Джотто и Мина

Джотто - муж
Мина - жена

1.
Д ж о т т о. Вот этот шкаф продам. И место освободится, и деньги появятся. Дети будут рады.

М и н а. Ты в своём уме? Тётка выбросит нас из комнаты. Хорошо ещё, если не через балкон. Дети так болели, пока мы жили в проклятом подвале. Потерпят и шкаф. В конце концов, из него можно сделать кладовку. Или даже отдельную комнату. Пусть старшие готовят в нём уроки. А? По-моему, неплохая идея.

Д ж о т т о. Как хочешь. Ну и чёрт с ним. Пусть остаётся. А  то, может быть, – пусть это будет наша спальня? Сколько лет нам не приходилось как следует уединиться. Уже почти состарились.

М и н а. Это не обо мне. Уж о чём вздохну в последнюю очередь, так это о своей юности. Чем такая юность, лучше – вечная старость. Я так уставала на бесконечной работе, что не помнила какого цвета небо. Мать пораньше выдала меня замуж. Избавилась от лишнего рта. Дальше - дети. Но потом я встретила тебя. Молчи, молчи. Меня уже не терзают угрызения совести. И я уже совсем забыла, какие дети твои, а какие – нет. А ты помнишь?

Д ж о т т о. Какая  разница? Дети – это… дети.

М и н а. Милый. Я так люблю тебя. Точно так же, как в первый день.

Д ж о т т о. Венченцо ты несла на руках, Джулия ревела в коляске, а Николо повис на твоей юбке, как маленький клопик. Я сразу понял про тебя всё: что ты красавица, что жутко устала, очень несчастна замужем и, не смотря на это, без детей твой облик будет несовершенен.

М и н а. Глупенький. Значит, ты не понял обо мне главного. Что я влюбилась в тебя без памяти с самого первого взгляда.

Д ж о т т о. Этого мне было не понять. Зато ещё тогда я понял, что ты и есть женщина моей мечты. Я был ошарашен. И, наверное, очень глупо выглядел.

М и н а. Влюблённые выглядят глупыми только в глазах тех, кто не способен любить. Настолько не способен, что даже не завидует.

Д ж о т т о. Но ведь мы с тобой способны. Правда? И даже очень. Тогда, может быть, пока не вернулись дети, обновим наше прибежище? Надо бы его как-то назвать. Предлагаю: «прибежище дикой страсти». Или нет, лучше: «шкаф утоления желаний».

М и н а. Не всё имеет названия. Как только любви придумали название, она упала и погасла.

Д ж о т т о. Никогда. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет…

М и н а. Да. Да. Да. Да. Да-а-а-а-а…

Д ж о т т о. Голова кружится. А у тебя?

М и н а. Ноги не держат. И сердце стучит где-то в затылке, то ли в горле – не пойму я. Здесь уже не так темно, правда? Немножко душно. Джотто, я невыносимо тебя люблю. Только, как бы не назвался наш прелестный шкафчик «инкубатором». У нас и так уже четверо птенчиков. Неужто появится пятый?

Д ж о т т о. Пусть появится шестой, а потом седьмой… восьмой… девятый… девятый… девятый…

М и н а. Джотто… Джотто… Джотто… Джотто… Джо…

Д ж о т т о. Мина, ты несравненна. И здесь совсем не тесно. Как восхитительна жизнь! Когда у меня есть ты. Моя Мина. Боже мой, как я люблю тебя!
М и н а. Постой. Это ты Богу объясняешься в любви или мне?

Д ж о т т о. Только тебе. Всегда тебе. Никому, кроме тебя. А Богу молятся. Мина, Богу только молятся. Кто же ему объясняется в любви? Твои волосы всегда пахнут солнцем. И ещё чем-то неземным. То ли ладаном, то ли елеем. Может быть, так пахнут облака?

М и н а. Ты неисправимый романтик. Мой Джотто. Джотто. Мой романтик. Романтик… неутомимый… ро-ман-тик… а-а-а… Ох, а что, если дети уже пришли? Ну, всё, Джотто, всё. Мы ведь договорились всего лишь испытать наш милый шкафчик. Ну, всё, всё. Слышишь? Ах, нет, нет, нет. Да, да, да, ты невозможен, Джотто. Прекра-а-а… Прекрати, сумасшедший. Дети услышат. Их нет? Ну, значит, не услышат… Джотто, я теряю сознание… потеряла...  А что, Джотто, не слышишь ли ты наших детей?

Д ж о т т о. Нет, пока не слышу. Не бойся, ещё очень рано.

М и н а. Малыши приходят к двенадцати. Ах, Джотто, я ведь ещё не сварила им поесть. Дай волосы приглажу. Застегнись, как следует. И, знаешь что, сходи-ка за хлебом к тётушке. Ладно?

Д ж о т т о. Ещё один поцелуй. И вот сюда. И вот тут. А тут ещё слаще. А-а-а… Мина, что ты делаешь? Мина. Мина. Ми-а-а-на-а-а…

М и н а. Я благодарю тебя. Мне никогда ещё не было так хорошо. Теперь я выйду первой. А ты немного переведи дыхание и беги к тётушке.

Д ж о т т о. Зачем?

М и н а. Ну вот, новый год. Отблагодарила. Да за хлебом же.

Д ж о т т о. Да. Да. Сейчас иду. Моя милая Мина. Моя непревзойдённая Мина.
Моя…



2.
Д ж о т т о. Николо, сиди смирно. Ты вымыл ручки? Мама уже несёт кашу. Возьми правильно ложку. Вот так.

М и н а. Джулия, не торопись, жуй хорошо. Наелась? Ну, слава богу. Теперь сходи за Лучией. Она у бабушки Антонии. Как сойдёшь с лестницы, повернёшь налево, через два дома увидишь розовые ставни. Старушку повело на пастельных оттенках. Вечно юная душа. А как до сих пор поёт… Белиссимо. Да. Так вот. Забери у неё Лучию, поблагодари, отдай вот эту монету и – мигом домой. Поняла? Одна нога тут – другая уже там. Теперь Венченцо. Учитель математики опять жаловался. Помолчи, сейчас говорю я. Папа с тобой слишком мягок. А я не постыжусь твоих уже наметившихся усов. Стяну штаны и отстегаю, как следует. Чтобы меньше расстёгивал их перед той, со смазливой мордашкой, что из-за моста сюда шляется. Лучше бы у тебя в голове прибавлялось, чем в штанах. Быстро сел за стол, достал книжки и начал учиться. Если выгонят из школы, сейчас же пойдёшь в грузчики. А там путь один. Рекой вина снесёт в канаву.

Д ж о т т о. Мина, не надо так драматизировать события. Венченцо умный мальчик. Ещё не так давно его все хвалили.

М и н а. Защитника нашёл в отцовском лице. Не ухмыляйся. Хвалили-хвалили, да и перехвалили. Сглазили, должно быть. Может его к старой Марии сводить? Она на вине сглаз выливает. Только, больно дорого берёт. Нет у меня денег, чтобы с твоей глупостью бороться, милый мой! Так что - учись давай. Пригодится… Лучия, радость моя, сладкая моя девочка. Мокрая, голодная. Антония молоком напоила? И сколько мы ей теперь должны, Джулия, ты не спросила? Антония – добрая женщина. Завтра отнесу ей немного винограда. Тётка привезла из деревни. А нашу девочку, нашу крошечку мы сейчас переоденем. Вымоем сейчас её. Джотто, неси большой таз. Николо, сбегай на кухню за чайником. Будь осторожен, в нём кипяток! Вот так разбавим. Нормально. А кто это у нас так любит купаться? Моя маленькая девочка любит купаться. А водичка тепленькая. А водичка чистенькая. Мокренькая-премокренькая. А где наши ушки? Вот наши ушки. А где наши глазки? Вот они, глазки. Головочку помоем. Ну-ну-ну. Слёзки сполоснём. А хорошие девочки не плачут. Хорошие девочки водичку не расплёскивают по всему полу. Венченцо, что ты стоишь, уши развесил. Ну-ка принеси тряпку и собери воду на полу. Не хватало мне поскользнуться с ребёнком на руках. Куда это делся наш папа. Где это наш папочка подевался? Дети, вы что все оглохли? Я спрашиваю: где ваш отец? Куда ушёл? К дядюшке Романо? С какой стати? А, ладно, пусть идёт, вернётся же он когда-нибудь. А мы сейчас вытрем нашу маленькую девочку. Оденем красиво нашу девочку. Расчешем наши кудряшки. Вот моя умница. Вот моя красавица. Мама купит Лучии красивую куклу. Пойдём завтра с моей девочкой в парк гулять. На улице машинки ездят. Дяди и тёти ходят. Детки играют. А сейчас мы будем спать. Во сне маленькие детки растут. А-а-а-а-а-а-а. Бай-бай. Спи, усни, моя красотка, баюшки-баю, пусть во сне колышет лодка долюшку твою. По теченью золотому ты легко плыви до святого побережья счастья и любви.

Д ж о т т о. Мина.

М и н а. Что? Тьфу, как напугал. Уже совсем темно. И где же это ты был, драгоценный мой Джотто? Уж не ходил ли ты к дядюшке Романо? Чтобы выпить молодого вина, а?

Д ж о т т о. Да. Я был у Романо, дорогая, любимая моя Мина. Ты же знаешь, как он любит тебя и меня. В общем: нас с тобой. Да, он принёс из погреба жбанчик. Специально охладил вино к моему приходу.

М и н а. Что-то, милый, ты не говорил мне, что собрался к Романо. Что-то, милый, ты темнишь. А? Признавайся. Не то я уже начинаю ревновать. Этот Романо давний греховодник. Может, он ещё и сводник? Может, он уже тебе и сосватал какую-нибудь портовую шлюшку помоложе? А, Джотто, муж мой ненаглядный, почему молчишь?

Д ж о т т о. Тише, Мина, малышку разбудишь, что это ты такое говоришь? Мина, радость моя, судьба моя, любовь моя, единственная моя. Моя ненаглядная Мина. Не надо меня ревновать. Незачем тебе меня ревновать. А с дядюшкой Романо мы готовим тебе сюрприз.

М и н а. Знаю я ваши сюрпризы. Назюзькаются молодого вина. После обнесут соседский цветник, и приволокут мне веник на полкомнаты. А тут и так негде повернуться.

Д ж о т т о. Миночка. Ты же всегда любила цветы. Хотя, должен тебя огорчить.

М и н а. Что такое?!

Д ж о т т о. На этот раз цветов не будет.

М и н а. Что? На этот раз не будет даже цветов? На этот раз вы напьётесь просто так.

Д ж о т т о. Ну, не надо гадать. Всё равно не угадаешь. И никто не собирается напиваться. Ну, хорошо. Открою тебе совсем немножко. Это касается всей нашей семьи. Но больше – ни слова. Хорошо, Миночка, дорогая? Больше - ни слова. А то сюрприз не получится.

М и н а. Боже мой. С детства не люблю сюрпризов. Я была совсем ещё малышкой, когда старший братец говорил: «сюрприз» и хлопал надутый кулёк у меня над ухом или отрывал голову кукле. А ещё он мог засунуть мне за шиворот живую мышь. Одна меня даже однажды укусила. Но я не плакала. Сколько себя помню, никогда не плакала. Хотя мне было очень горько и страшно. И никто за меня не заступался. Наверное, тогда я и стала взрослой. А вовсе не когда начала работать или вышла замуж. А ещё я тогда поняла, что я совсем одна.

Д ж о т т о. Миночка, ну какая же ты одна? А я, а дети. Вся родня. Антония. Романо. Сколько людей.

М и н а. Джотто, ты не понимаешь. Мы все одни. Судьба сводит нас и разводит. Наверное, в этом есть какой-то смысл. Но об этом знает только Бог. Единственное, что есть у нас – это сердце. Оно умеет любить и ненавидеть. Это всё, что есть у каждого. Есть у него деньги, нет у него денег. Варит у него голова, или он тупой, как пустое дырявое ведро. Итальянец он или араб. Молодой, дряхлый – всё равно. Понимаешь?

Д ж о т т о. Понимаю. Ты моя философка. Нет, ты – моя философиня.

М и н а. Ещё скажи: философица. И ничего-то ты не понял, муж мой Джотто. Вы, мужчины, из другого теста слеплены. У вас всё через ум идёт, а тут – сплошные эмоции. Я это даже по-настоящему рассказать не могу. Может, музыка, или какие-нибудь краски особенные. Люди сами себя редко понимают, а уж чужая душа… сказано: потёмки. Потёмки и есть.

Д ж о т т о. Нет, Мина, никакие не потёмки. Уже совсем темно. Пойдём, моя Мина, в нашу новую спальню.  Я хочу тебя поцеловать.

М и н а. Целуй прямо здесь. Они крепко спят. Умаялись за день. И наш с тобой выходной закончился так быстро. Будто и не было его вовсе. А завтра снова на работу. Как вспомню – ноги сразу начинают гудеть. Целый день – беготня, жара, крики. Иногда кажется, что никаких моих сил не хватит и дальше всё это выдерживать. А ведь выдерживаю. И дальше выдержу. Правда? Правда же, Джотто? Ты ведь никогда не бросишь меня, мой Джотто?

Д ж о т т о. Никогда, моя Мина, я не брошу тебя.  И наших детей. Мы всегда будем вместе. Знаешь, после сегодняшнего дня я уже не могу целоваться при детях, даже, когда они спят. Что бы это значило?

М и н а. Джотто, может быть, на старости лет ты и вовсе станешь целомудренным? А? Ну-ка скажи своей Мине. Ответь ей: может быть, ты уже не будешь её любить так же сильно, как сегодня днём в этом шкафу?

Д ж о т т о. А ничего я не буду говорить моей Мине. Слова ничего не докажут. Я просто открою дверцу, обниму мою Мину, и буду любить её до самого утра так, чтобы у неё совсем не осталось не только сомнений, но и сил задавать мне такие вопросы…



3.
М и н а. Джотто, мы проспали. Скорее. Скорее же просыпайся! Поздно уже! Детей буди. Шевелитесь, шевелитесь. Джулия, дорогая, потри сыру на макароны. Аккуратнее, аккуратнее! Венченцо, ты почему книги с вечера не собрал? Лоботряс эдакий. Сейчас же положи в сумку бутерброд. И винограду возьми. В школе поделишься с Николо. Кому я сказала?! Вернись. Ты меня слышишь? Вот. Твоё воспитание. Потакаешь. Ну, потакай, потакай, потом он тебе на шею взлезет и ножки свесит. Попомни мои слова. Ох, и хлебнём мы ещё с ним горя. Со всего района девки улицу обтоптали, и окна чуть не до дыр проглядели.

Д ж о т т о. Мина, разве же это плохо? Красавец – весь в тебя. К тому же неглуп. Очень даже неглуп, хочу я тебе заметить. А что ленив, так в его возрасте кто не ленив? И я был ленив. Когда тебе пятнадцать, кажется, что весь мир у тебя в кармане. Даже если в этом кармане ничего нет, кроме дыры.

М и н а. Доедай давай, не разговаривай. И юбка опять вся измялась. Отведёшь малышей к Антонии. А я побежала. Да, и не забудь вечером купить сыру и зелени! Пока! Пусти, пусти же! Я уже окончательно опоздала. Вот уволит этот старый хрыч с работы, что будем есть? И чем будем тётке плату отдавать за эту развалюху? Пожалуйста, найди сегодня что-нибудь постоянное. Так хочется справить обновку к празднику. И себе, и детям. А? Ну, пока.

Д ж о т т о. Пожалуй, что и мне пора. Хорошо, что в порту всегда есть работа. Будут тебе, моя Мина, обновы. И новая одежда детям. И курточки, и туфельки. И ещё – красивое жемчужное ожерелье, о котором ты всегда так мечтала. Моя таинственная, неповторимая, несравненная Мина. Всё будет. Всё будет.




4.
М и н а. Устала. Зверски устала. Хм. Зато сегодня у меня насобиралось побольше чаевых. Купила мармелад, купила тесто, сейчас организуем вкуснейший пирог. Николо, займи Лучию, поведи её к фонтану. Там голуби. Вот, возьми обрезки вчерашнего хлеба, покормите голубей. Только смотри – осторожнее на лестнице и возле воды. Джулия, пойдём со мной, моя хорошая, будешь помогать маме раскатывать тесто. Где же это запропастился наш дорогой папочка? Венченцо, ты на пристани был? Не юли, не юли, признавайся. Я  ведь всё равно узнаю. И что ты там делал? Деньги зарабатывал? Заработал? И где же они? Уже потратил? Интересно, на что? Как это не расскажешь? Мать я тебе или тётя чужая? Погоди, погоди, а в школе-то ты был? Врёшь! По глазам вижу, что врёшь. Кто заболел? Историк? Так историк или математик? Всё отцу скажу, так и знай. А в субботу отпрошусь с работы и схожу в школу. Так дальше продолжаться не может.  Как это не ходи?! А ну, как ты, не приведи господи, в наркоманы залезешь? Или мартышка эта твоя смазливая мне в подоле принесёт. Одно другого лучше. Пресвятая Дева, отведи и заступи. Джотто, ну наконец-то. Ты только посмотри на этого гадёныша, он прогуливает уроки. Зарабатывает в порту деньги и неизвестно на что тратит. Мама мия, за что мне это наказание?

Д ж о т т о. Опять, Мина, ты сгустила краски. Что из того, что мальчик сам зарабатывает себе на карманные расходы?

М и н а. Какие у него могут быть карманные расходы? На табак? На вино? На девок? Или, может, я права, и он уже колется? А ну, показывай руки!

Д ж о т т о. Мина, успокойся, что ты такое говоришь. Ну, что плохого, если наш взрослеющий сын заработал несколько монет и угостил на них свою подружку мороженым?

М и н а. Знаем мы это мороженое. Мало мне своих пятерых, так я ещё должна последствия их мороженого воспитывать?

Д ж о т т о. У мороженого последствий не бывает. Выпей вот водички. Ты устала. Давай-ка я сам приготовлю ужин. Кстати, а Джулия забрала малышку?

М и н а. Боже праведный, Пречистая Дева, а про малышку-то и забыли. Как уже забрали? Где же она? Спит? Почему это она так рано улеглась? Радость моя, ты не заболела ли? Так и есть. Она же вся горит. Джулия, беги к тётушке за уксусом. Попроси, какой есть. Венченцо, а ты – мигом за водой из источника святого Франциска. Нет, постой. По воду сходит отец, а ты принеси таз из кухни. Вот несчастье. Надо же, так не к стати. Только сегодня… Слышишь, Джотто, хозяин сегодня предложил мне новое место. Зарплата в два раза больше. Представляешь? Наконец-то повезло. Можно сказать: первый раз в жизни.

Д ж о т т о. Ну, положим, со мной тебе тоже повезло. А если без шуток, расскажи мне, дорогая моя Мина, что это вдруг твой хозяин стал так добр к тебе?

М и н а. Джотто, я же сказала: сходи  к источнику и принеси воды. У нашей малышки жар. Уксуса совсем мало. Николо, садись за уроки.

Д ж о т т о. Венченцо, мальчик, сбегай, принеси воды. Мина, ты мне зубы не заговаривай. С чего это вдруг старый скряга предложил тебе повышение? А? Чем ты его так ублажила? Уж не повезло ли ему так же, как мне вчера?

М и н а. Бессовестный, постыдился бы детей.

Д ж о т т о. Мина, не приплетай детей, они понятия не имеют, о чём я говорю.

М и н а. Что ты придумал, Джотто? Какая муха тебя укусила? Или, может, мне бросить работу?  Или у тебя внезапно скончалась где-нибудь за морем тётка-миллионерша? Вот мы нашу маленькую закутаем в мокренькую простыночку. И не будет наша крошка болеть. Ну, не хнычь, моя хорошая. Мой цветочек маленький. Моя птичка-певунья, моя рыбка-плясунья. Спи-усни, спи-усни, спи-усни. Птичка улетит, рыбка уплывёт, а у Лучии вся хворь пройдёт. Джотто, ты куда это, на ночь глядя? Забегаловка Романо уже не работает. Приличные люди спят давно.

Д ж о т т о. В аптеку.

М и н а. Зачем? Лекарства для Лучии у меня всегда припасены.

Д ж о т т о. Спрошу у аптекаря, почему у меня рога не растут.  Может кальция не хватает?

М и н а. Очень остроумно. Просто обхохочешься. Совсем с ума сошёл. Что ревность с человеком делает. Ты бы меня ещё к тому столбу приревновал, чей фонарь всю ночь заглядывает в наше окно.

Д ж о т т о. Не до остроумия, когда твоя родная жена… ради денег… рога… нет, это невыносимо. Невыносимо. Господи, если бы я не страшился гнева Твоего, давно бы уже свёл свои счёты с этой проклятой жизнью! На что она мне? Если та, которую я любил больше себя… и, даже, больше Тебя, Господи,... если она пошло ласкает какого-то вонючего старца… плешивого, жирного, самодовольного. Ради денег, ради нового платья, безделушек. Так же, как в минуты страсти ласкала меня. О Боже, значит ей всё равно, кого ласкать. Мина, Мина моя, значит… ты – шлюха?

М и н а. Джотто, милый, ты помешался? Кто тебе сказал всю эту чепуху? Или ты сам додумался? Хозяин открыл новый ресторанчик. В центре города. Набрал новых людей и от нас перевёл некоторых. И поставил меня старшей в нашей забегаловке. Только потому, что я там дольше всех работаю, неплохо справляюсь и в курсе всех дел. За это он мне и зарплату добавил. Что же ты тут наплёл? Сорок бочек жареных гвоздей. При детях назвал их мать шлюхой. Слава Богу, что они умаялись за день и спят давно! Ну, дорогой мой Джотто, ты долго будешь у меня просить прощенья. Но я тебе этого всё равно не прощу! Того лучше: уж если ты состряпал из меня шлюху на ровном месте, берегись, я стану шлюхой. Хотя бы затем, чтобы ты не зря меня так называл. Чтобы у тебя появились для этого веские основания. И вот тогда…

Д ж о т т о. Мина, ты что, хочешь сказать мне, что я окончательный болван? Что я столько лет живу с тобой и совсем тебя не знаю? Что ты не только самая красивая на свете жена и мама, но и самая верная, и самая любящая, и самая честная, и самая непогрешимая, и самая-самая-самая… Ну, правда же ты простишь меня, моя Мина? Правда же?  Прости, потому что на идиотов, особенно таких как я, нельзя обижаться. Прости-прости-прости…

М и н а. Отстань, негодный. Сперва смешал с грязью, унизил, уничтожил,… а теперь согласен ноги целовать?

Д ж о т т о. И не только ноги. Нету большего счастья для меня, моя Мина, чем бесконечно целовать тебя. Всю пре всю. С ног до головы - и обратно. Если бы ты только знала, какое немыслимое счастье целовать тебя, моя дорогая Мина!

М и н а. Тише, детей разбудишь. И не подлизывайся. Я же сказала: ты долго будешь просить у меня прощения.

Д ж о т т о. Я согласен просить его у тебя всю оставшуюся жизнь. Мина, если бы ты только знала: какое счастье разочароваться наоборот.

М и н а. Господи, Пресвятая Дева, вот уж воистину ума лишился. Что ты городишь? Что наоборот?

Д ж о т т о. Нет, Мина, ты только послушай. Ведь ещё минуту тому назад я был на грани помешательства и всё, чего мне хотелось – это наложить на себя руки. От одной мысли, что ты с этим… так же, как и со мной…  Прости меня, моя Мина. Зато теперь я абсолютно уверен, что самое большое счастье – это, когда абсолютное отчаяние превращается в абсолютную эйфорию. Я – как будто родился заново! Я готов расцеловать весь мир, осчастливить всех и вся, даже вон те дальние звёзды! М-и-и-и-на-а-а. Я люблю тебя, Мина! Я готов кричать об этом на каждом перекрёстке!

М и н а. Вот уж взаправду спятил. Жили-жили столько лет. И – на тебе – кричать надумал, как слон какой-нибудь или кто там ещё – медведь, олень… Ну-ну-ну, уже и руки распустил. Куда это ты меня тащишь?

Д ж о т т о. В наш прелестный шкафчик. В наш шкафчик, Миночка. Ну, скорее, ну, скорее же. Моя сладкая девочка. Голубка моя. Палома. Эти прелестные маленькие ушки. И эта шёлковая кожа. Мина, тебя скроили из шёлка, знаешь ли ты об этом? Мама мия, какой я болван.  Но до чего же везёт болванам, особенно таким, как я. Пальчики, губки, ножки. О, моя Мина! Я уже на небесах. Несчастные людишки, эй, вы все!

М и н а. Тише, не то разбудишь не только детей, но и глухую тётку!

Д ж о т т о. Людишки, вам здесь не бывать никогда! Пока вы все живёте на этом свете, вам ни за что не побывать в раю! А мой рай всегда со мной!

М и н а. Тише, тише, ти-и-и-и-ше, о-о-о, Джотто… опять голова кружится… целуй меня, целуй ещё… ещё… ещё…м-м-м-м-м…  Джотто, это что-то новенькое. Тебя кто-нибудь научил? А? Проказник, признайся, ты изменяешь мне не при луне, нет, Джотто, ты изменяешь мне при  свете дня. Со шлюшками в порту, а? В подвальчике дядюшки Романо. А? Он старый сводник, а когда-то – сам был не прочь позабавиться с любой встречной юбкой.

Д ж о т т о. А тебе-то откуда это знать?

М и н а. Я ещё и не то знаю. Он и мальчиков любил когда-то, наш драгоценный Романо. Он им платил. Двое или трое, уже не припомню точно, приходили в школу и хвастались, что заработали деньги.  А после, когда все узнали, как они их заработали, они вместе со своими семьями где-то растворились. Это и не диво – такой позор невозможно перенести. А потом как-то всё забылось, замялось…

Д ж о т т о. Выходит: не забылось, раз ты теперь вспомнила.

М и н а. На меня тогда это произвело неизгладимое впечатление. Я была ещё совсем несмышлёнышем, ничего не знала про это дело. Даже не знала, что мальчики и девочки по-разному устроены. В семье были одни девчонки, и отец рано умер. Мы жили этаким женским монастырём. И вдруг - взрыв среди ясного неба. Оказывается, у мальчиков – совсем другой орган. Оказывается, он может становиться твердым, засовываться в разные дырочки… Оказывается, именно от этого родятся дети! Оказывается, если это делают взрослые дяди и тёти друг с другом – это считается нормально, а если – взрослые дяди с маленькими девочками, мальчиками или с другими дядями – это плохо. И вообще – позор!

Д ж о т т о. А почему сам Романо никуда не подевался тогда?

М и н а. Думаю… Конечно, теперь, когда я уже взрослая, и прошло столько лет. Теперь я думаю: откупился тогда Романо от тех семей. Дело замяли. Постаралась какая-то молодая адвокатша. Мать говорила соседке, что он её ловко окрутил. Он какое-то время нигде не показывался. Потом женился, потом овдовел, ну, а лавочку свою и винный погребок он всегда имел. Хотя, думаю, только теперь это стало основным его доходом.

Д ж о т т о. А раньше?

М и н а. А что это ты к нему зачастил? Неужто других забегаловок мало?

Д ж о т т о. Мина, ты же пила вино из погребка Романо. Так зачем задаёшь вопросы? Такого вина нет ни у кого больше. Должно быть, то ведомо одной Пресвятой Деве, какой он знает секрет. Но это так.

М и н а. Снова зубы заговариваешь. А сам, небось, там стольких потаскушек зажимал. А? Где-нибудь за бочкой, в дальнем уголке, а? Джотто… Джотто…  Джо… скажи, что любишь меня, скажи, скажи, скажи. А-а-ах.

Д ж о т т о. Вот как я люблю тебя, вот как, и ещё, и ещё, и ещё. Да, да, да, да. Лю-у-у-блю-у-у-у. Господи, где же ты взяла такую кожу? Моя шелковистая Миночка. Моя перламутровая жёнушка. Ты светишься даже в кромешной тьме этого необъятного шкафа. Как здорово, что здесь нас не видит этот твой фонарь заоконный.

М и н а. Ха-ха-ха. Какой законный фонарь? Джотто, ты сошёл с ума.

Д ж о т т о. Да, и давно. Как это ты раньше не замечала? И эти колокольчики твоего смеха кого угодно сведут с ума. Запомни, что с этого вечера я ревную тебя и к фонарю тоже. И к твоей лавке, и к каждой булавке. Вот до чего ты меня довела – стихами говорю.

М и н а. А я ревную тебя… Нет. Я тебя не ревную. Совсем не ревную. Слышишь, Джотто? Совсем. Или нет. Ревную, но немножко. Вот столько. Нет, вот столечко. Ах, Джотто, как же сильно я тебя ревную. Очень, очень, очень, очень, очень… Джотто…  и с каждым днём всё сильнее и сильнее. Сильнее. Сильнее! Сильнее!!! Боже мой, как я громко тебя ревную. Пресвятая Дева, сделай так, чтобы дети нас не услышали. Кстати, Джотто, а что это ты там, на счёт сюрприза. Что за сюрприз такой? Да ещё вкупе с Романо.

Д ж о т т о. Миночка, милая, что ты такое говоришь? Как будто в чём меня подозреваешь. В чём-то недобром, нехорошем. Я же для тебя любые горы сворочу. Любое море – вброд. Или, знаешь, как Христос, по воде, как посуху. Ты слышишь?

М и н а. Слышу, милый, слышу. Такие речи обычно говорят разгорячённые любовью юноши лет шестнадцати первой возлюбленной после первого поцелуя при полной луне. Где-нибудь на скамейке в цветущем саду.

Д ж о т т о. Я не о том, любимая моя Мина. Петух поёт как будто. Или мне почудилось?

М и н а. А ведь уже совсем светло. Джотто, что это с нами творится? Просто медовый месяц. Какой-то заколдованный шкаф. Надо узнать, откуда он у тётушки взялся. Ух, а снаружи воздуха больше. Малышка совсем раскрылась во сне. А ведь она у нас красавица. Правда, Джотто? Слава богу, вспотела. Отделались лёгкой простудой. Вот так укроем нашу девочку. И ручку удобно положим. И на бочок повернёмся. А в простынку в сухонькую завернём нашу Лучию. Утром она уже будет у нас совсем здорова. Моя крошечка. Спи крепко, выздоравливай и больше никогда не болей. Джотто, заведи будильник. Хоть часик поспать. Ах ты, проказник. Какая сумбурная ночь.

Д ж о т т о. Сегодня очень ответственный день предстоит. Никак проспать нельзя. Пирожки уже зачерствели.  А есть почему-то хочется. По-моему, я не ел вечером. Ну, хватит. Надо тоже немного покемарить. Часы завёл. Всё хорошо. Всё хорошо. Спи, моя Мина.



5.
М и н а. Джотто, не бей меня. Я не виновата. Не бей меня. Мне больно. Не бей меня. Я всегда тебя жалела.

Д ж о т т о. Мина, проснись, что с тобой? Мина, слышишь меня? Проснись скорее.

М и н а. Что? Уже утро? Пора вставать? Как малышка?

Д ж о т т о. Нет, Мина, ты так громко кричала во сне.

М и н а. Мне что-то снилось? Что же мне приснилось? Дай Бог памяти. Пора вставать. Уже утро совсем.

Д ж о т т о. Ещё есть часик. Поспи, усни, отдохни подольше. Что же тебе снилось? Ты так кричала, будто тебя резали.

М и н а. Что же я кричала?

Д ж о т т о. Просила, чтобы я тебя не бил.

М и н а. Да, да, помню. Ты бил меня. До крови бил.

Д ж о т т о. Быть того не может. Ты уверена, что это был я?

М и н а. А я что – произносила не твоё имя?

Д ж о т т о. Моё. Ты так и кричала: Джотто, не бей меня, мне больно.

М и н а. Так зачем же ты спрашиваешь?

Д ж о т т о. И за что же я тебя бил?

М и н а. Чем попало по чём попало.

Д ж о т т о. Я спросил: за что?

М и н а. За то, что я продавала пирожки какому-то незнакомцу и улыбалась ему при этом.

Д ж о т т о. При чём это при этом?

М и н а. Ну, говорю же, протягиваю ему пирожки и улыбаюсь, как дура. А ты вдруг, откуда ни возьмись, – налетел коршуном и давай меня лупасить. Со всей дури. Море крови, гора костей. Незнакомец растворился в воздухе. А ты меня разбудил. И вот я цела и невредима. Дико спать хочу. Ну и кобель же ты, Джотто. Совсем сегодня меня заездил. Я,.. наверное,… засну на… рабо…

Д ж о т т о. Ничего. Отдохнёшь в полуденную сиесту. Если, конечно, у тебя нет на работе другого кобеля, как ты изволила меня обозвать. Тоже мне. Нежнейшая из женщин. Любящая жена. Мать столькерых детей. И вдруг такие слова – в глаза и в уши их отцу. Эх, Мина, Мина. Если бы ты знала, как я тебя люблю. Ты бы даже во сне не улыбалась никому, кроме меня. Ты бы никогда не увидела во сне никакого незнакомца. Кстати, кто бы это мог быть? Нет, конечно, за день у них там кого только не перебывает. Кушать всем хочется. И всегда. Боже мой, Мина, а ведь я больше всего ревную тебя к твоей работе. Если разобраться по совести, то улыбаться посетителям входит в твои обязанности. О, я уже закипаю! Не говоря об этом старом хрыче, который за улыбки повышает зарплату. Проклятье! Кто, кто придумал деньги? Исчадие ада. И нет их никогда, и нельзя без них прожить. И любовь испаряется, и жизнь рушится. И чего только не бывает. Великое множество преступлений. Нет, о множестве преступлений нельзя говорить: великое. Пусть лучше будет: огромное. Нет, лучше: большое. Тьфу, конечно же, пусть лучше их вообще не будет! Ни денег, ни преступлений. Нет, деньги пусть будут. Нет. Что-то я совсем запутался. Спи, Мина. Я часы поставил…







6.
М и н а. Джотто, там под окном стоит Романо. И ещё какой-то грузовик. Уж не к тебе ли? Сознайся: он за тобой приехал? Да, проснись же, наконец! Дети уже в школу ушли. И мне выходить пора.

Д ж о т т о. Ты никуда сегодня не пойдёшь.

М и н а. Ты бредишь? Или ещё не проснулся? Джотто, сумасшедший муж мой, скажи мне, что происходит?

Д ж о т т о. Мина, милая жена моя, сегодня ты никуда не идёшь. Ты просто больше не работаешь в забегаловке этого старого жирного индюка.

М и н а. Ты стал миллионером? Вы с Романо нашли клад? Тебя пригласили сниматься в Голливуд? Или ты просто спятил? Что случилось? Джотто, я тебя спрашиваю.

Д ж о т т о. Почему Романо? Ты что-то сказала про Романо?

М и н а. Да, он уже битый час торчит под нашими окнами с каким-то грузовиком. А тебя добудиться невозможно. Вставай и объясни толком, что происходит. Что всё это означает? И, прежде всего, – почему я не должна больше работать?

Д ж о т т о. Всего лишь потому, что мы сегодня переезжаем на нашу новую квартиру.

М и н а. Вот теперь мне всё ясно: ты ополоумел.

Д ж о т т о. Это и есть мой сюрприз. Наш с Романо сюрприз. Тебе. Тебе и детям.

М и н а. Боже праведный! Как я раньше не догадалась?! Вы влипли в аферу. Скажи мне, Джотто. Это, по крайней мере, не наркотики? А? Может, мафия замешана? Только не молчи, Джотто. Только не молчи.

Д ж о т т о. Мина, откуда такие мысли? Такие предположения. Ты же знаешь: я ежедневно хожу подработать на верфь или на пристань. Разнорабочим или грузчиком. А дядюшка Романо после полуденной сиесты приносит туда же продать немного своего вина. Расходится, между прочим, мигом и просто «на ура».

М и н а. Вы с Романо понравились какому-нибудь важному синьору?

Д ж о т т о. Нет, Мина. Теперь мы сами важные синьоры.

М и н а. Ну конечно. Кому же ещё, как не вам быть важными синьорами? Нет, здесь определённо пахнет афёрой. Это я чую наверняка. И куда же мы с важным синьором Джотто переезжаем? Можно узнать для начала?

Д ж о т т о. В дом дядюшки Романо, конечно.

М и н а. И с какой же это стати, позвольте вас спросить, я должна жить ещё с ним под одной крышей?

Д ж о т т о. Это временно. С одной стороны – для экономии. Хоть твоя тётушка и немного берёт с нас за эту коморку. Так ведь у Романо куда просторнее. У него… Короче говоря, он даёт нам целых три комнаты! И совсем не возьмёт платы.

М и н а. Снова загадка. Опять загадка. Скажите, какой вдруг стал добренький и щедренький Романо! Святой, да и только. Почему, почему, почему, почему, почему? Расскажешь ты мне, наконец?

Д ж о т т о. Конечно, Миночка, ты только не волнуйся так. Мы с дядюшкой Романо  взяли одну очень выгодную ссуду. Организуем маленькое, совсем малюсенькое попервах кафе. И ещё будем обрабатывать виноградник. Очень многие уважаемые люди разбогатели именно так. Потом постепенно приучим к этому детей. А когда достаточно расширимся, и дела определённо пойдут в гору, тут мы уже будем нанимать работников.

 М и н а. Эх ты, наниматель. Пока до найма дойдёт, я триста раз состарюсь, а ты четыреста раз прогоришь. Вместе с твоим дорогим Романо. Вы бы ещё казино организовали. Или луна-парк.

Д ж о т т о. Миночка, ты почти угадала. Мы хотим организовать кафе на колесе обзора. Знаешь, такое… ну, его ещё называют «чёртовым колесом»? Купим колесо. Установим. Обслуживание – внизу. А удовольствие – в небе над городом.

М и н а. О, Боже Праведный! О, Матерь Непорочная! Спятили. Оба. Так я и знала. Чуяло сердце моё! И сон сегодня видела какой-то странный.

Д ж о т т о. Так и дело ж какое необычное. Как ни у кого. Миночка, мы всё продумали. До мелочей.

М и н а. Продумали. До мелочей. А о сезоне дождей вы подумали? А о ветре, от которого мороженое будет падать на головы прохожих? А о санитарной инспекции? А о пожарной? А о налоговой?

Д ж о т т о. Обо всём. Буквально обо всём. Не волнуйся. И – собирайся, собирайся. Вот увидишь, всё, ну, всё будет хорошо.

М и н а. …А как же наш шкафчик? У нас теперь не будет нашего шкафчика?

Д ж о т т о. Миночка, любовь моя, я же говорю: три комнаты в доме Романо. Целых три! Представляешь? Одна из них – наша спальня. Так что дело совсем не в том,… а, боюсь, времени не хватит… поначалу. Придётся потрудиться. Но ты не бойся. Это совсем не долго. Романо, - а знаешь, какой он умный? – просчитал. Говорит: не больше года. Правда здорово? Ну, не дуйся, не молчи.

М и н а. А о детях ты подумал? Куда они будут ходить? В какую школу? Кто за ними присмотрит? Сейчас проблема только с  малышкой. А как подрастут? Вон с Венченцо что творится. Совсем сладу не стало.

Д ж о т т о. Венченцо будет нам помогать. В нашем кафе, после уроков. Вот все проблемы и решены.

М и н а. Вы всё уже решили. За меня и без меня. Вы… Может, я вам уже не нужна? Действительно, зачем я вам? Вам нужна кухарка, официантка, судомойка, уборщица… кто там ещё…

Д ж о т т о. Опять двадцать пять. Мина! Мы же это всё для тебя устроили. Чтобы ты не по найму была, а на себя работала! Хозяйкой!

М и н а. Хозяйкой. В доме Романо? Я что, замужем за Романо? И дети мои – дети Романо? А ты в таком случае кто такой? И почему я сплю с тобой, а не с Романо? Ах да, Романо любит мальчиков… Святая Мадонна! Как же это я раньше не сообразила? Венченцо! Он положил глаз на Венченцо! На нашего красавчика Венченцо!

Д ж о т т о. Мина, Миночка моя, дорогая, моя любимая, хорошая, успокойся. Ну, успокойся. Это всё твои фантазии. Ты просто устала. Ты отдохнёшь. Мы переедем, обустроимся. И, пока мы с Романо будем решать свои технические дела, ты немного отдохнёшь. Побудешь с детьми. Не в роскоши, конечно. Но… ты сама увидишь, какую шикарную лозанью готовит Романо.

М и н а. Начну пить его шикарное вино, есть его шикарную лозанью. Стану толстой, пьяной и красивой. Да. А ещё – свободной. Ты ведь женишься на Романо. Он такой умный, такой добрый, такой хозяйственный, такой бескорыстный, такой…

Д ж о т т о. Вот, возьми выпей водички. И успокойся. Никогда бы не подумал, что мой сюрприз произведёт на тебя такое впечатление. Я почему-то ожидал совсем другого.

М и н а. Ты ожидал, что я брошусь тебе на шею за предложение переехать в дом этого развратника Романо?!

Д ж о т т о. Мина, всякому терпению есть предел. Не смей больше так говорить о Романо. Он совсем не такой, каким ты его запомнила по своим детским впечатлениям. Он действительно добрый, и умный, и бескорыстный. Да пойми ж ты, наконец, у него нет никого… и…

М и н а. …и перст судьбы указал ему на нас.

Д ж о т т о. А что в этом удивительного?

М и н а. Ничего. Так и должно было случиться.

Д ж о т т о. Так и должно было случиться.

М и н а. А ты никогда не задумывался: почему дядюшка Романо выбрал именно тебя?

Д ж о т т о. Именно нас с тобой.

М и н а. Именно нас с тобой?

Д ж о т т о. Это, Миночка, сюрприз номер два.

М и н а. Как, ещё один сюрприз?

Д ж о т т о. Ещё один сюрприз.

М и н а. Нет, тогда я, пожалуй, сяду.  И ещё выпью водички. На тощий желудок второй похожий сюрприз мне не выдержать. Теперь говори.

Д ж о т т о. Говорю. Дядюшка Романо так добр и благосклонен к нам, потому что…

М и н а. Что?

Д ж о т т о. Я боялся признаться раньше.

М и н а. Какие признания? Говори толком. Не тяни, Джотто, не нервируй меня. Я уже выпила всю воду в доме. И выплакала все слёзы на сегодня.

Д ж о т т о. Не так давно выяснилось, что Романо – мой отец.

М и н а. Как отец? Почему отец? Не может быть. Ты это сам сочинил, или Романо помог?

Д ж о т т о. Никто, Мина, ничего не сочинял. Я же, хоть и сирота, но кто-то должен был произвести меня на этот свет.

М и н а. Пресвятая Дева! Да, я слышала. Ты мне рассказывал, что твоя мать умерла при родах. Ну и что?

Д ж о т т о. Помнишь ту историю с Романо, о которой ты мне рассказывала, про мальчиков из твоей школы?

М и н а. Конечно, я же не старуха и склерозом пока, слава Богу, не страдаю. А при чём тут эта история?

Д ж о т т о. При том, что моя мама и была той самой адвокатшей, которая защищала его в суде. Они действительно тогда очень быстро поладили. Романо оправдали. Мама была очень талантлива. Но Романо был слишком свободолюбив. И, когда узнал о её беременности, сразу прекратил всякие отношения. Потом родился я, а мама умерла. Это произошло одновременно. Вот теперь ты всё знаешь.

М и н а. Пресвятая Дева, но почему только теперь? Почему ты скрывал это от меня? Столько лет.

Д ж о т т о. Миночка, я ничего от тебя не скрывал. Просто ты никогда особо не интересовалась моей родословной. А про Романо… это выяснилось совсем недавно. И совершенно случайно. Капитан один поспособствовал. Он, видишь ли, из другой страны. Далеко. Он учил наш язык там, в своей стране. Старый уже капитан. Он однажды узнал Романо. Похвалил его вино. А потом. Представляешь: он узнал меня! Странно, тем более, что он меня никогда не знал! Он во мне узнал мою мать. Она ему нравилась когда-то. Как раз тогда, когда она с Романо… ну, скажем, встречалась. Миночка, этот капитан, он не знал, что её больше нет. Он с той поры не приходил в наш порт. Вот.

М и н а. Надо же. Целый роман. Джотто, а ты, часом, не сочиняешь?

Д ж о т т о. Ну почему, ну почему ты мне не веришь? Разве я тебе врал когда-нибудь?

М и н а. Да верю я тебе, верю. Успокойся. Только как-то это всё странно, не как у людей. Как в кино. Бразильский сериал.



7.
Д ж о т т о. Мина, а не купить ли нам у тётушки – помнишь? – тот её просторный шкафчик? Просторную комнату охотнее снимут, за больший метраж – больше заплатят. Да и тётке твоей деньги не лишние.

М и н а. Джотто,  ты с ума  сошёл. Где мы его поставим? Да и зачем он нам? У нас есть гардеробная.

Д ж о т т о. Но там же не продохнуть от твоих нарядов! Там даже моль завестись не может – ей летать негде!

М и н а. Ах, так ты хочешь моль в доме разводить? Больше заняться уже нечем? В порт сходи, там грузчики всегда нужны.

Д ж о т т о. Пешком ходить, Мина, мне теперь не пристало. А парковка в порту очень неудобно расположена. Всё время автомобили бьют.

М и н а. Зато там притоны удобно расположены. И девочки в притонах всегда к тебе расположены.

Д ж о т т о. Не говори глупостей, Миночка, тебя это совершенно не украшает. Ты же прекрасно знаешь, что ты у меня единственная. Была, есть и останешься. Вот только шкафчика не хватает. Как нам в нём было хорошо… Ты, я, дети в школе… или спят…

М и н а. Вспомнил. Очнись, уже внуки в школе. Он шкафчик вспомнил. Да ты в тот шкафчик уже и с разбегу не войдёшь.

Д ж о т т о. Миночка, но ты же меня ещё ревнуешь?

М и н а. К кому?

Д ж о т т о. Ну, хотя бы к портовым шлюхам.

М и н а. О, Пресвятая Дева! Вот, так я и знала, что там дело не чисто! А всё Романовы гены, всё гены виноваты. Ох, знала бы я, когда поддалась на твои соблазны, что ты его сын!

Д ж о т т о. Так я тогда и сам этого не знал.

М и н а. Откуда мне теперь знать, что ты знал, а что нет. А тогда я была наивная невинная девчонка.

Д ж о т т о. Миночка, ты забываешь, что когда мы встретились, ты уже успела побывать замужем и уже имела троих детей.

М и н а. Он же ещё меня и детьми попрекает!

Д ж о т т о. Ну что ты. Все пятеро, все – мои. Что ты. Зато мне есть в чём упрекнуть тебя. Ты всегда улыбалась этим проклятым клиентам. Всем без разбору!

М и н а. Если бы я не улыбалась клиентам, ты бы сейчас не возил свой наеденный зад на «Мерседесе»! Если бы я не улыбалась клиентам, инспекторам, и всяким другим синьорам с огромными карманами, ты бы сейчас не топал по каррарскому мрамору и персидским коврам! Если бы…

Д ж о т т о. Всё, Миночка, всё. Я всё понял.

М и н а. Господи Иисусе! Что же ты понял?

Д ж о т т о. Шкафчик нам уже не поможет.

М и н а. Много ты понимаешь в шкафчиках.

Д ж о т т о. Ми-и-и-на-а-а-а!..


З а н а в е с.