешливый рот, хорошие зубы. Красивые ноги, грудь в порядке. Почему Виктор не решается или не желает примирения, казнит ежедневно своим молчанием? Давний кошмар остался позади, пора всё забыть.
 

           Прошло три года, ей тридцать исполнилось, он в возрасте Христа, сколько ещё ждать? Настолько закомплексован, не может сделать первый шаг? Завтра сама подойду, как ни в чём не бывало, приглашу домой на рюмку чая. Заранее валерьянки приму и подойду, не сможет отказаться, врасплох застану.
 
 
      Вернулась в Питер. Достала фотоальбом, смотрела старые фотографии. Ночь почти не спала, разбередили душу воспоминания, сомнения терзали - вдруг у него есть подруга, возлюбленная? Об этом скрытном человеке никто из сослуживцев ничего не знал, не сплетничал, повода не было.


          День тусклый, пасмурный, тёплый. Вышла пораньше, хотела заскочить в кафе. У подъезда столкнулась с Виктором, возвращался с Агатой с прогулки. Выглядел странно - поникший, дышит тяжело, глаза покраснели.

- Витя, еле на ногах стоишь, что случилось?

- Снизошла, принцесса… Ничего не случилось, плохо себя чувствую второй день. Извини - сил нет стоять, пойду прилягу.

- Тебя шатает, обними меня, помогу до квартиры дойти.

- Обниму с удовольствием, спасибо.


          Агата, вся в счастье, размахивая хвостом, крутилась в лифте. Виктор прислонился к стене кабины, закрытыл глаза.

- Виктор, дай ключи, открою.

- Открыто, я не закрывал, боясь…, что-то боясь. Корм для Агаты на кухне в узком шкафу.

- Укладывайся скорее, Агату накормлю.


          Агатка, оглядываясь побежала на кухню, - умная собаченция, поняла, кто сегодня кормить будет. Насыпала ей корма, налила свежей воды, потрепала по шее.


          Виктор лежал в спальне поперёк кровати, свалившись кулём, в полубессознательном состоянии, бормотал:

- Сейчас всё сделаю, подожди немного, отдохну.


          С трудом раздела - большой, тяжелый, горячий.

- Витя, врача надо вызвать, где твой паспорт? Витюша, открой глаза, ответь мне, милый.

- Сто лет таких слов никто не говорил, неужели от тебя слышу?

- От меня, от меня, паспорт где?

- Зачем тебе мой паспорт?

- Врача вызову, больничный выпишет или госпитализирует, паспорт нужен.

- Не хочу гопсита… госпитализироваться, дома останусь, можно? Пожалуйста, не отдавай меня никуда, Олька, пригожусь ещё…

- Да ты бредишь. Никуда не отдам, Витька, не волнуйся. Лежи тихо, скажи - на рыбалке в холодную воду забирался?

- Вода нормальная, не холодная.

- С тобой всё ясно, простудился, Водяной! Сейчас питьё сделаю.

- Питьё моё с песком и илом…

- С илом, если хочешь, с песком. Отпусти руку, ты горячий, как утюг.

- Не утюг, плаваю, как рыба... Ой, меня мутит, помоги до туалета дойти!

          Не успели. Привела всё и вся в порядок. Напоила чаем с мёдом, укрыла. Лежал лихорадочно румянный, глаза, блестящие от температуры, стали ещё зеленее, нёс чепуху. Позвонила на работу, описав ситуации, просила заменить её.
 

          Там изумились, не ожидали подобного - Ольга и Виктор Иванович, оказывается, живут вместе, вот это новость! Не стала разубеждать, плевать на сплетни, надо Виктора на ноги ставить, потом, как карты лягут.


          Пришла врач, послушала, постукала - хрипов нет, сильная простуда. Ничего нового не сказала, посмотрела лекарства, всё есть, выписала больничный лист. Посоветовала холодное полотенце на лоб. Если хуже не станет - в пятницу в поликлинику. Быстро ушла, вызовов много. Ольга держала горячую руку Виктора, слушала бред - говорил о ней нелицеприятные вещи, матом ругался. Приходя в себя, спрашивал, извинялся:

- Оленька, я не ругался плохими словами? Ты мне подушку на физиономию, или по щекам похлопай - не слушай, не терпи мою чушь!

- Тихо, тихо, всё в порядке.


          Обнаружила в холодильнике разделанную курицу, сварила грудку, от бульона отказался. Поила морсом. Вечером сходила с Агатой на прогулку, с поводка не спускала - боялась, вдвоём никогда не гуляли. Собака слушалась, понимая, теперь Ольга её хозяйка и кормилица. Зашла с Агатой к себе, взяла тапочки, носки, зубную щётку и пижаму. Переоделась в домашний костюм.


          Виктору стало лучше ближе к утру, не бредил, тихо спал. Ольга легла в гостиной на диване, дверь в спальню оставила открытой. Агата, стуча когтями по паркету подошла, положив морду на край дивана долго и внимательно смотрела, трогая лапой. Ольга тихо и ласково поговорила, погладила её. Собака, вздохнув, улеглась рядом с диваном, не ушла на свой топчан в коридоре.

          Около семи утра Ольга пошла к Виктору - тихо спал сном ребёнка, не удержалась, поцеловала в щёку. Закрыла дверь в спальню чтобы не беспокоить. Накормила Агату, пошли на прогулку - утро солнечное, ясное. Вернулись через час - Виктор спал.
 

          Приняла душ, сварила кофе, включила на кухне телевизор. Агатка побежала в коридор, раздались шаги, встал Виктор. Вскоре появился из ванны - волосы влажные, глаза русалочьи, прозрачно-зелёные. У Ольги ухнуло и покатилось сердце - такой домашний, милый, каким был когда-то.


- Доброе утро, сестра милосердная.

- Доброе, если тебе лучше стало.

- Спасибо, почти хорошо.

- Чем накормить, Виктор, хочешь, кашу сварю?

- Аппетита нет, достаточно чая и бутерброда с сыром. Тебе идёт голубой цвет, носи чаще.

- Хорошо, специально для тебя обновлю гардероб. Витя, иди, я на столике в кровать подам, не надо вставать сегодня.

- Какой сервис, так меня еще никто не баловал! Я в состоянии на кухне чай выпить. С Агатой погуляла?

- Погуляла, накормила. Если тебе настолько хорошо, то я на работу пойду.

- Милосердие скончалось? Снова нос воротить начнёшь, делать вид - едва знакомы, фыр-фыр!

- Прекрати фыркать, садись за стол.

- Зря расхрабрился, снова трясти начинает.
 
- В кровать, без разговоров. Сейчас чаем напою, обязательно надо что-то проглотить, постарайся. Малюсенькими кусочками бутерброд нарежу, чаем запьёшь, затем лекарство примешь. Договорились?

- Договорились. Чёрт, чашку не удержать, рука дрожит...

- Я напою, накормлю, не торопись, дорогой.

- Правда, «дорогой»?

- Безличное обращение к больному.

- Что сделать, чтобы стало личным?

- Заслужить.

- Ответь честно, если б мне не приплохело, подошла объясниться?

- Вечером собиралась, печальный случай опередил моё намерение.
 
- Признайся, почему мне изменила? Разлюбила?

- Никто никому не изменял. Не знаю, кто нас оговорил, какую цель преследовал. Может, Сергей что-либо знает, не спрашивал?

- Я крепкий мужик, но сейчас в обморок грохнусь - не было тайных свиданий с врачом?!

- Конечно, не было, Витюша. Как и твоих свиданий с блондинкой.

- Какая же сволочь устроила нам «варфоломеевскую» ночь, убью, если докопаюсь!

- Бессмысленно делать это сейчас. Сергей ничего не рассказывал?

- Мы с ним тихо начали отходить друг от друга ещё до пансионата. Постепенно прекратили общаться, лишь в праздники созваниваемся.

- Странно, отчего?

- Стыдно признаться - стал завидовать мне. Устраивал его на хорошую работу, там вкалывать надо, а он думал, манна с неба сыпется прямо в карман, подводил. Я прекратил «шефство», расстались. Пытался копать под меня, пресекли. Оленька, не хочу о Сергее плохо говорить, но и хорошо не могу сказать. Не удивлюсь, если он виновник нашей с тобой разлуки.

- Витюша, тебя знобит, идём, уложу.


          Перешли в спальню, Агата за ними. Виктор внимательно посмотрел Ольге в глаза:
- Янтарного цвета, тёмного янтаря, тёплого. Любимые глаза... Не могу без них, давай поженимся, Оленька. Странно от меня такие слова слышать? Сам удивляюсь, как плотину прорвало. Обещай никогда  ничего не скрывать, пожалуйста. Лучше правда, какой бы горькой она не была. Не отвечай сейчас, подумай, не торопись.

          Ольга поднялась на цыпочки, поцеловала Виктора:
- Никогда ничего не скрою. И от тебя требую правды. Хотела сказать - знаю, что переболев в детстве свинкой, ты ...

- Скрыл. Постыдился признаться - здоровенный мужик, но детей от меня не будет. Прости, не вправе удерживать.

- Витюша, не терзай себя. Директриса вашего детского дома - "бабушка", пригласив перед несостоявшейся свадьбой, рассказала о твоём сложном характере, обо всём. Обещала найти для нас ребёночка в доме малютки. Поженимся, возьмём девочку?

- Олька! Столько лет молчала, ждала, а я боялся признаться в своём недостатке. Предлагаю мальчика с такими глазами, как у тебя.

- Встречное предложение – сначала зеленоглазого мальчика, лет через пять девочку с карими глазами.

- Справишься с двумя, Оля? Тяжело придётся.

- Ты поможешь, мои родители. Счастливы будут сыну и внукам. Поправляйся скорее - на дачу за благословением поедем, мама постоянно о тебе спрашивает.

- Значит, у меня семья есть? Удачно заболел - прощай, холостая жизнь.

- Не резвись, холостяк, тебя шатает, горишь от температуры. Марш в кровать, Виктор.
 
- Оленька, присядь рядом, поговорим, помечтаем. Утром к щеке прикоснулась, я чувствовал, не к губам - боишься инфекции. Нет? Тогда целуй, как полагается!





Юлия Чернышёва,      Санкт-Петербург     28.02.2011.