После нас

От меня: Сначала я хотел написать полноценный рассказ, а это сделать прологом, но потом решил что лучше оставить всё как есть. Ведь если открыть всю картину, то исчезнет ощущение неизвестности. Хотя может когда-нибудь я передумаю и напишу полностью.

Город.
Седая тусклая луна пробилась сквозь свинцовые тучи и бросила на землю луч света, осветивший  безликую фигуру. Фигура – темная, худая, завёрнутая в какие-то лохмотья сжимала в руках агрегат, походивший на винтовку с отпиленным стволом, и пряталась за  проржавевшим обледенелым остовом грузового автомобиля.
Фигура покосилась на луну сквозь обледеневшие линзы респиратора и тяжело вздохнула.
Где-то вдали хрустнул снег…
Фигура вздрогнула от страха, крепко сжала оружие в руках и осторожно выглянула из-за машины. Длинная городская улица, покинутые руины домов, машины когда-то давно вид их был роскошен, но сейчас это были лишь, груды холодного метала… и одинокий фонарь, всё было усыпано белым, чистым снегом и закутано в непроглядную ночную тьму. Фигура прищурилась, и тьма слегка развеялась, обнажив фигуру снорка в конце улицы, который что-то упорно выкапывал из под снега. Не обнаружив угрозы, фигура успокоилась и осторожно стала наблюдать за снорком.
Снорк быстрыми движениями своих мохнатых лапок раскапывал снег. Он пыхтел, сопел и всё больше ускорялся по мере своего приближения к цели. Снорк обнюхал своим длинным носом выкопанную им ямку и когда обнаружил нужный запах, то убрал остатки снега и нашёл под ними колонию небольших грибов туф. Он соскрёб когтями часть колонии, засунул их в рот и стал жадно обсасывать, пытаясь не упустить даже капли этого ценного лакомства. Противный скрип старого механизма прервал трапезу снорка. Он обернулся, пискнул и лапками стал прокапывать туннель в снег, чтобы спрятаться.
Фигура развернулась назад, и увидел треногу, шагающую к ней. Одноглазый стальной шар, закрепленный на трёх подвижных ногах, высотой пять метров, шагал по мёртвым улицам, освещая их мощным прожектором из «глаза». Фигура приникнула к земле и полностью, накрылась плащом,  оставив лишь маленькую щелочку для наблюдения за треногой. Та медленно шагала по улице, заглядывая длинными манипуляторами с камерами в окна домов, переворачивала мусорные баки, искала жизнь тепловизором в снежных сугробах.
Тренога остановилась в паре метров от фигуры, жёлтый нейтральный цвет прожектора прошёлся по ней. Тренога что-то проскрипела своим ржавым голосовым модулем  и сменила цвет сканера на красный. Фигура дрогнула от страха, взгляд треноги застыл на ней. Сердце колотилось медленно, так медленно как могло. Манипулятор треноги поднялся над фигурой, в лунном свете блеснул острый, копьеподобный конец. Резкий, почти незаметный человеческому глазу удар… снег окрасился в тёплый, красный цвет.
Манипулятор вышёл из снега также резко, как и вошёл в него, доставь оттуда мёртвое тельце снорка. Сканер ещё раз осмотрел местность и, сменив его цвет на зелёный, тренога отправилась дальше.
Фигура облегчённо вздохнула, выпрямилась в полный  рост, отряхнулась от снега, вздрогнула от холода, посмотрела на небо, которое вновь затянули тучи, скрыв луну.
Фигура на полуприсидках, стала тяжело передвигаться по плотному снегу к концу улицы.
Город… город, сколько тебе лет город? Ты наверно и сам не помнишь?- подумала фигура и завернула во двор между многоэтажками.- Ты же не всегда был таким – мёртвым, недружелюбным, холодным убийцей?-  фигура  быстро, без остановок пересекла детскую площадку.- Ведь когда-то… когда-то давно ты был совсем другим? Наверно ты был добрым? Наверно был. Те, кто тебя создал, наверно не думали, что ты станешь таким?- фигура бежала по набережной пустой реки, прижимаясь к скамейкам вдоль неё, на одной из них сидел скелет, фигура грустно взглянула на него.-  А кто тебя построил? Люди? Но, если они тебя построили, то зачем потом они убили тебя?- фигура спустилась по какому-то допотопному роботу, в русло реки.- А монстры? Неужели их тоже создали люди? Для чего? Чтоб убить друг друга? Но ради чего?  Что можно взять у этого мира? Что в нём есть такого, ради чего стоило убивать? Скажи Город… а небо оно всегда было таким? Оно всегда было таким чёрным? Таким бездушным, что способно давать лишь снег?- фигура завернула в канализационный коллектор стены, которого покрывала толстая шкура вечного льда, достала из набедренной сумки самодельный нож и очень маленькую стеклянную баночку с какой-то жижей. Фигура открутила крышку банки и плюнула внутрь, слюна коснулась жижи и та засветилась мягким лазурным цветом. Закрутив крышку «фонаря» и закрепив его в специальной лямке на груди, фигура отправилась вглубь трубы.- Молчишь? А Город… ты всегда молчишь. Наверно ты уже устал от всех и тебе хочется лишь поскорее умереть?
Фигура зашла глубоко в тоннели, теперь их стены покрывали тонкие слои коричневатых грибниц, местами уже соскобленных. Фигура сняла перчатки, взяла в руку нож, достала из сумки небольшой мешочек из грубой ткани и принялась очень аккуратно  скоблить в него грибы, стараясь не уронить ни единой крошки на пол. Эти маленькие, сморщенные от холода и недостатка питания грибы были одним из немногих и очень ценных источников пищи. Они росли очень тонким слоем всего миллиметр-полтора и очень медленно, потому фигура собирала их очень аккуратно, оставляя небольшие островки и тоненькие канальцы, связывающие их, чтобы потом грибница разрослась вновь. Фигура подула на озябшие от холода руки и продолжила работать. Это был тяжёлый и опасный труд, но фигура знала, что кто-то должен этим заниматься. Набрав почти пол мешка, нудная работа утомила фигуру, и она решила отдохнуть.
Фигура села на корточки, поставила рядом мешок, засунула в него нож и достала из сумки еще один маленький «фонарик». Она открутила крышки обоих фонариков, макнула в них указательные пальцы рук и смешала их с друг другом. «Выключенная» жижа, жижи/ца как называла её фигура, прикоснувшись к своему собрату засветилась пурпурным цветом, и фигура принялась что-то рисовать.
Легким движением «кисти» фигура начертила лазурную изогнутую линию, ещё одна выгнутая пурпурная линия снизу и появились очертания птицы. Фигура нарисовала линию промеж тельца, создав ей крыло, ещё линия и появился узенький хвостик. Легкими точечными мазками выкрасил брюшко в пурпурный цвет. Фигура подула на ладони. Пара движений для головы, мазок для алого клюва и тоненькая линия для ножек.
Фигура критично оглядела получившуюся птицу – дрозда единственную птицу, которую видела она в жизни, да и то на рисунках. Под респиратором расползлась счастливая улыбка: «Хорошо, что Старший не видит,- подумала фигура,- ему бы не понравилось, что я трачу жижицу так».  Фигура протёрла линзы респиратора и снова принялась работать. 
Жижица в фонарике почти испарилась, а мешок был почти полон, и фигура решила, что пора идти домой. Мешок получился довольно увесистым, и фигура с гордостью оглядела очень длинный и «лысый» участок тоннеля: «Богатый сегодня улов, Второй понравиться». Фигура собрала свои вещи, попрощалась с птицей, улыбнулась и пошла к выходу из коллектора.
Фигура вышла из коллектора и посмотрела ну другую сторону реки, совсем другую:  «Интересно… что же там такое? Старший что туда нельзя ходить не при каких обстоятельствах, но почему?! Что такое знает Старший чего не надо знать нам? Может у него спросить, хотя он всё равно не скажет. Пора идти, а то Вторая забеспокоиться.- фигура потянулась и закинула мешок за спину и пошла вдоль набережной. Фигура то и дело поглядывала на «ту» сторону, раньше у неё не было к ней интереса, а тут возник очень большой и неистощимый.- Сторона как сторона, там город наверно ни чем не отличается. Но почему туда нельзя ходить?- фигура взобралась на набережную по роботу,  который уже давно служил для неё лестницей.- Всё, большей о «ней» не думаем!- фигура перешла с шага на полуприсидки и аккуратно зашагала назад своим превычным маршрутом.
Снег… снег медленно падал на опустевший город. Наверно уже никто не помнит, что тут случилось… не осталось людей способных вспомнить, не осталось книг способных рассказать, не осталось фильмов способных показать. Время исчезло в этом городе, нет больше таинственного прошлого, нет больше счастливого будущего, провалилось в некуда наше настоящее, осталось только бесконечно серое и унылое «сейчас» за которым ничего не придёт,- фигура перешагнул в старый, гнилой танк, закопанный в снег.- Остались лишь невнятные следы того что «мы» были когда-то, но и их скоро не станет и тогда кто сможет сказать мы вообще были в этом мире? Сказать, что мы жили, ЖИЛИ, а не просто существовали. Жили для чего-то большего, чего-то важного, чего-то, что показало бы, что мы пришил в этот мир не зря,- фигура посмотрела на стайку белых смуфов, которые кружили в лунном свете.- Вскоре на наше вакантное место придут другие, может быть именно им удастся сделать то, что не смогли сделать мы, или просто не захотели делать. Всё ради чего мы уничтожили: деньги, нефть, золото, власть, потеряло силу в новом мире, том мире, который создали МЫ!  И если бы, хоть кто-то выжил бы и увидел что те мелочи, ради которых мы грызли друг другу глотки - пустое место, в этом новом, чуждом каждому из нас злом, жестоком мире. Все думали, что Земля сама уничтожит нас, но нашим палачом оказались мы сами и, да не будет нам прощения, никогда!
 Маленькая снежинка упала в ладонь фигуре и та улыбнулась: «Сегодня не такой уж и плохой день,- подумала она,- да, снежинка?!».