Ожидания в надежде

   Ты сказала, что приедешь в пятницу вечером.
   Поезда с питерского направления прибывают каждые четыре часа. Я убрал квартиру, побрился и заказал столик в тихом, уютном местечке. Всё было готово для тебя. Да ты и сама догадывалась, что я сделаю всё ради этой нашей долгожданной встречи. Уже два года прошло, как ты впервые обещала приехать ко мне. Ты, наверное, помнишь…  Я помню это очень хорошо.
   Я приехал в твой город на один день, и ты обещала провести его со мной. А Питер встречал меня дождем. Сердце ёкало, как только я думал, что не придешь ко мне из-за погоды, но тут же отпускало, когда понимал, что ты не поступишь так с ним. С моим сердцем. Сердцем, которое жило только тобой. Ты встретила меня на перроне. Я был счастлив, но боялся показать тебе это. Ты знала.
   Блестящие набережные Петербурга впитывали остатки дождя, пропаренный асфальт глухо отзывался стуком твоих каблучков, а послеливневые маленькие радуги светились и отражались у наших ног. Шесть утра. Июнь.  Мы гуляли по мокрому, белому, сонному городу и разговаривали. И никак не могли наговориться… Под утро ты проводила меня к ближайшей гостинице и засобиралась домой, где не спал, ждал тебя твой муж. «Я позвоню тебе днём. Во сколько у тебя поезд?» - глазам твоим не поверить было нельзя.  На следующий день я прождал твоего звонка до последнего – мой мобильный завибрировал в кармане куртки, когда я запрыгивал в последний вагон уходящего поезда.  «Извини. Я скоро сама приеду к тебе». Не трудно было понять, что немая эсэмэска от тебя абсолютно искренняя.
   А ведь мы никогда не говорили друг другу, что любим. Да и вообще не говорили о любви… Никто не знал наверняка. Только мы чувствовали это совершенно точно.
   Два года прошло, как мы не виделись. Два года!!!.. За это время так много произошло, столько изменилось. Уже и страшно представить, какая же ты теперь красивая. А я по-прежнему холост, одинок и даже без намеков. Перед вокзалом купил пачку сигарет, новую зажигалку. Ты всегда ругалась на меня, что я много курю, но в то же время говорила, что мне идет сигарета в зубах. Знать бы тебе, как я смолю теперь, когда приходится часто быть одному и думать.
   Я стоял у дверей здания вокзала уже за полчаса до прибытия первого вечернего с Питера. Погодка была просто великолепная, как под заказ. В дополнение приподнятому настроению и предвкушению эйфории. Снежок, такой пушистый и мягкий, не спеша падал на лапы голубых елей, оранжевый свет фонарей освещал перроны. Я уже представлял, как подойдет твой поезд и ты выйдешь из вагона с небольшой дорожной сумкой в руках. Остановишься и будешь поглядывать по сторонам, не сразу заметив меня. Нежно улыбнешься и обнимешь.
   Мы созванивались где-то раз в два месяца – на большее трудно было рассчитывать. И каждый наш разговор я с нетерпением ждал. Ждал, чтобы возбужденно, быстро поговорить о делах и жизни, а остальное время молчать и слушать твоё дыхание в трубку, одновременно чувствуя, что ты улыбаешься. И в коне концов вымолвить «Я очень по тебе скучаю».
   Иногда кажется, что всё это как-то чересчур нежно, чувственно. Так, как всегда бывает с теми, кто не может часто видеться. Или видеться вообще. Видимо, всё правильно в моём сердце.
   ***
   Поезд отошел пять минут назад. Среди массы пробегающего народа пытаюсь увидеть тебя. Над вокзалом – паровое облако, рожденное ртами. Кто-то смеётся, ругается, плачет от радости, кричит… Барабанят колёса поезда. Я ждал под фонарем напротив входа, около скамейки – как договаривались. Стоял, а тебя всё не было. Каждый дамский силуэт мерещился мне тобой… Я стоял, а хотелось бежать искать тебя. Я звонил – как и прежде, ты всегда выключаешь телефон после шести.
   Я открыл пачку, задумчиво скомкав фольгу и бросив в урну. Сигарета в зубах… Хе. Это мило. Это мне идет. А я рассчитывал, что ты приедешь на первом же. Столик заказан на десять, можем не успеть. Вдруг к моему носу протянулся огонь - чья-то рука давала мне прикурить. Женская рука… Я приставил обмокшую от снега сигарету к огню и посмотрел в лицо этой женщине. На меня смотрели карие, добрые глаза молодой уборщицы.
   - Хабчики в урну кидайте, - сказала она хрипловатым голосом с акцентом. Видимо, цыганка. А, может, чеченка. – Или в снег закапывайте.
   - Хорошо…
   Странно, что она мне это сказала. Как будто предсказывает, что я тут долго проторчу. Значит, цыганка всё-таки.
   Докурив сигарету, я бросил окурок под ноги. Собрал, двигая ботинками, снег и засыпал останки сигареты. Получилось наподобие могилки.
   К одиннадцати часам я стоял среди десятка похороненных окурков. Настоящее кладбище. В каждой могилке выкуренная надежда на то, что ты приедешь…
   …Я проснулся в зале ожидания – меня растолкал милиционер. Выйдя, на улицу и закурив сигарету, вспомнил, что чувствовал сквозь сон вибрацию. Эсэмэска. «Извини. Я не смогу приехать.»
   Снег сровнял сигаретное кладбище. На скамейках и фонарях сидели шапки. Подымался ветер.
   ***
   Я сидел в «Маст-Хав» и ждал.
   Ты опять не смогла приехать ко мне. Сказала, что не с кем было оставить ребёнка. Тогда у меня оставался один выход – ехать в Петербург.
   За все годы нашего знакомства мы ни разу не сидели в ресторанах. Как-то не получалось…
   Я открыл новую пачку сигарет, скомкал фольгу. Подошла официантка и принесла меню. У неё карие, нежные глаза.
   …Через час я придумал забаву: касаться горящей сигаретой до окурков, лежащих в пепельнице, и ждать пару секунд. Фильтр опалялся, появлялось яркое огненное пятнышко. Оно переливалось, мерцая и пуская легкий дымок, и вскоре тухло. С каждым потухшим пятнышком сгорала очередная моя надежда.
   В кармане два коротких раза провибрировал телефон. Но я в очередной раз тебе поверю. Мы увидимся.