Предназначение. част 1. глава 3 Страсть

     Заместитель генерального директора фирмы «Эдельвейс»  Анатолий Александрович Савин сидел в своём любимом баре «У Михалыча» и глушил уже пятую рюмку «Текилы», зализывая её солью. Настроение было поганое. Водка его не улучшала.
- Молодой человек, - услышал он требовательный женский голос, - не угостите сигареткой?
- Тридцатисемилетний «молодой человек», не глядя, протянул пачку.
- И огонёк! – голос стал капризным.
     Анатолий повернулся. На него широко открытыми глазами изучающе смотрела ярко накрашенная молоденькая девица с высоким бюстом, гордо выставленным напоказ из распахнутого ворота лёгкой блузки. Глубокая продольная лощинка как магнитом притягивала взгляд. В ярком косом свете ламп, освещавших стойку, сквозь тонкую ткань, бесстыдно просвечивали крупные торчащие соски. У «молодого человека» на мгновение аж перехватило дыхание. Оторвав, наконец, взгляд от выдающихся достоинств ладного молодого тела, застывшего в изящной, какой-то очень женственной позе, Анатолий, вздохнув, подумал:  «Умыть бы её – цены бы ей не было». В другое время он и пяти минут не усидел бы перед такой красоткой – накачал бы спиртным, утащил на танцпол, а потом... Но сейчас было не до неё...
- Что-то ты грустный какой-то. Может, потанцуем, - лучезарно улыбнулась девица.
- Извини, не хочется...
     Девица хмыкнули и исчезла.
- Кто такая? – спросил Анатолий у Семёна – бармена, своего приятеля.
- Первый раз вижу, - покачал тот головой. – Может вон из той компании, - указал он глазами в угол, - чего-то празднуют. Дать ключ от кладовки?
- Да нет, сегодня не до них. Нет настроения.
     Настроение действительно у него было поганое.
    Только что он получил от генерального выволочку как пацан, как рядовой работник из-за каких-то несчастных несколько сот долларов. И от кого! От лучшего друга, с которым начинали и ставили на ноги нынешнее дело, с которым проработали бок о бок десять лет, преодолевая трудности и невзгоды. И что, не может он теперь воспользоваться плодами своего труда? В конце концов, эта фирма такая же его, как и Алексеева. Конечно, если быть до конца откровенным, он по отношению к Валерке вёл себя не честно. Но он же не против с ним поделиться – так Валерка никогда не согласится на эти, как он говорит, махинации. А какая простая и изящная схема! «Эдельвейс» перечисляет поставщику плату за оборудование и материалы несколько больше нарицательной стоимости поставок. Маржу поставщик снимает со счёта, обналичивает и пятьдесят процентов от неё вручает Савину и Нине Петровне, а накладные выдаёт на сумму, больше перечисленной на их счёт. Именно эта сумма включается в процентовки, и таким образом «Эдельвейс» получает ещё навар и с заказчика. А? Чем плохо? Они же с Ниной заботились не только о себе, но и о прибыли для фирмы! А этот чистоплюй наорал на него и сказал, что больше на километр не подпустит к финансовым делам.
     А ведь всё было сделано идеально. «Комар носу не подточит», - так, кажется, сказала Нина. Подточил! Эта новенькая выскочка – его пассия – всё разнюхала. Сличила между собой процентовки, платёжки, товарные накладные, счета и спецификации и побежала докладывать Алексееву, даже не посоветовавшись с Ниной Петровной. Говорил он главбуху: «Давай посвятим в нашу комбинацию Селиванову, возьмём её в долю», - так нет, жаба задушила, не захотела делиться. «Она не допрёт, она не допрёт...» Вот и допёрла! Слава Богу, хоть старые случаи не раскопает – те документы уже в архиве... Но какова стерва! – Анатолий хрястнул кулаком по стойке
- Ты мне так всю посуду побьёшь, - всполошился бармен, - на-ка лучше дёрни ещё грамульку.
     Анатолий опрокинул ещё «дринк» и опять взгрустнул. «Ну, за что мне такая невезуха? Что я, не трудился бок о бок с ним, когда из ничего создавали своё дело? Где бы он сейчас был без меня и моих монтажников? Хотя, если по правде, чтобы я смог без него? Конечно, если честно говорить, - всё создал он... Но я тоже имею право на свободу творчества. Почему он решил, что умнее всех... Пора его поставить на место!»
- Слушай, Сень, - обратился он к бармену, - у тебя есть люди, которые могли бы разобраться с одним человеком?
- Что значит разобраться? – осторожно спросил бармен.
- Ну, пощупать его, припугнуть, заодно и тряхануть – у него есть бабло, можно поживиться.
- Толь, ты сейчас пьян. Иди домой, проспись. Если у тебя есть серьёзные предложения, приходи завтра трезвый, - обсудим. Ребят я тебе найду любых, только чтобы это была не лажа. Ребята серьёзные, шуток не любят. Посмотри лучше туда – эта грудастая с тебя глаз не сводит!
     Анатолий Александрович посмотрел в указанном направлении. «Ух, хороша зараза!» - подумал он, и вдруг в его разгорячённом от выпитого мозгу возникла интересная мысль. Не очень уверенным шагом он направился к столику, за которым сидело человек десять молодёжи.
- Р-р-азрешите пригласить Вас на танец, - галантно расшаркался он перед девушкой, только что клеившейся к нему.
- С удовольствием, но где же музыка, - со смехом отозвалась обладательница красивого бюста.
- Щас будет, - кивнул Анатолий и сделал знак бармену, следившему за ним.
     Тот нажал какую-то кнопку, и из-под сводов кафе полилась приятная танцевальная мелодия. Девица удовлетворённо хмыкнула и прижалась своим горячим телом к кавалеру. У Анатолия голова пошла кругом. Он одной рукой ещё теснее прижал её к себе, а вторую незаметно просунул между своим телом и её грудью. Девица укоризненно покачала головой и мягко, но решительно отодвинула нахальную руку. Но даже кратковременный контакт с почти нагой грудью девушки, доставил Анатолию огромное удовольствие.
- Меня зовут Анной, а тебя, - совсем другим, чем давеча, голосом, каким-то мягким и томным, спросила она.
     Он не успел ответить – кто-то сзади похлопал его по плечу. Он обернулся и увидел трёх молодых людей. Двое – высокие, худосочные, совсем ещё сопляки, а третий – постарше, коренастый, крепко сбитый. «Этот – самый опасный», - подобравшись и мгновенно оценив ситуацию, подумал Анатолий.
- Алё, чувак, ты не притомился? – спросил один из сопляков, белобрысый, скорее всего её обожатель.
- Это твой кавалер? – спросил Анатолий Анну.
- Какой кавалер! Просто учимся вместе.
- Тогда что им надо? – недоумённо развёл руками он, не выпуская из поля зрения конкурентов.
- А вот что, - срывающимся голосом выкрикнул белобрысый и попытался ударить в лицо Анатолия. Тот быстро присел – кулак нападавшего просвистел в миллиметрах от его виска – и сам в свою очередь коротким прямым с доскоком внезапно ткнул в солнечное сплетение коренастому.
     Коренастый, охнув, согнулся пополам и рухнул на пол. В то же мгновение Анатолий, резко поднявшись, вмазал белобрысому головой снизу в челюсть, а ребром ладони левой руку – третьему по горлу. Раздались клацание зубов одного и всхлипывающий клёкот другого и, когда подскочила охрана, все трое коллег Анны уже корчились на полу.
- Надо же! – глаза Анны светились неподдельным восхищением. – Как ты их! Клёво! Этот – Виталик, которого ты первым уложил, между прочим, кандидат в мастера спорта по боксу.
- Значит, мне повезло, что я его опередил, - спокойно отреагировал Анатолий, хмель с него сразу сошёл, - уйдёшь со мной?
- А тебе есть куда? – в свою очередь спросила она.
     Он вздохнул и отрицательно покачал головой.
- Ладно, проводи хоть меня, - и она, не оглядываясь, пошла к выходу. Никто из сидящих за столом не посмел их остановить.

     Перед дверью своей квартиры она остановилась.
- Обувь в прихожей не снимай – сразу на цыпочках проходи в мою комнату, она ближняя к выходу – я покажу. Папа встаёт в семь часов – к этому времени ты должен будешь смыться.
- Естественно, мне же нужно ещё к себе домой попасть!
- Ну-ну, - саркастически хмыкнула Анна, отпирая замок.

- Нюся, это ты? – послышался сонный женский голос откуда-то из глубины квартиры, едва Анатолий успел прошмыгнуть за указанную Анютой дверь.
- Да, мамочка, я.
- Ужин на плите. Разогрей и поешь.
- Спасибо, спи. Спокойной ночи!
- Спокойной ночи!
- Сколько тебе лет? – спросил Анатолий, когда они остались вдвоём в её комнате.
- Двадцать, а что?
- Так ты же уже взрослая, что же ты так боишься родителей?
- Да не боюсь я, просто не хочется выслушивать очередных нравоучений. Они меня воспитывать, наверное, будут до седых волос. Папа-то ещё ничего, а вот мать...
     «Я в твои годы думала только об учёбе и девственности лишилась  после окончания института и только после свадьбы. И кроме твоего папы не спала ни с одним мужчиной, а ты уже сейчас меняешь парней, как перчатки», - передразнила она свою родительницу.
     -   Ты их действительно так часто меняешь?
     -   Да ты что?! Это мамин идиоматический оборот. А если бы ты видел, что с ней
         было, когда я спросила, делала ли она своему мужу минет? Она на меня
         посмотрела, как на прокажённую и полдня со мной не разговаривала.
- А ты делала кому-нибудь?
- Конечно!
- Тебе нравится?
- Это зависит от партнёра. Но я очень люблю, когда и меня там целуют, - многозначительно добавила она и внимательно, как показалось Анатолию, испытующе посмотрела ему в глаза. – Кстати, пойду приму душ, а ты пока, если хочешь, можешь выпить – в секретере есть бутылка виски...

     Домой к себе попал он только утром, едва успев улизнуть от Анны до пробуждения её отца. На работу, конечно, не пошёл. Жене долго врал о том, что вчера был на сдаче важного подмосковного объекта, после чего был фуршет, потом добавили с заказчиком, за руль сесть не рискнул, машину оставил там, а сам остался дожидаться первой электрички.
- А что же тебя никто не добросил до дома?
- А все были в сись... в общем – хороши.
- И все ночевали там?
- Ночевали – в данном случае не та форма времяпрепровождения, - коротали ночь за стаканом виски и разговорами.
- И дамы?
- Мужчины были без жён, а дам на стройке нет, есть – работницы.
     Жена хмыкнула и стала собирать детей в школу. Она уже привыкла к вранью мужа и спрашивала скорее по инерции, заранее зная примерно, что услышит. Она уже несколько раз порывалась от него уйти, но уж больно не хотелось оставлять детей без кормильца. Надо отдать ему должное – он был не скуп, и они с детьми ни в чём не нуждались.
     Дождавшись, когда жена и дети уйдут, Савин плюхнулся на диван и стал перелопачивать в голове события прошедших суток. Этот чёртов разговор с Валеркой, так мучительно корябнувший его по самолюбию! Потом зачем-то он надрался «У Михалыча». Потом стычка с этими сопляками. Но зато потом волшебная ночь с Анютой. Боже, до чего она была хороша. Он прожил 37 лет и видел немало женщин, а тут смотри-ка – двадцатилетняя девчонка учила его искусству любви. Не сказать, что она придумывала что-то новое, - он всё это пробовал и раньше, но она всё делала с таким азартом и изяществом, с таким темпераментом и пленительной непосредственностью, неподдельным удовольствием и неповторимым очарованием, что и он с ней почувствовал себя ненасытным юношей, готовым без устали пить из благоуханного источника. Запах её тщательно вымытого и слегка надушенного тела, с добавлением утончённого специфического аромата половых гормонов до сих пор дрожал перед его ноздрями. Так хорошо, как сегодня, ему не было ни с одной тёлкой...
      
     И всё-таки какой-то червячок тревоги и беспокойства шевелился где-то глубоко в сознании. И вдруг он вспомнил! Разговор с барменом Сеней! Идиот, что на него нашло?! Как он мог даже подумать об этом? Они же с Валеркой знакомы уже без малого пятнадцать лет! Вдвоём начинали и поднимали дело. Столько соли вместе  съели, столько невзгод и трудностей пережили, вместе радовались успехам и победам. И ведь, честно-то говоря, Валерка прав. Что если до этих комбинаций докопается генподрядчик? На карту поставлен престиж фирмы, а, следовательно, и количество и ценность заказов. Хорошо, что Сеня оказался умнее его и предложил отложить разговор до более удобного момента. Как теперь быть? Пожалуй, следует сделать вид, что он болтал, не соображая, по пьянке, и теперь всё забыл, а Сеня не напомнит – слишком он воспитан и вышколен.
     Немного успокоившись, Анатолий вновь вспомнил об Анне. До чего же сексуальная девчонка! Вернувшись из душа, она сама раздела его догола и, не обращая внимания на его готовое к бою орудие,  погнала в ванную.
- Сейчас как-нибудь проскочишь, а на обратный путь я тебе там повесила халат – папин, он чистый, на случай если вдруг столкнёшься с маменькой, - с игривым смешком, подталкивая его к двери, говорила она. – Смотри только не перепутай меня с ней! – поднесла она к его лицу кулачок.
- А что, есть вероятность? – решил поддержать шутку Анатолий.
- И – не малая. Она у меня ещё о-го-го! И выглядит очень молодо. Порой из их спальни раздаются такие звуки! Я с детства любила подсматривать за ними – они иногда в порыве чувств забывали запереть дверь своей спальни – и получала огромное удовольствие!
- Но меня вполне устраиваешь ты!
- То-то же. Иди, и вымойся, как следует, жду с нетерпением.
     Как только он, возвратясь, прикрыл за собой дверь, она набросилась на него как тигрица. Сдёрнув с него халат и опрокинув на кровать, она забралась на него сверху и в буквальном смысле начала сексуально истязать его. Впервые в жизни не он трахал женщину, а она его! Причём, делала она это изощрённо, почти по-садистски. Тонко чувствуя и безошибочно угадывая приближение его кульминации, она вдруг резко останавливалась и применяла какой-нибудь отвлекающий манёвр, вплоть до лёгкого болевого приёма, добиваясь ослабления у него эрекции, после чего изумительными ласками вновь дико возбуждала его, доводя до самого предела, и... всё повторялось сызнова. Эта несравненная, сладостная пытка продолжалась не менее часа. Когда же, наконец, она милостиво позволила ему достичь вершины экстаза, то попросила сделать это нетрадиционным способом, отчего, впрочем, испытанные им ощущения были не только не менее  изумительны, но просто божественны.
- Я выпила твою чашу наслаждения до дна, - блаженно улыбаясь, проговорила она, благодарно посмотрела ему в глаза и засмеялась, довольная своим каламбуром.
     Он поражался – откуда у совсем ещё молоденькой девушки такой богатый сексуальный опыт. Она засмеялась.
- Ты отстал от жизни, совсем не знаешь современную молодёжь. Нас воспитывают не родители и классики, а видеофильмы и интернет. Сейчас, если школьная выпускница – девственница, - нонсенс, чуть ли не позор. Она скорее свечкой  порвёт свою плёнку, чем при профосмотре выяснится, что она целка.
- И рано ты начала свою половую деятельность?
- Не очень. Минет я попробовала в восьмом классе, и то по необходимости.
- То есть?
- У нас был урок труда, который я ненавидела, потому что на нём нас учили шить, а у меня к этому никогда не было ни интереса, ни способностей, ни желания. Я все свои нежные пальчики исколола проклятой иголкой и не чаяла, как отлынуть от этого дела. А вёл у нас этот урок, как ни странно, молодой мужик, бывший неплохой портной. Фирма, в которой он работал, в дефолт лопнула, и ему пришлось подрабатывать в школе. Я давно заметила, что он явно неравнодушен к некоторым нашим девочкам с развитыми формами, в том числе и ко мне. Показывая мне как правильно делать стежок, он каждый раз норовил, как бы невзначай, прижаться рукой к моей груди. Я, конечно, это замечала, но не возражала – мне было приятно видеть, как при этом дрожали его руки, и покрывалось пятнами лицо. К тому же, меня это почему-то возбуждало. У меня уже был в то время мальчик, с которым мы встречались, целовались, и который постоянно тискал мои груди. Мне было с ним хорошо, и, тем не менее, меня это не так волновало, как мимолётные прикосновения преподавателя. И тут меня вдруг осенило. Почему бы не воспользоваться ситуацией. Перед следующим уроком труда я подловила учителя в коридоре.
- Аркадий Яковлевич, отпустите, пожалуйста, меня сегодня с урока. Мне о-оч-чень нужно! – пропела я, томно заглядывая ему в глаза.
- Но сегодня мы будем проходить новую тему, ты отстанешь и не сможешь сдать зачёт, - неуверенно сказал он, начиная покрываться пятнами под моим взглядом.
- А может, Вы уделите мне немного своего свободного времени и позанимаетесь со мной потом отдельно? – проворковала я и, как бы увлёкшись, схватила его за руку.
Процесс пятно образования резко интенсифицировался.
- Конечно. С удовольствием. Когда? – не веря своему счастью, засуетился он.
- Когда хотите, - выдохнула я.
- А чего откладывать в долгий ящик – давай сегодня вечером?
- Давайте.
- Скажем, часиков в семь устроит?
- Вполне.
- Я буду тебя ждать в машине за школой.
- О’кей, Вы настоящий товарищ, - я с чувством пожала ему руку и смылась.
Я надеялась убить сразу двух зайцев: во-первых, получить индульгенцию на все оставшиеся уроки труда, а во-вторых, полнее испробовать то новое для меня чувство, которое я испытывала при прикосновениях ко мне взрослого мужчины.
Когда я в восьмом часу подошла к школе, машина его, конечно же, уже стояла на месте. Я даже засомневалась, уезжал ли он сегодня домой. Но нет – он был в другом прикиде, и от него пахло свежестью и хорошим кремом для бритья.
- Куда поедем? – спросил он, как только я, убедившись, что на меня никто не смотрит, впрыгнула в машину.
- Где удобнее будет заниматься, - я равнодушно пожала плечами.
- Тогда в мой гараж. Там довольно уютно. Я там часто занимаюсь.
     «Чем? И с кем?» - чуть ехидно не спросила я, но сдержалась. Мне вдруг стало     немного страшновато, но я тут же отогнала нехорошие мысли. Не изнасилует же он меня, в конце концов – это для него самого чревато. Ну, позволю себя поцеловать, пощупать, пообещаю немного большего – как-нибудь, потом, если он будет ко мне лоялен, и всё. Сказавши «а», говори и «б», и я кивнула.
     Гараж оказался довольно большим. В нём, кроме машины, помещались верстак,
     складной кухонный стол и два старых кресла.
- Не гараж, а гостиная, - рассмеялась я, выходя из машины.
- Как я рад, что ты его посетила, - с чувством запел Аркадий Яковлевич и, схватив мою руку, стал её целовать. Я никак не реагировала, и тогда его губы пошли выше: запястье, предплечье, плечо... И – вот она цель их путешествия – грудь. Его возбуждение передалось мне.
- Что Вы целуете кофту? - внезапно охрипшим голосом выдала я, - она же не очень чистая!
- Ты права, - поспешно согласился он и дрожащими руками, торопясь, стал с меня её стягивать. Я безропотно подняла руки, чтобы облегчить ему процесс высвобождения моей груди. Бюстгальтер я, разумеется, собираясь на свидание, не надела, и ему осталось только спустить с плеч бретельки моей комбинации. Впервые перед мужчиной я была с голым торсом. Аркашка, как мы звали его про себя, как зачарованный смотрел на мою грудь. Взгляд его выражал одновременно восторг и поклонение, и это меня ещё больше заводило.
Наконец, слегка присев, он взял мои груди в руки и стал их покрывать нежными поцелуями. О, какой это был кайф, особенно, когда он языком дразнил мои соски! Я даже не предполагала, что это так приятно. И когда он опять увлёк меня в машину, я не сопротивлялась, тем более что у меня  самой ноги подкашивались, и я уже не могла стоять.
Разложив сиденья, он разложил на них и меня, и продолжил свои ласки. Я витала где-то в облаках и очнулась только, когда он чуть мной не овладел. Я решительно воспротивилась, а он взмолился, жалуясь, что я его довела до критического состояния и, если он не разрядится, ему будет плохо. Ничего тогда не зная о мужской конституции, боясь, что не получу желанного зачёта, я пожалела его и согласилась на альтернативный вариант, хоть и с некоторой брезгливостью, но, в то же время, с любопытством. Постепенно я увлеклась происходящим и стала даже испытывать от этого удовольствие, которое усиливалось с каждой минутой и достигло своего апогея, когда всё кончилось.  Это было как гром среди ясного неба. Я всегда думала, что от минета получают удовольствие только мужчины.
Вернувшись домой, я долго не могла прийти в себя. Может, это случайность, какое-то совпадение? Я решила проверить на своём приятеле Игоре, который давно уже во встречах со мной изнывал от сексуального желания и своим терпением заслужил самой утончённой ласки. В очередную встречу я, делая вид, что постепенно уступаю его притязаниям, выбирая, как я ему сказала, меньшее из двух зол, сделала ему минет. И опять получила удовольствие. Правда, не такое большое, как с Аркашкой, но всё-таки... С тех пор я не понимаю, как можно пренебрегать таким приятным способом полового сношения. Конечно, необходимо любить партнёра и очень важно, чтобы он был чистоплотен, но это, по-моему, в любом случае необходимо.